Александр Кистяковский - Исследование о смертной казни Страница 27

В Индии класс рабов составляли судры. По позднейшим индийским законам, каковы законы Ману, положение их крайне необеспеченное во всех отношениях, а вместе с тем и в деле уголовной юстиции. Их считали созданными из низшего материала; они рождаются для рабства и на службу браминам. В иерархии существ они поставлены после слона и лошади. Судра не может иметь поземельной собственности. Брамин имеет право завладеть и тем, что приобрел судра.[36] Судра есть существо нечистое, пораженное божественною справедливостью; при рождении он получает имя, выражающее отвращение и зависимость. Браминам запрещается даже прикосновение к ним. Такой низкий уровень их прав был тесно связан с их беззащитностью пред судом. В этом отношении господин был неограниченный владыка не только имущества, раба-судры, его семьи, но и самой его жизни; он мог убить его, как собственное животное. Судра подлежал смертной казни или за действия непреступные, или за маловажную вину, или и за более важные, но за которые преступники из других классов не были казнимы смертью. Судра, вступавший в брак с лицом высшей касты, делал преступление, достойное смертной казни. От всякого преступления индиец мог очиститься; но чьи губы осквернены прикосновением губ судры, кто заражен его дыханием и имеет от него детей, тому закон не определил искупления. За изучение Вед судра наказывается смертною казнью. За то, что судра причиняет частые беспокойства брамину — то же самое наказание. За оскорбление, нанесенное судрою члену высшей касты, постигала его жестокая казнь: ему отрезали язык. Если судра оскорбит Dwidja (так назывались члены особой корпорации, носившие священный пояс), ему вонзают в уста раскаленный кинжал в десять дюймов. Если он осмелится высказать свое мнение брамину относительно его обязанностей, ему вливают кипящее масло в рот и уши. Если судра отказывает в пособии брамину, он совершает преступление, равное самому убийству. За скотоложство судра наказывается смертною казнью, тогда как брамин и кшатрий платят только штраф, первый — меньший, второй — больший. То же самое и за прелюбодеяние, с некоторым увеличением строгости для среднего класса. За похищение самого судры назначается штраф; тогда как за воровство лошади, коровы, пшеницы или цветов брамина или за третье покушение на воровство, какое бы то ни было, — смертная казнь или отсечение руки. Таким образом, тогда как самые тяжкие преступления в отношении судры считаются маловажными винами, наоборот, действия непреступные или маловажные вины со стороны судры причислены к тяжким смертным преступлениям. Еще ниже ценилась жизнь париев, или отверженных каст, которые в полном смысле были лишены прав и исключены из общества. Ману повелевает, чтобы парии жили вне деревень, чтобы они носили одежду мертвых, чтобы ни один человек, верный своим обязанностям, не имел с ними общения. Законодатель индийский не предвидит преступления, которые можно бы совершить над парием; убить пария — значит не более как убить насекомое. На Малабаре есть одно племя (Puliahs), которое живет в лесах подобно диким зверям; всякий правоверный, встретивши Puliahs'a, может безнаказанно его убить. Очевидно, что при таком положении париев нет такого ничтожного действия в уголовном отношении, которое бы не давало повода для казней над этими отверженцами; даже более — население Индии стоит в отношении к ним как древний победитель к побежденному, где еще не заметно следов какого бы то ни было уголовного права, а господствует одна сила. Это есть то состояние, которое предшествовало юстиции времен рабства.

Индийское законодательство, представляющее образцы расточительности смертной казни в применении к рабам, есть только тип или одно из многих восточных законодательств, проникнутых тем же духом и сопровождавшихся теми же результатами. Если существовала между ними разница, она состояла в мелочах или зависела от времени, ведущем за собою улучшения. Но в общем у всех восточных народов более или менее господствовали одни начала и были одни и те же результаты.

Западноевропейские народы, как древние, так и новые, долго держались тех же обычаев в отношении рабов. Из древних наибольшею типичностью в этом отношении отличаются законодательства спартанское и в особенности римское.

