Алексей Жеребцов - Общая теория публично-правовой обязанности Страница 13

Концепция реалистического позитивизма, разработанная Р. А. Ромашовым, исходит из понимания феномена «право» в двух направлениях: метафизическом и реалистическом. «Понимание права как метафизической категории предполагает его рассмотрение в чистом виде как некоего феномена, существующего в обществе, но не зависящего от него».[127] Реалистический подход к праву дает его анализ в контексте целенаправленной человеческой деятельности. При этом следует отличать право как явление объективной реальности и его субъективное восприятие. «И в первом, и во втором случае мы сталкиваемся с правом в концептуальном (теоретическом) смысле. Однако любая теория должна быть связана с неким практическим приложением. Поэтому… попытаемся придать праву в ”концептуальном смысле“ практический характер».[128] Для этого в область познания следует включить право в формально-юридическом и функциональном смысле.

В концепции реалистического позитивизма право представлено как комплексная системная категория, включающая следующие составляющие: правовые ценности – идеальные целевые установки, на достижение которых направлено правовое регулирование; правовой опыт – навыки, знания, полученные в результате многократного повторения правовых явлений. Явления должны быть характерны для жизни конкретного социума, поэтому опыт, полученный в результате развития других обществ, заимствовать невозможно, так как невозможно повторить ситуацию, в которой происходило получение и накопление опыта. То есть в понятие права можно включить только практику конкретного общества. Это положение представляется противоречащим критерию интегративного правопонимания, если принимать за критерий применимость интегративной концепции ко всем временам и народам, то правовая традиция, сложившаяся в ходе длительного периода восприятия права и получающая свое практическое воплощение в правовом поведении, лежит в основе практической правореализации. «Традиция зачастую не осознается (по крайней мере, на уровне индивидуального правосознания), однако является реальной с точки зрения воплощения в правовом поведении. В основу российской правовой традиции положено восприятие права не с юридической, а с нравственной точки зрения»;[129] правовая доктрина объединяет документально закрепленные положения, определяющие состояние и развитие правовой системы. «Элементами правовой доктрины являются действующая Конституция, акты и принципы международного права, а также официальные государственные доктрины и концепции. Правовая доктрина не оказывает регулятивно-охранительного воздействия на общественные отношения, но имеет значение для сферы правотворческой деятельности».[130] Данная концепция, с точки зрения юридической обязанности, имеет определенную ценность. Она сводится к определению юридической обязанности как установленной нормами позитивного права меры должного поведения субъектов правоотношений; с другой стороны – стороны реализма – позволяет отметить существующие проблемы осуществления юридической обязанности в процессе их реализации. Эта проблема имеет важное не только теоретическое, но и практическое значение. Далеко не все юридические позитивные нормы конструируются с учетом реальных потребностей правореализации, и тем более далеко не всегда юридическая обязанность осуществляется реально. Это позволяет утверждать, что концепция реалистического позитивизма является теорией юридической практики, что сводит данную теорию к одному из элементов правовой системы общества, а именно юридической практике. Этот элемент позволяет всего лишь отметить один из аспектов внешнего проявления права, что является достаточно узким подходом к характеристике права как явления и юридической обязанности как элемента правового отношения.

Синтезированный (интегральный) тип правопонимания, предлагаемый В. Г. Графским, сводится к попытке объединить все существующие теории правопонимания воедино и расценивать их как обоснованные, рассматривающие сущность права в определенном контексте.[131] Предлагая идею «синтетической идеи равновесия», что тождественно признанию непротиворечивости «враждующих теорий права», автор отмечает, что дуализм естественного и позитивного права недопустим, так как первое – это логическое, рациональное в сущности права, а второе – объективное в сущности права. В. Г. Графский предлагал дополнить существующие подходы к пониманию права «социокультурным (междисциплинарным) подходом во взаимосвязи с культурно-философским, социолингвистическим, литературно-художественным и эстетическим контекстами формирования и применения права, а также политическим и политико-информационным контекстами его существования и распространения».[132] Обосновывая свою концепцию на основе анализа различных точек зрения на понимание права, автор отмечает, что «центральным или фундаментальным признаком права следует признать не приказ суверена с угрозой принуждения, а справедливое правило человеческого поведения, которое конструируется с учетом правовой ситуации и может обходиться и без принуждения (официального и неофициального)».[133] Таким образом, рассматриваемый автор осуществляет конвергенцию юридического позитивизма и теории естественного права в современную постклассическую теорию права и юридическую практику. Данный теоретический концепт правопонимания имеет важное теоретическое значение для исследования правовой и юридической обязанности. Следует признать, что данный подход дает возможность оценивать обязанность в естественно-правовом, позитивистском и социокультурном аспекте, что позволяет отметить многообразие возможных оценок правовой (юридической) обязанности и анализа ее как важнейшего компонента реального правового отношения и моделируемой конструкции такого отношения.

Подводя итог рассмотрению интегральных теорий правопонимания, следует отметить, что классические теории правопонимания находят дальнейшее развитие и углубление, основанное на современном развитии общественных отношений и научно-теоретической мысли, формируя так называемые постклассические концепции правопонимания.[134] В связи с этим познание права на основе новых методологических установок, обусловленных постклассическим этапом развития науки о праве, позволяет глубже и всестороннее осознать суть правовой (юридической) обязанности, оценить данное явление с точки зрения новых концептов правопонимания, формируемых на основе новых методологических подходов к исследованию данного явления.

В западной, и в особенности в немецкой, философии права одним из господствующих направлений в исследовании права является феноменолого-экзистенциальное учение о праве А. Кауфмана, B. Майхофера и Э. Фехнера. В основе данной философско-правовой школы лежат учения Ж.-П. Сартра, Э. Гуссерля, К. Ясперса и М. Хайдеггера.

Суть учения данной правовой школы сводится к восприятию права как экзистенции, противопоставляемой эссенции права (А. Кауфман), причем эссенция воспринимается как то, что посредством дефиниции обозначает вещь, т. е. Самость (по В. Майхофену), сиюбытность в мире, а экзистенция – суть осуществление и актуализация возможности. В связи с этим право как реально существующее явление имеет две стороны: сущность и существование. Рассмотрение права в совокупности отмеченных его сторон дает возможность судить о нем как сиюбытности его в мире к бытию Самости права в как-бытии с последующим бытии-с. Это позволяет сделать ряд следующих выводов. Во-первых, наше бытие права исходно есть бытие-с-другими, причем не вообще, а всегда конкретное как-бытие. Во-вторых, по своей природе человек является частью права, обладая определенным статусом, но статус этот имеет значение только в бытии-с-другим. «При этом критерии такой подлинности установлены не посредством воли человека, но из самого бытия»,[135] т. е. бытия-покупателя, бытия-продавца, бытия-должностного лица и т. п. К. Ясперс в связи с этим отмечал: «Всеобщее действительное, которое имеет форму правовых установлений, безлично ожидает любого».[136] Оно не персонифицировано, является не живой материей социума. Право представляет собой «безусловное долженствование» субъекта, основанное на постулате «как я от себя самого требую» или «стань собой». В-третьих, данный подход позволяет проследить эволюцию социальной обязанности человека в обязанность юридическую (правовую). В-четвертых, «объем правомочий, которые причитаются врачу, арендатору, ребенку, определяется не законом, но самой природой их статуса: тем, как следует поступать, чтобы быть ”настоящим“ врачом, ”настоящим“ арендатором – C. 188. ”по-настоящему“ лечить, платить аренду и т. п.».[137] Это и есть правовое бытие Самости.