Александр Петров - Предметная иерархия нормативных правовых актов. Монография Страница 12

1.10.2. Иерархия нормативно-регулятивных средств – иерархия слоев принятия решения по праву

Иерархичность, но уже несколько другого рода, специфична для ряда отношений между нормативно-регулятивными средствами.

В литературе выделяют различные иерархические связи, характеризующие взаимоотношения между нормативно-регулятивными средствами, причем при описании иерархической зависимости упор делается не на прямом организационном подчинении одних нормативно-регулятивных средств другим, а на специфике уровней принятия решения по праву.

Например, когда говорится об иерархии между целями и задачами права и иными нормативно-регулятивными средствами, высказывается мнение, что цели и задачи стоят на более высоком уровне в иерархии правовых категорий, чем принципы права, поскольку именно цели и задачи определяют предназначение данной правовой отрасли в целом, а различные цели влекут за собой разные методы их достижения, а следовательно, неодинаков и круг принципов построения системы права и правоприменительной деятельности. И, наоборот, соблюдение определенных принципов может привести к достижению не любой, а лишь строго определенной цели[128].

Неоднозначность решения проблем соотношения норм и принципов права, трудности с определением места принципов права в правовой иерархии «обусловлены, возможно, смешением понятий юридической значимости принципов и их функции»[129]. Как правило, иерархическая соподчиненность правовых норм и принципов объясняется тем, что последние пронизывают правовую материю, выражают закономерное, общее, универсальное, характерное для системы права или ее отдельных крупных подсистем, таких как отрасль или подотрасль права. Принципы права «не только цементируют многообразие норм права в единую, стройную, взаимосогласованную систему, но и придает праву целостный характер»[130]. Как справедливо отмечал Р. Паунд, «правовые принципы используются юристами, чтобы толковать и согласовывать друг с другом имеющиеся юридические правила, определяя сферы их применения, а также для получения правил, которые раньше не существовали, когда в этом имеется потребность»[131].

В отечественной теории права также высказана позиция о примате принципов над нормами. Так, Ю. А. Тихомиров указывает, что для правовой системы характерно наличие ряда специфичных корреляций, в том числе и такой: «нормы-принципы и нормы-цели имеют приоритет перед другими нормами»[132]. А. Ф. Черданцев пишет, что «нормы права не должны противоречить принципам права»[133].

Похожим образом рассуждают и в отраслевых исследованиях[134]. К примеру, О. А. Кузнецова считает, что «принципы гражданского права обладают в системной иерархии самым высоким уровнем обобщенности. На следующем, более низком уровне иерархии, находятся юридические императивы норм-принципов. Они зачастую распространяют свое действие на отдельные подотрасли или институты гражданского права, на определенный род общественных отношений, например, на договорные отношения. Завершают иерархию специальные нормы, регулирующие конкретный вид общественных отношений»[135]. На необходимость соответствия норм международных договоров основным принципам международного права указывается в литературе по международному праву[136].

Вместе с тем, в рамках такого подхода не до конца ясно: возможно ли при противоречии конкретной нормы и общего принципа отказаться применять норму и действовать на основании принципа?

Положительный ответ на этот вопрос дает, например, Р. Дворкин: он считает, что общие содержательные принципы права превосходят в иерархии правовые нормы, «даже в том случае, если норма закона вполне ясна, но не соответствует этим содержательным принципам»[137].

Вместе с тем, указанная проблема требует более глубокого анализа, неуместного в настоящем сочинении. Отметим лишь, nota bene, что концепция иерархического соотношения правовых принципов и норм получила закрепление и в международном праве.

Так, в авторитетном заключении Комиссии ООН по международному праву 2006 г., посвященном теоретическим основам международного права, подчеркивается, что несмотря на качественное отличие степени выраженности иерархического начала в международном праве в сравнении с национальным, «некоторые нормы международного права важнее других и по этой причине занимают более высокое положение или особый статус в международно-правовой системе. Иногда это выражается обозначением некоторых норм как «основополагающих», выражающих «элементарные соображения гуманности» или как «нерушимых принципов международного права»» [138]. Таким образом, для международного права характерна иерархия между общепризнанными принципами международного права (jus cogens) и иными нормами: «Норма международного права может иметь главенство перед другими нормами в силу важности ее содержания, а также всеобщего признания ее главенства. Таков случай императивных норм международного права (jus cogens, ст. 53 ВКПМД[139]), то есть норм, которые принимаются и признаются международным сообществом государств в целом как норма, отклонение от которой недопустимо»[140].