В Греции даже в период образования государственной власти рабы находились в абсолютной зависимости от своего господина, который мог казнить их смертью по своему усмотрению, по самым ничтожным поводам. В Спарте казнили смертью илота за то, что он гордо держал голову. Сама государственная власть в Спарте не только не защищала раба от произвола и мстительности господина, но даже поощряла убийство илотов. Эфоры при вступлении в должность часто объявляли криптию, т. е. тайную войну против класса рабов. По объявлении криптии молодые спартиаты рассеивались по деревням и, скрываясь днем в лесу, ночью убивали тех из илотов, которых они встречали на пути. Спартиат отвечал пред законом, если он не лишал, посредством изуродования, силы тех рабов, которые родились с крепким организмом. Фукидид рассказывает, что для ведения одной войны спартиаты вынуждены были вооружить большое количество илотов. По окончании войны они отделили наиболее отличившихся в сражении под тем предлогом, что хотят увенчать их цветами и дать им свободу, и когда успели отделить от своих товарищей и разместить их поодиночке, тогда предали их смерти. Положение раба в других государствах Греции было несколько лучше, но и здесь раб не пользовался правами гражданства. Раб не мог быть свидетелем против своего господина; раб подвергался пытке за себя, за господина и за посторонних в делах уголовных и даже гражданских. Вследствие такого бесправия вообще, он лишен был общих прав, какими пользовались граждане в делах уголовных; при производстве суда он не пользовался общегражданскими гарантами, ограждающими от пристрастия и легкомыслия судей; при определении наказаний для него существовала другая мерка, чем для полноправных граждан; за что последних штрафовали или заключали в тюрьму, или, в крайнем случае, принуждали оставить отечество, за то рабов казнили смертью. Даже Платон, лучший и просвещеннейший из греков, живший притом во времена смягчения рабства, не допускал равенства в наказании для рабов и граждан и доказывал, что ненамеренное убийство рабом свободного равняется по важности намеренному убийству раба. Мнение Платона показывает, как низко ценилась жизнь раба и какое маловажное преступление составляло отнятие у него жизни.

Ни один народ древности не выразил так последовательно и так резко в практике учение о том, что раб есть вещь (res non persona), принадлежащая господину, и что последний имеет над ним абсолютное право жизни и смерти, как выразили это римляне. Римляне серьезно смотрели на рабов не как на людей или, по крайней мере, не как на людей одной и той же породы. Закон Аквилия говорит: тот, кто без права убьет чужого раба или чужое домашнее животное, платит самую высшую цену, по которой подобные животные или рабы шли в течение года. Таким образом, раб был поставлен законом на одну линию с животным. Лично против раба не существовало преступления: все зло, которое ему делали, господин принимал на свой счет; за раны же, не имевшие важных последствий, господин не имел даже права преследовать другого. Как над собственною вещью, господин имел абсолютное право на его труд, на пожитки, какие он умел собрать, на то наследство, которое было ему завещано, на его жену, на его детей, наконец, на его собственную личность, которую он мог, по своему усмотрению, подвергнуть всевозможным мучениям и самой смертной казни. In servum nihil non domino licere (господину все дозволительно делать с рабом) — так говорили римляне. И действительно, быт рабов и обращение с ними были ужасны.

