Альфред Барков - Метла Маргариты. Ключи к роману Булгакова Страница 36

«– Вы были женаты?

– Ну да, вот же я и щелкаю… на этой… Вареньке, Манечке… нет, Вареньке… еще платье полосатое… музей».

Не содержит ли этот монолог Мастера намека на конкретную личность, близкую Горькому?

Поскольку четырехтомная «Летопись жизни и творчества А. М. Горького» обошла молчанием целый ряд относящихся к жизни писателя фактов, приходится воспользоваться сведениями, содержащимися в романе Н. Берберовой «Железная женщина». Оказывается, что в жизни Горького, кроме его жены Екатерины Павловны, значительную роль играли по крайней мере еще три женщины, с которыми он в разное время состоял в гражданском браке: Мария Федоровна Андреева, которой он посвятил поэму «Человек»; жена его друга А. Н. Тихонова-Сереброва Варвара Васильевна Шайкевич, якобы имевшая от Горького ребенка, и Мария Игнатьевна Закревская-Бенкендорф-Будберг, которой посвящен роман «Жизнь Клима Самгина».

Итого – две женщины с именем Мария («Манечка»?) и одна – Варвара («Варечка»?). Выбор сужается одной из ранних редакций, в фабуле которой козлоногий толстяк, принявший Маргариту за Клодину, называет ее Манькой[260].

В окончательной редакции такой прямой намек снят, однако в нее включены другие моменты, позволяющие определить личность той, которая послужила прототипом образа Маргариты.

Первый относится к эпитету «светлая», к героине романа имеющему весьма отдаленное отношение. Зато в театральной Москве он в свое время был известен: так называли возвратившуюся с Капри знаменитую актрису Марию Федоровну Андрееву (сценический псевдоним; по паспорту – М. Ф. Желябужская), поступившую на работу в Свободный театр.

Второй момент, указующий на личность Андреевой как возможный прототип образа Маргариты, связан с описанным в романе эпизодом с выигрышем Мастером ста тысяч рублей. Такой «выигрыш», только не по облигации, а по страховому полису, известен. Речь идет о сумме, на которую застраховал свою жизнь меценат, потомственный почетный гражданин Савва Тимофеевич Морозов. Перед самоубийством в 1905 году он завещал страховую премию Андреевой, в то время – одной из ведущих актрис Художественного театра. Вступив в права наследования, Андреева использовала 10 тысяч на выплаты по обязательствам Горького (в романе – несколько наоборот: Мастер передал Маргарите такую же сумму – еще один «Черный снег» вместо «Белой гвардии»?..), остальные отдала на нужды РСДРП Л. Б. Красину, возглавлявшему Боевую техническую группу при ее Центральном комитете.

Что же касается корзины с грязным бельем, в которой Мастер нашел свой выигрыш, то грязи по поводу судьбы полиса С. Т. Морозова в бульварной прессе было более чем достаточно.

Черты биографии М. Ф. Андреевой содержат ряд интересных совпадений с фабулой романа. Во-первых, с ее чертами совпадает описание Маргариты как «кудрявой черноволосой женщины». Во-вторых, в романе героиня охарактеризована как «женщина непомерной красоты». Андреева считалась одной из самых красивых женщин России, ее портреты писали И. Н. Крамской, И. Е. Репин (ее черты проявляются в его иллюстрациях к «Маленьким трагедиям» А. С. Пушкина), И. Бродский. Л. Н. Толстой как-то воскликнул в восхищении, что такой актрисы он в своей жизни не встречал и что Андреева «красавица и чудный человек».

Трудно обойти вниманием и такое совпадение. С одной стороны, родословная Маргариты восходит к одному из старинных домов Европы; являясь женой крупного специалиста, инженера высокого ранга, она обрекает себя на неустроенную жизнь в роли тайной жены писателя-мастера. С другой стороны, происхождение М. Ф. Андреевой по отцу – из дворян Юрковских, по матери – из остзейских баронов Лилиенфельдов; ее муж – действительный статский советник (гражданский чин, соответствующий генерал-майору; позже – еще выше на ступень – тайный советник) А. А. Желябужский, инспектор Московско-Курской и Муромской железных дорог. Несмотря на блестящую карьеру в Художественном театре, связи в высшем обществе (дружила, например, с сестрой царицы, супругой дяди Николая Второго – московского генерал-губернатора Великого Князя Сергея Александровича), Андреева, увлекшись в начале века идеями марксизма (примем на веру приписываемое ей восторженными биографами «увлечение»), стала выполнять ответственные задания большевиков. В качестве примеров можно привести добывание бланков паспортов, значительных средств для нужд партии («желтая пресса» обвиняла ее в «краже» трех миллионов у Саввы Морозова, хотя меценат передавал ей деньги по доброй воле), финансирование и издание в 1905 году организованной по указанию В. И. Ленина и редактируемой Горьким газеты «Новая жизнь» (это – «первая» горьковская «Новая жизнь»; вторая, в которой публиковались его «Несвоевременные мысли», издавалась в 1917–1918 годах), предоставление Н. Э. Бауману в своей квартире убежища в то время, когда за его выдачу была обещана награда в пять тысяч рублей…

