Андрей Макаркин - Состязательность на предварительном следствии Страница 14

Одним из наиболее точных и емких представлений о стадии уголовного судопроизводства до настоящего времени является то, которое разработала П. С. Элькинд. Стадией признается часть производства по уголовному делу, специфичная по своим конкретным задачам, имеющая своеобразное выражение принципов процесса, особый круг субъектов уголовно-процессуальной деятельности и соответствующих правоотношений, а также характерное оформление актов применения права199. Представляется целесообразным использовать данное определение как основу для дальнейших рассуждений. Следует лишь уточнить, что на каждой стадии состязательного уголовного судопроизводства в равной мере должен действовать состязательный (арбитральный) метод правового регулирования. Это значит, что в ходе производства на каждой стадии должны быть обеспечены основные признаки состязательного порядка построения процесса: наличие независимого суда как органа судопроизводства и равенство сторон.

Согласно отечественной уголовно-процессуальной доктрине возбуждение уголовного дела и предварительное расследование – две самостоятельные стадии. Для решения поставленной задачи необходимо установить, насколько на самом деле соответствует понятию стадии каждый из этих уголовно-процессуальных институтов.

Возбуждение уголовного дела традиционно признается в отечественной литературе в качестве отдельной стадии200. Под ним, как правило, понимают деятельность прокурора, следователя, органа дознания по рассмотрению сообщения о преступлении (ст. 143 УПК; установлению наличия или отсутствия признаков преступления – ст. 3 УПК РСФСР), деятельность, осуществляемая при наличии повода, указанного в ч. 1 ст. 140 УПК. На практике и в литературе данная деятельность именуется предварительной (доследственной) проверкой201. По существу, это исследовательская деятельность, граничащая с оперативно-розыскной, осуществляемая органами исполнительной власти государства (административными органами (полиция, прокуратура)). Итогом данной «стадии» является акт принятия решения по результатам проверки, т. е. возбуждение либо отказ в возбуждении уголовного дела. Характерно, что мнение заинтересованных лиц при этом, как правило, не учитывается. Исключение составляют заявления лиц, непосредственно пострадавших от преступления, и их законных представителей, имеющие значение лишь в качестве повода к возбуждению уголовного дела. Говорить в данном случае о каких-либо процессуальных гарантиях прав участников судопроизводства бессмысленно, если, конечно, считать предварительную проверку судопроизводством. О. П. Копылова, полагая возбуждение уголовного дела самостоятельной стадией процесса, тем не менее, подчеркивает, что предварительная проверка сообщений о преступлениях с точки зрения правовой природы представляет собой часть уголовно-процессуальной деятельности, своеобразие процессуальной формы которой заключается в административноправовом методе регулирования проверочных действий «в противоположность состязательному» (!)202. В литературе также высказано мнение о том, что возбуждение уголовного дела как этап правоприменительной деятельности «носит не процессуальный, а служебный характер, что особенно рельефно проявляется при непосредственном обнаружении признаков преступления органами, компетентными возбуждать уголовные дела, в особенности органами, наделенными специфическими поисковыми полномочиями (оперативными аппаратами)»203. С. Бажанов сделал еще более категоричный вывод: «… доследственная проверка … это есть не что иное, как расследование, только проводимое с нарушением норм УПК и конституционных прав граждан»204. Авторы Концепции судебной реформы в РФ также подчеркивали, что при производстве доследственной проверки информация добывается непроцессуальными, т. е. наименее надежными в контексте уголовного судопроизводства средствами. «Демократической направленности предлагаемых преобразований не соответствует сохранение административной по своей природе доследственной проверки заявлений и сообщений о совершении преступлений до возбуждения уголовного дела»205. При этом в п. 9 ст. 5 УПК законодатель сделал наглядно демонстрирующее его позицию уточнение о том, что уголовный процесс начинается с момента получения сообщения о преступлении.