Такое бесправие римских рабов и такое низкое положение их в обществе естественно влекли за собою низкую оценку их личности в делах уголовных. Смертная казнь была главным для них наказанием. За что лица других классов отплачиваются или штрафом, или тюрьмой, за то рабы идут на крест. Для граждан существует общегосударственная власть, которая в большей или меньшей мере их защищает от произвола и которая вносит оценку их действий, более или менее по их существу. Для римских рабов выше общегосударственной власти стоит власть господина, с абсолютным правом жизни и смерти, — и сама общегосударственная власть в отношении к рабам проникнута духом их господ, ободряя их или и сама расточая смертные казни. Вследствие этого римское рабство является неиссякаемым источником смертных казней. Рабов в Риме предавали этому наказанию за самые незначительные ошибки и пустые вины. Один господин убил своего раба за то, что он пронзил кабана копьем, благородным оружием, употребление которого было запрещено рабам. У Ведия Полиона ужинал император Август. В это время один из его слуг разбил хрустальную вазу. Полион велел этого раба схватить и бросить в садок на съедение муренам. Такая жестокость возбудила негодование Августа, который велел побить все вазы жестокого господина и наполнить ими садок, в котором мурены питались человеческим мясом. Но гнев Августа не был выражением иного взгляда на рабов, а только вспышкою властелина, которому не понравилось такое бесчиние Полиона в его присутствии. Чрез несколько дней сам Август велел распять на кресте раба, который уворовал, сжарил и съел ученую перепелку императорских палат. Гораций говорит: верх безумия распинать на кресте раба, который не сделал другого преступления, кроме того, что слизал остатки с блюда, которое он принимал со стола, или обмакнул палец в соус. Ювенал в одной из своих сатир изображает госпожу, которая без всякой причины, по одному капризу, потому, что ей так хочется, распинает на кресте раба. Раба подвергали пытке не только тогда, когда его подозревали самого в преступлении, но и когда его допрашивали в качестве свидетеля по поводу преступления его товарищей или его господина, и даже для того, чтобы получить показание в чисто денежном деле. В случае убийства господина все его рабы, жившие с ним под одною крышею, подвергались пытке, и затем их предавали смертной казни, не отличая виновных от невинных. Случалось, что пытали даже рабов отца убитого. Эти казни сначала совершались по обычаю; впоследствии они утверждены были сенатским постановлением Силания, которое относят к временам Августа. Римляне думали, что раб, с которым они обходятся гораздо хуже, чем с животным, жизнь которого они ценят ни во что, все-таки обязан обнаруживать неограниченную преданность своему господину, защищать его жизнь с пожертвованием своей. Поэтому если господина убивали, то предполагалось, что раб мог подать ему помощь, но не хотел подать, — за что подлежал смертной казни. Под конец республики Рим наполнился огромным количеством рабов; некоторые римляне имели в своих домах до 10 тысяч рабов. Римская юриспруденция понятие господской крыши распространила на все те места, до которых достигал звук голоса. Таким образом, закон об ответственности рабов за неоказание (случайное, вследствие ли равнодушия или намеренное — это все равно) помощи подвергал целые тысячи опасности попасть на крест. История записала один случай смертной казни всех рабов, живших под одною кровлею. При Нероне префект Рима, Пардоний Секундус, был убит одним из своих слуг, который совершил это преступление из ревности. За это преступление вместе с ним были приговорены к смертной казни 400 других слуг, живших во время убийства в доме префекта. Но когда их хотели вести на казнь, народ взволновался и заставил опасаться бунта, что побудило Сенат войти в рассмотрение этого дела. Решение готово было склониться на сторону невинных, но юрист Кассий своею речью содействовал противоположному приговору. Он указывал на общую опасность, на необходимость примера, говорил, что жизнь всех патрициев в руках массы рабов, притекающих со всех концов мира, отличных от своих господ по нравам, языку и религии. «Только ужасом, — говорил он, — можно подавить это опасное сборище. Говорят — невинные погибнут. Но когда армия обращается в бегство, когда ее подвергают децимации (т. е. казнят каждого десятого), жребий падает и на храбрых. Есть нечто несправедливое во всяком великом примере, но общественная польза вознаграждает зло индивидуальное». Сенат определил казнить всех 400 рабов. Роды смертных казней для рабов были самые разнообразные: каждый господин по собственному вдохновению старался изобрести что-нибудь новое. Рабов вешали, низвергали с возвышенного места, заставляли умирать с голоду, вводили им в вены яд, сожигали медленным огнем, разрывали тело на куски и потом оставляли их живыми сгнивать, бросали на съедение диким зверям, чаще же заставляли для увеселения публики сражаться с дикими зверями или убивать друг друга. Но самый употребительный род смертной казни для рабов был распятие на кресте. Для исполнения этой казни существовал особый палач, живший вне Рима, и особое место казни — sestertium. Оно находилось вне города и представляло вид леса: так были кресты там многочисленны. Рабов распинали живыми на кресте, чтобы они медленно умирали от голода и страданий и служили бы пищей коршунам.