Как пишут биографы Андреевой, в 1903 году она посещает Нижний Новгород, где встречается с уже знаменитым писателем, затем по своей инициативе выезжает в Женеву, где знакомится с Лениным и получает от него задание по более тесному вовлечению Горького в орбиту деятельности большевиков[261]. В конце 1903 года она становится гражданской женой Горького, в 1904 году вступает в партию по личной рекомендации Ленина; он же присваивает ей партийную кличку «Феномен».

О гражданском браке было объявлено в присутствии влюбленного в Андрееву Саввы Морозова при встрече Нового 1904 года на вечеринке в Художественном театре[262].

Связанный с этим эпизод интересно описан Натальей Думовой[263] через воспоминания А. Н. Тихонова:

«Обнаженная до плеча женская рука в белой бальной перчатке тронула меня за рукав.

– Тихоныч, милый, спрячьте это пока у себя… Мне некуда положить.

Андреева, очень красивая, в открытом белом платье, протянула Тихонову подаренную ей Горьким рукопись поэмы „Человек“. В конце была сделана дарственная приписка – о том, что у автора поэмы крепкое сердце, из которого Мария Федоровна может сделать каблучки для своих туфель.

Стоявший рядом Морозов взял рукопись, прочел последнюю страницу и поднял глаза на счастливое лицо актрисы:

– Так… так… новогодний подарок! Влюбились?

Он выхватил из кармана фрачных брюк тонкий золотой портсигар и стал закуривать папиросу, но не с того конца».

Именно к этому периоду относятся весьма интересные воспоминания В. В. Вересаева, примыкавшего в то время к социал-демократам:

«Осенью 1903 года кончился срок моих высылок из столиц и я поселился в Москве <…> Однажды как-то приехало несколько артистов Художественного театра, в том числе Качалов и Мария Федоровна Андреева, красавица, пожинавшая общие восторги в роли Кэт в „Одиноких“, Наташи в „На дне“ и в других. Она как-то необычно скромно сидела за ужином, много говорила со мной и моей женою, звала к себе, а мы ее звали к себе.

И вот скоро она приехала к нам. Была очень мила и даже странно как будто льнула к нам. Сказала: „Садитесь ко мне в сани, едем ко мне“. Маруся сказала, что ей одеться нужно.

– Пустяки, у нас очень просто, мы живем колонией, по-студенчески.

Ее ждал у подъезда великолепный лихач, и мы на нем помчались с нею на Георгиевский (ныне Вспольный) переулок. Подъехали к крыльцу большого, великолепного особняка, вошли, – обширный вестибюль, зала со сверкающим паркетом, потом гостиная, потом столовая. Разряженные гости, встал навстречу плотный барин в форменной тужурке – А. А. Желябужский, муж Андреевой. Вот так студенческая колония!.. Изысканный обед, помнится, даже лакеи в перчатках. Был там, между прочим, знаменитый миллионер Савва Тимофеевич Морозов с плоским лицом и калмыцкими глазками, плотный. После обеда Мария Федоровна повела к себе наверх, на антресоли. Она много нам рассказывала про Горького <…>

Мы стали бывать у нее довольно часто. Она заезжала за нами и увозила к себе.<…>

Очень часто бывал у нее этот самый С. Т. Морозов. На меня он производил впечатление, что он тайно влюблен в Андрееву. Да, вероятно, и много было у нее поклонников – красавица, изящная, умница, талантливая»[264].

Не правда ли, при чтении этого описания, принадлежащего перу деликатнейшего Вересаева, ощущается какая-то недоговоренность? «Странно как будто льнула к нам»…

Такой же феномен, только в еще более отчетливо выраженной форме, присутствует и в воспоминаниях Ф. И. Шаляпина, который не раз бывал и в этом доме, и присутствовал на той самой вечеринке в Художественном театре, и в квартире Горького и Андреевой на Воздвиженке в Москве, и на Кронверкском проспекте в Петрограде, и на Капри… И вот во всей его объемной книге мемуаров нет ни единого упоминания об Андреевой – как будто бы эта особа вообще не существовала[265].

…После поражения Декабрьского вооруженного восстания Андреева по заданию партии сопровождает Горького в эмиграции, выполняя при этом личные поручения Ленина. В совершенстве владея несколькими иностранными языками (в романе Булгакова этими качествами обладает Мастер), занимается переводами, в том числе романа Бальзака «Тридцатилетняя женщина»; этот роман в ее переводе четырежды издавался в нашей стране – дважды до революции и дважды – после. Здесь уместным будет вспомнить, что Маргарита описана Булгаковым тоже как «тридцатилетняя женщина».