Александр Кирпичников - Российская коррупция Страница 22

Впрочем, расследование, которое после выдачи Козленка Москве, по российской традиции, растянется, скорее всего, на несколько лет, возможно, и позволит привлечь к ответственности казнокрадов и взяточников (а без взяток казну не украсть). Может быть…

В 1988–1992 годах высшие хозяйственные чиновники провели скрытую приватизацию экономической инфраструктуры – управления промышленностью, системы распределения и банков. На месте промышленных министерств были созданы концерны (корпорации), на месте госснабов и торгов – биржи, совместные предприятия, торговые дома, на месте государственных банков – коммерческие банки. Так, вместо союзного Министерства лесной промышленности в том же здании – с той же мебелью и кадрами – возникла корпорация в форме акционерного общества «Российские лесопромышленники», и президентом ее стал последний министр Игорь Санкин. Так же на месте Миннефтегазстроя появился могущественный «Газпром» во главе с Виктором Черномырдиным.

Большая часть крупных банков была образована в результате приватизации отделений госбанков («Банк Санкт-Петербург» и другие) и спецбанков («Промстройбанк», «Агропромбанк» и другие). Им к тому же была обеспечена государственная поддержка в виде льготных кредитов на длительные сроки и под мизерные проценты. Но и капиталы новых банков, таких как «Инкомбанк», «Столичный», «Менатеп», в значительной части имели государственное происхождение (к примеру, в «Национальном кредите» – 16 процентов). Приватизация распределительной системы завершилась созданием «комсомольских» бирж – МТБ, МЦФБ.

Параллельно с этими глобальными процессами происходил и другой, менее заметный, но оказавший свое влияние и на экономику, и на нравственное состояние общества. Речь идет о легализации теневой экономики советского периода. Сам характер «левого» производства связывал его с преступным миром, и когда теневое производство превратилось в легальный бизнес, то в нем осталась и часть прежнего преступного мира, пополнившаяся свежими силами.

Налоговый пресс и всевозможные ограничения, начиная с первого кооперативного законодательства, сразу же поставили бывших теневиков и новых кооператоров в такие условия, что, не нарушая закон, было просто невозможно работать. Чтобы производить и торговать, малому бизнесу не оставалось ничего другого, как искать обходные пути, а выходы лежали только через взятку и взаимодействие с криминальными группами. Все новое российское предпринимательство зарождалось в условиях коррупции и под контролем преступного мира.

К приватизации государственной собственности до возникновения самого понятия «приватизация» в российской экономике наряду с чиновниками прорвались и случайные люди – наиболее ловкие дельцы со стороны, сумевшие установить контакты с госаппаратом. Каким путем они добивались помощи чиновников, остается только догадываться.

«Российский Рокфеллер», а в 1987 году еще никому не известный инженер, к тому же исключенный за какие-то махинации из партии, Владимир Брынцалов начал с того, что создал кооператив «Пчелка», который занялся производством меда и лечебных препаратов на основе пчелиного молочка. Вскоре он объединил кооператив с тремя фармацевтическими заводами в Ассоциацию производителей лекарств. В 1990 году она была преобразована в акционерное общество и стала называться ФАО «Ферейн». Брынцалов стал его президентом, а затем, скупив 90 процентов акций, и хозяином. В том же году он добился (как?) от начальника объединения «Мосмедпрепараты» включения в состав «Ферейна» завода «Антиген». Этот крупнейший завод, занимающий в Москве 80 гектаров, был самым передовым фармацевтическим предприятием в СССР. Росчерком пера чиновника прибыльное государственное предприятие превратилось в частное, а его владелец начал восхождение по тропе богатства и власти и через несколько лет стал одним из самых состоятельных людей в России, депутатом Государственной думы и в избирательную кампанию 1996 года даже выдвинул себя кандидатом в президенты страны.

Безудержная распродажа множества государственных предприятий, в том числе крупнейших, частным лицам означала передачу новой элите колоссальных богатств практически бесплатно. До 70 процентов выставляемой на аукционные торги недвижимости попадает в руки заранее намеченных лиц. Торги, как правило, проходят по разработанному сценарию. В Москве наиболее лакомые куски, такие как Лужники, были распроданы по бросовым ценам или переданы фирмам, чьими компаньонами являются чиновники столичного правительства. «Фонд развития Международного университета» бывшего мэра Гавриила Попова приобрел у столичной мэрии правительственный дом отдыха «Кунцево», известный как дача Брежнева. Стоимость сделки тщательно скрывается. Авиационной аферой назвала пресса приватизацию некой частной фирмой зала официальных делегаций (зал VIP) международного аэропорта «Шереметьево». 25 тысяч долларов – взнос за контрольный пакет акций – зал окупает за несколько часов работы (один пассажир – 50 долларов).

