Александр Кирпичников - Российская коррупция Страница 5

Коррупция – это и корыстный взаимный зачет услуг, за который расплачивается государство, это и невинный, на первый взгляд, блат. Без него в советские годы было шагу не ступить, да и сейчас он не потерял своего значения. Коррупция включает в себя и такое понятие, как непотизм, то есть покровительство по службе на основе личных связей – раздача должностей, чинов и наград по-родственному. Вспомним Фамусова:

Как станешь представлять к крестишку ли,к местечку,Ну как не порадеть родному человечку!

«Родному человечку» власть имущие радели не только в грибоедовские времена, это было в России всегда. Карьера отпрысков и зятьев советских руководителей – Василия Сталина, Юрия Жданова, Алексея Аджубея, Юрия Брежнева и Юрия Чурбанова всем известна.

Коррупция – это и уклонение чиновников от декларирования доходов, а предпринимателей – от уплаты налогов. Подобно коммерческой взятке, уклонение от уплаты налогов вызвано изменившейся экономикой. Налоги – главный источник дохода государства, и сегодня налоговые манипуляции – самый распространенный вид коррупции. Владимир Брынцалов, российский миллиардер, получивший широкую известность тем, что в 1996 году баллотировался в президенты России, по утверждению налоговой службы, скрыл от налогообложения 64 миллиарда рублей. Его предприятие «Ферейн» в том же году недодало только в бюджет Москвы 16 миллиардов рублей. Налоговая полиция заставила «Мединвестбанк», где Брынцалов – председатель совета директоров, внести в бюджет 5 миллиардов рублей. Но привлечь его к ответственности практически невозможно: как депутат Государственной думы он недосягаем.

Для сбора налогов государство создало колоссальную по численности налоговую инспекцию, а для борьбы с уклоняющимися от их уплаты – налоговую полицию, но тем не менее триллионы рублей не доходят до казначейства. Последствия печальны и хорошо известны – невыплата рабочим заработной платы, военнослужащим – довольствия, пенсионерам – пенсий.

Широкое использование коррупционных методов управления во всех сферах экономической и социальной деятельности, в общественной жизни привело к тому, что стало невозможно понять, где просчеты правительства, а где наглое казнокрадство, где объективные экономические трудности, а где беспардонное ограбление населения, где неплатежи по хозяйственным договорам вызваны непоступлением средств, а где стремлением прокручивать удерживаемые деньги.

Корррупция – это феномен политический. Поскольку государство пользуется коррупционными методами управления – насильственные займы, обязательные в сталинское время, реквизиции, лишение населения сбережений, инфляция, невыплата зарплаты без компенсации и другие применяемые властью способы обворовывания людей, коррупция в той или иной мере становится государственной политикой. Такая политическая деятельность государства, как правотворчество, неразрывно связана с коррупцией, ибо включает в себя лоббирование для проталкивания или, наоборот, торможения тех или иных законопроектов – во многих случаях, если не в большинстве, далеко не бескорыстное. Скажем, в петербургском Законодательном собрании голос депутата стоит от двух до десяти тысяч долларов, в Государственной думе – несравнимо дороже. Подкуп кандидатом в депутаты избирателей тоже, безусловно, коррупция, хотя и в особой форме – подкупается не чиновник, а население.

Наконец, борьба с коррупцией – всегда политика, потому что эта борьба используется не столько для искоренения взяточничества и казнокрадства, сколько для компрометации политических противников и конкурентов, «война компроматов» становится непременным элементом политических игр. Поэтому, исследуя проблему коррупции, нельзя не затронуть вопросов, кажущихся, на первый взгляд, чисто политическими.

Коррупция – это еще и кровь. Потрясшие российское общество убийства общественных деятелей, журналистов, банкиров, унесший множество жизней взрыв на Котляковском кладбище, наконец Чеченская война – все это тесно связано с коррупцией, вызвано борьбой за грязные деньги. Потому преступления и остаются нераскрытыми. Коррупция их покрывает.

