Артем Мартиросян - Теория риска в гражданском праве РФ. Монография Страница 9

Объективное существование риска в отношениях, регулируемых гражданским правом, с одной стороны, и теория вины с ее психическим отношением лица к своему поведению – с другой, породившие субъективно-объективные представления о риске в гражданском праве оставляли без ответа основной вопрос гражданского права – на кого и почему должны быть возложены убытки. Отвечая на этот вопрос, советские исследователи замыкались на «криминализированном» понимании гражданско-правовой ответственности, а случаи безвиновной ответственности (которых в советском гражданском праве было значительно меньше, чем сейчас) объясняли субъективной теорией риска, которая, по сути, заменяла в конечном счете «криминализированное» понятие вины.

В результате такого развития идей о риске уже в нашем столетии при действующем Гражданском кодексе появились те идеи о риске, которые противоречат гражданскому праву как таковому на что обращалось внимание в предыдущем параграфе. По сути, риск, допускаемый советским гражданским правом и являющийся в других отраслях права основанием, исключающим ответственность, в силу указанных причин превратился в основание возложения гражданско-правовой ответственности, поскольку в чистом виде в гражданском праве, в отличие от других отраслей права, риск является не исключением, как это имеет место, например, в уголовном праве, а скорее правилом, неотъемлемым свойством отношений, регулируемых гражданским правом.

Выше отмечалось, что в публичных отраслях права риск допустим только при определенных жестких условиях его правомерности в отличие от гражданского права, в котором риск присущ в его сущности. Вместе с тем советское гражданское право не могло признать такого поведения лица, которое бы отвечало интересам самого лица, а не интересам общества и государства, поэтому риск стал расцениваться как акт поведения, который и в гражданском праве, должен получить оценку со стороны государства. В результате мы стали наследниками идей о риске, которые больше отвечают на вопросы о том, почему лицо рискует. И если оно рискует в своих интересах, то это равнозначно вине и может с полной уверенностью расцениваться как субъективное основание гражданско-правовой ответственности. Но такие взгляды оставляют без ответа вопросы возмещения вреда, имеющие место в современных условиях. Владельцу поврежденного автомобиля с точки зрения гражданского права все равно, его автомобиль был поврежден сотрудником полиции, который преследовал нарушителя, водителем «скорой помощи», спешащим на помощь больному, или же вовсе водителем, находящимся в состоянии опьянения. Эти обстоятельства имеют значение для определения правомерности лица с позиций публично-правовых норм, но они не должны нарушать субъективное право человека на возмещение причиненного ему вреда, несмотря на положения закона о том, что вред, причиненный правомерными действиями, подлежит возмещению в случаях, предусмотренных законом (п. 3 ст. 1064 ГК РФ). Относительно указанной нормы совершенно справедливо замечает А. М. Рабец: в гражданском праве имеются правовые средства, которые если полностью не исключают, то, во всяком случае весьма существенно ограничивают возможность применение к ситуациям риска п. 3 ст. 1064 ГК РФ, когда становится возможным отказ в возмещении вреда жизни и здоровью, даже если он причинен в условиях риска62. Именно о тех «правовых средствах», о которых ведет речь А. М. Рабец, следует говорить, когда мы касаемся вопросов о риске в гражданском праве, поскольку, как уже упоминалось выше, гражданское право ставит целью не наказать, не осудить причинителя вреда, а отыскать оптимальный источник и способ покрытия ущерба.

Вопросом отыскания такого источника потерь задавались западные исследователи категории риска в гражданском праве многие годы, в отличие от отечественных цивилистов, которые под идеологическим давлением всячески опровергали теорию причинения и как следствие категорию риска, как основу этой теории.

Вкратце остановимся на зарубежных теориях риска, чтобы определить, насколько они проливают свет на проблему риска в отечественном гражданском праве. Западные исследователи выдвигают теорию «профессионального риска», которая носит характер собирательный, т. е. в рамках данной теории есть различные мнения относительно того, по каким мотивам возложить последствия риска и что является критерием такого распределения.