В Мурманске ловкий делец Алексей Химчук купил здание технического училища и сразу же продал его в десять раз дороже. Им планировался захват контрольных пакетов акций 53 крупнейших приватизированных предприятий Петербурга и Мурманска, и среди них пакет акций АО «Севрыба» стоимостью – ни много ни мало – 5 миллиардов долларов.

В некоторых случаях разгадать то, о чем можно было только догадываться, помогают не смущающаяся ничем гласность и характерное для эпидемии коррупции бесстыдство. Тот же Брынцалов уже в роли кандидата в президенты России охотно демонстрировал перед телекамерой свои строящиеся в Подмосковье три дворца. На вопрос журналиста, не было ли попыток помешать ему в отводе земли и выдаче разрешений, Брынцалов, бравируя, ответил, что приезжал прокурор, но он отвел его за угол и дал две тысячи долларов. Кого отводил он за угол и сколько дал при «прихватизации» фармацевтического завода, он не сказал.

К началу широко объявленной ваучерной приватизации латентная была уже завершена. Разрекламированный властью раздел государственного имущества, когда каждому гражданину выдавался документ, подтверждающий его долю в национальном богатстве, оказался сплошным обманом. Практически полная сумма всех ваучеров составляла ничтожную долю процента от общей стоимости национального достояния. Процедура же реализации ваучеров была проведена так, что население ничего за них не получило. Официальная приватизация позволила юридически оформить передел собственности, и если раньше господствующий слой владел ею совокупно и анонимно, то теперь контрольный пакет акций оказался в кармане директора госпредприятия, а более или менее значительные пакеты акций – в руках других руководителей. Хотя акции и распределялись среди рядовых работников, круг реальных владельцев бывшей государственной собственности остался небольшим.

Смешанные полугосударственные формы (концерны, холдинги, государственный капитал в акционерных банках) наилучшим образом прикрывают частный капитал, давая ему возможность действовать под видом и на правах государственного. Состоявшаяся псевдоприватизация превратилась в барьер на пути развития частной собственности, а значит и формирования настоящего, а не номенклатурного капитализма. Но отнюдь не в интересах сегодняшней российской бюрократии помогать становлению полноценной системы частной собственности, отделенной от государства. Бюрократия стремится сохранить неопределенную систему собственности, так как это позволяет номенклатуре не нести за нее ответственность, но распоряжаться ею, пользоваться доходами с нее, как со своей.

Федеральная продовольственная корпорация (ФПК) при Минсельхозе была создана в помощь отечественным совхозам и колхозам. Покупая через корпорацию у них (только у них) выращенный урожай, государство инвестировало средства в развитие аграрного комплекса. Федеральные кредиты для закупки продовольствия выдавались всего под 3 процента годовых. Невиданная финансовая льгота, однако, впрок не пошла. Двенадцать миллионов долларов, предназначенных на закупку алтайского зерна в 1995 году, вмиг очутились на счетах зарубежных банков. Из суммы, равной 40 миллионам долларов бюджетных средств, отправленных на Ставропольщину, до крестьян дошло только 10 процентов. Московская фирма «М-Фуд», получив от корпорации 30 миллионов долларов на закупку продовольствия для Вооруженных Сил, тут же перечислила эти деньги другой фирме, которая исчезла на следующий день. Главы фирм, пользующихся доверием ФПК, назначались с ведома тогдашнего вице-премьера Александра Заверюхи, курировавшего село. В 1996 году он лично распорядился направить 2,5 миллиона долларов на компенсацию затрат по комбикормам в Волгоградской области. Как обычно, деньги канули неизвестно куда. В 1997 году задание правительства по закупкам зерна ФПК выполнила на 12 процентов, а по остальным видам продовольствия – на десятые доли процента, в результате казенные средства «распылились» и 500-миллионная (если считать в долларах) задолженность ФПК была погашена из бюджета. Заверюха ушел в отставку и стал председателем наблюдательного совета «Агропромбанка».