Кроме того, считается, что указанная деятельность соответствует понятию стадии процесса, так как урегулирована уголовнопроцессуальным законодательством и образует своеобразную процессуальную форму206. Однако, на наш взгляд, такая позиция недостаточно аргументирована. Как справедливо замечает Г. Резник, «ссылка на закон сама по себе – не аргумент в научном споре. Сегодня закон один, завтра – другой. За примерами непродуманных, дефектных законодательных установлений далеко ходить не надо. Сам закон нуждается в научном обосновании»207. А, кроме того, предварительная проверка не отвечает одному из главных критериев процессуальной формы – обязательности. Хотя указание об обязательности принятия и проверки сообщений о преступлении содержится в ч. 1 ст. 144 УПК, однако отсутствие в законе регламентации самой процедуры этой деятельности сводит на нет это требование. Перефразируя применительно к рассматриваемому случаю слова народной сказки, можно охарактеризовать содержание норм главы 19 УПК следующим образом: «Проверь так – не знаю, как». Нормы лишь в общих чертах описывают условия, при выполнении которых возбуждение уголовного дела (открытие производства) будет законным, но детального описания процедуры этой деятельности не дается208. С. Бажанов, заявляя о процессуальном характере доследственной проверки, также признает, что ее регламентация уголовно-процессуальным законодательством носит недостаточно четкий характер209. Кроме того, каких бы то ни было процессуальных гарантий прав участников «процессуальной» предварительной проверки законодателем не предусмотрено. Не исключаем и вероятности того, что законодатель намеренно постарался уйти от подробной регламентации проверочной деятельности, как будто стесняясь неоднозначности своей позиции. Было бы, по меньшей мере, оригинальным описание сугубо розыскной деятельности в судопроизводстве, где в качестве принципа заявлена состязательность.

Среди прочих особенностей процессуальной формы стадии возбуждения дела можно отметить и усеченный перечень следственных действий, проводимых в ходе нее. УПК РСФСР предусматривал возможность производства только одного следственного действия (ч. 2 ст. 109, ч. 2 ст. 178). Современным законодателем этот перечень был расширен (ч. 4 ст. 146, ч. 2 ст. 176 УПК РФ). К тому же в состав данной стадии включают проверку законности и обоснованности принятого решения210. Необходимо принимать в расчет, что такой вид проверки осуществляется, когда уголовное дело уже возбуждено и по нему идет производство, т. е. осуществляется расследование. Значит, налицо взаимопроникновение двух стадий, что свидетельствует явно не в пользу возбуждения уголовного дела как отдельной стадии судопроизводства. И, наконец, признавая деятельность по возбуждению уголовного дела стадией уголовного процесса, возникает следующая проблема. Можно ли считать указанную совокупность действий стадией, если само уголовное дело в результате возбуждено не будет? Думается, что навряд ли. Парадоксальность данного процессуального института усугубилась после введения правила о необходимости обязательного получения согласия прокурора на возбуждение дела. При этом проверка решения об отказе в возбуждении уголовного дела, по существу, является повторной попыткой решения вопроса об открытии процесса. Процессуальное значение такой проверки идентично первоначальному акту принятия решения о возбуждении уголовного дела.

Таким образом, мы приходим к выводу о том, что полагать возбуждение уголовного дела самостоятельной стадией процесса крайне проблематично, тем более, если рассматривать эту проблему с точки зрения состязательности. С. А. Шейфер и Н. А. Петрова на примере дел частного обвинения также продемонстрировали нецелесообразность выделения самостоятельной стадии возбуждения уголовного дела, подчеркивая «ярко выраженный состязательный характер» данного вида производства по уголовным делам211.

Примечательно, что уголовный процесс России дореволюционного периода также не знал отдельной стадии возбуждения уголовного дела212. Возбуждение уголовного дела может рассматриваться, как это уже отмечалось, лишь в качестве акта открытия производства, т. е. как первоначальный момент производства по уголовному делу. Поэтому оно, скорее, соответствует понятию этапа213.