1.10.3. Организационная иерархия во внешней форме права

Традиционно правоведение рассматривает все признаваемые в рамках конкретного правопорядка источники права не просто как механическую совокупность, но как систему[141], которая подразделяется на ряд подсистем, состоящих из различных типов источников права (подсистема нормативных правовых актов (далее по тексту – НПА); подсистема нормативных договоров (далее по тексту – НД); подсистема правовых обычаев).

Как правило, исследователи пишут о том, что иерархические начала характерны для системы НПА. Например, В. М. Сырых пишет: «Иерархическая связь нормативных актов (курсив наш – А. П., В. Ш.) является определяющим моментом в характеристике системы. Нормативные установления любого акта, вступающие в противоречие с конституцией, иными законами подлежат немедленной отмене, т. е. не являются элементами данной системы, а представляют собой разновидность правонарушений»[142]. Причем, что характерно, отношения между выше- и нижестоящими в иерархии источниками права строятся по типу организационных – на основе статической и динамических связей эшелоны более высокого уровня задают содержательные и формальных характеристики нижестоящим.

Возникает вопрос: можно ли утверждать, что иерархические связи присущи всей системе источников права?

Большинство авторов, исследующих правовую иерархию в парадигме Модерна, дают положительный ответ на этот вопрос. Для них строгая иерархичность источников права исторически обусловлена, теоретически обоснована и политически оправдана. Вместе с тем, исследователи, предлагающие смотреть на право с позиций Постмодерна, такой подход вовсе не очевиден – в ситуации информационного взрыва, глобализации, десублимации ценностей и победоносного шествия по планете западного взгляда на Мир очевиден соблазн отказаться от концепции правовой иерархии в пользу сетеподобной структуры права (гетерархии) или, как минимум, объявить основные положения иерархического подхода к описанию права не отвечающими критерию фальсифицируемости[143]. Критика постмодернистского подхода к основе построения права и его источников (гетерархия вместо иерархии) с позиций Модерна практически невозможна по одной простой причине – этого не позволяют кардинальное различие в философских установках и в целом картинах миропонимания, предлагаемых в проектах Модерна и Постмодерна. Не удастся представителям двух столь разных миропониманий и договориться о терминах. Поэтому в настоящей книге авторы, оставаясь верны Модерну, не будут специально исследовать концепции места иерархии в праве общества Постмодерна. Пока – это не задача сегодняшнего момента. Тем не менее, у авторов нет и мысли отбросить в корзину задаваемые постмодернистами острые вопросы о глобальном устаревании теории иерархии и, следовательно, невозможности ее применения на практике. На них придется отвечать, но – не в этой работе.

Как правило, в континентальной правовой традиции ответ на данный вопрос положительный. Так, Г. Ф. Шершеневич, анализируя соотношение закона и обычая, делал интересный вывод ab absurdo: «Из равносилия форм права можно с одинаковым успехом вывести как то, что каждая из форм может отменить противоречащее ей положение другой формы, так и то, что ни одна из форм не в состоянии отменить положения, созданного другой, равносильной ей, формой»[144]. Н. М. Коркунов прямо указывал на необходимость всеобъемлющей иерархии источников права[145].

Аналогичным образом рассуждает и М. Мицайков. Раскрывая значение и роль иерархии в праве, он утверждает: «Наличие и функционирование правового порядка (особенно современного) невозможно без названного института или принципа. Посредством иерархии в праве достигается единство большого числа правовых норм (актов) и их согласованное действие… Без иерархии в праве… невозможно функционирование правого порядка, поскольку это приведет к нехватке значимых предпосылок для осуществления целей, которые ставят перед собой господствующие общественные силы…»[146].