Следует отметить, что вопрос о теории причинения и теории вины, как основаниях гражданско-правовой ответственности не является сугубо российским. Более того, можно даже сказать, что этот вопрос изначально был поднят западными исследователями63. При этом и в западной цивилистической мысли сначала вина рассматривалась как основание ответственности. Вместе с тем индустриализация, развитие производственных мощностей, автоматизация, умножая возможности человека, поставили перед гражданским правом вопросы, на которые теория вины ответить не в состоянии. Этому способствовало также усложнение социальных, деловых связей и, как следствие, усложнение гражданско-правового регулирования этих отношений. Например, как можно с позиции теории вины возложить гражданско-правовую ответственность за то, что автомобиль, сконструированный на заводе, в пути рассыпался из-за ошибки инженера или рабочего64. Или же, переходя на современные примеры, кто будет с позиции вины нести гражданско-правовую ответственность за трагедии, случившиеся на Чернобыльской АЭС или на Саяно-Шушенской ГЭС? Эти проблемы возмещения ущерба как раз и породили теорию причинения, в основе которой лежит идея о профессиональном риске.

Профессиональный риск – это то основание, на котором держится идея об ответственности за причинение. Прежде всего, идея профессионального риска заключается в возложении ответственности на причинившую ущерб сторону. При этом изначально не давалось объяснений, по какой причине ответственность возлагается на причинителя. Известным сторонником теории причинения был Гирке, который, обосновывая идею об ответственности за причинение, отмечал: «Пусть причинивший вред невиновен, но ведь еще менее виновен пострадавший»65. Однако такое обоснование ответственности за причинение порождает больше вопросов, чем ответов. Ведь в действительности при таком подходе неясно кто больше или меньше виновен, поскольку сам принцип возложения ответственности за причинение не предполагает выяснения вины и вовсе. Подобный взгляд на проблему породил возражения, которые обусловили дальнейшее развитие идеи профессионального риска. И. А. Покровский, возражая против такой идеи, задавался вопросом, по каким этическим соображениям мы привлечем к ответственности в подобных случаях лицо, которому мы никакого упрека по поводу его поведения сделать не можем. Проходя по улице, вы внезапно почувствовали себя дурно и, падая в обморок, разбили стекло магазина; охотясь в лесу, где вообще охотиться можно, вы случайно подстрелили человека, находившегося там также случайно. Если моя прогулка по улице должна быть действием на мой риск, то почему не является таким же действием на свой риск и наличие стеклянной витрины в магазине? Если моя охота является действием на мой риск, то в такой же степени является действием на его риск и прогулка в лесу того, кто попал случайно под выпущенный мной заряд66.

Вряд ли можно с общих гражданско-правовых позиций опровергнуть теорию причинения со ссылкой на этические соображения, хотя порой для гражданского права и эти соображения играют весьма существенную роль, однако как идея, опровергающая в общем теорию причинения, приведенные И. А. Покровским примеры представляются недостаточными. Вместе с тем сама постановка таких вопросов для частных случаев имеет весьма существенное значение, поскольку для ответа на эти вопросы ученым пришлось еще более глубоко исследовать проблемы возложения риска на ту или иную сторону в обязательстве. Другими словами, такая критика теории причинения побудила исследователей к дальнейшему поиску идей оправдывающих возложение риска на причинителя. В результате этого процесса появились идеи о возложении риска на лицо, которое преследует выгоду, или имеет интерес, или же само создало повышенную опасность. Эти идеи в максимально сжатом виде заключаются в следующих формулах:

Чья выгода, того и убыток;

Чей интерес, того и убыток,

Кто создал повышенную ответственность, тот за нее и отвечает.

Каждая из этих формул подразумевает определенную западную теорию риска в рамках общей идеи профессионального риска. Так, теория «интегрального риска» выражала идею о том, что участник предпринимательских отношений несет риск убытков от собственной деятельности независимо от каких-либо обстоятельств. Другая теория – теория сфер исходила из того, что риск в какой-то мере является социально значимым явлением и возложение его на одно лицо несправедливо, поэтому риск имущественных потерь должен быть распределен среди участников тех отношений, где такой риск возник и были причинены убытки. Следующая теория – теория «риска – выгоды» является крайне прагматичной и утверждает, что тот, кто получил выгоду в рамках определенного правоотношения, тот и должен нести риск имущественных потерь67.