Пресса, радио, телевидение внушают населению, что коррупция была испокон веков, что она органически присуща русскому народу и всегда будет с ним. В период эпидемии люди перестают стесняться своей болезни, и больное общество перестало стесняться коррупции. Уголовная этика в посткоммунистическом государстве стала нормой поведения. Ее не скрывают, ею бравируют. «Брать или не брать – так вопрос сегодня не стоит. Брать, и как можно больше, стало правилом» – это название очерка, напечатанного в «Известиях». «Рабочий пульс страны сегодня измеряется взятками. Берут не ежедневно, а ежечасно», – утверждает другая центральная газета, сохраняющая в заголовке ордена за коммунистическое одурманивание молодежи. Влияние средств массовой информации известно, а уж если они опираются на определенные факты, то придать им характер всеобщности совсем нетрудно, и люди воспринимают коррупцию как обыденное явление повседневной жизни, более того – как ее необходимый элемент.

Некий публицист сравнил коррупцию с аппендиксом: «…удовольствия никакого, а вырезать страшно, потому что часть организма». Что коррупция – часть государственного организма, это верно, это образная перефразировка мысли Бакунина. А вот что удовольствия никакого – с этим, пожалуй, никак нельзя согласиться. Кабы его не было, то «вырезали» бы коррупцию, как вырезают воспалившийся аппендикс. Потому-то все многократные попытки хирургическим путем избавиться от коррупции, которые предпринимались на протяжении веков, не приносили успеха. Разве что заглушали боль на короткий промежуток времени.

Так ли все это? Если так, то почему общество пришло к такой жизни? В какой мере язва коррупции поразила общество, и поддается ли болезнь лечению? И надо ли вообще бороться с коррупцией? Ведь убирать грязь – более эффективно, чем бороться за чистоту. Может быть, надо не создавать бесчисленные комиссии и штабы с бюрократическим аппаратом, апартаментами и «Мерседесами», а просто не мешать профессионалам делать свое дело? Да и законы, может быть, надо издавать прежде всего не в интересах чиновников, а в интересах производства и населения?

Чтобы найти ответы на эти волнующие общество вопросы, нужно заглянуть в прошлое и, по возможности, непредвзято проанализировать настоящее. Должен заранее сказать читателю, что в своих размышлениях я пользуюсь сравнительно-историческим методом и исхожу из того, что исторический процесс в своем спиральном развитии обладает некоторой повторяемостью, обусловленной генетической связью поколений. Она обеспечивает сохранение социальной психологии народа, и перемены в ней всегда отстают от изменений в социально-экономической сфере.

В своих поисках мне пришлось столкнуться с множеством нелицеприятных фактов – такова тема, тут уж ничего не поделаешь. И если придется говорить о неприглядных моментах в биографиях тех или иных известных деятелей прошлого и настоящего, хотелось бы обратить внимание читателя на то, что человек многогранен и биография каждого такого деятеля не исчерпывается отрицательными моментами. Но и умалчивать о них – значит приукрашивать факты и ставить историю на службу идеологии и политике. Тому же, кто хочет видеть отечественную историю если не в розовых тонах, то как сплошное героическое повествование, советую отложить в сторону эту книгу.

Достаточно политиков и писателей, готовых по конъюнктурным соображениям клеймить наше неприглядное настоящее и противопоставлять его прекрасному прошлому – «России, которую мы потеряли». Одни тоскуют по монархии, другие – по Советскому Союзу, третьи причудливо сочетают свою тоску по тому и другому, ибо находят и в старой России, и в СССР имперское и державное начало. Плача по безвозвратно ушедшему прошлому, они считают только себя патриотами и готовы упрекать тех своих, пускай даже великих, соотечественников, кто посмел приоткрыть завесу над неприглядной стороной российской действительности.

Недавний кинорежиссер, а ныне амбициозный политик, депутат Государственной думы Станислав Говорухин коснулся известной характеристики состояния общества, данной Николаем Михайловичем Карамзиным, – «крадут», и бросил историку упрек: «Если Карамзин наблюдает за нами с того света, как он, должно быть, клянет себя за свое былое остроумие. Людям, которых он так ненавидел при жизни, сам дал в руки оружие. Веский аргумент при споре. Слово, сказанное в раздражении, разного рода шаромыжники быстренько превратили в свидетельство эпохи». Впрочем, Карамзина депутат готов простить: все-таки классик и к тому же болезненно переживал неполадки в отечестве. Он уверяет, что только люди, ненавидящие Россию, повторяют: «Всегда воровали». А вот были, дескать, времена, когда не воровали или во всяком случае не так воровали. Не так, как в нынешнее время, разумеется.