Александр Гвоздев - От первых слов до первого класса Страница 38

(3, 2, 2).

До сих он умел считать или, вернее, определять количество до двух. Я решил научить его узнавать "три", для чего, давая ему по три ягодки земляники или малины, требовал от него считать за мной: раз, два, три. Так он повторял много раз, но сколько раз после этого я ни требовал считать самостоятельно, он ни разу не мог этого сделать. У него уже давно существует ассоциация: "раз", "восемь", двенадцать", и он все время сбивается на нее. Тогда я просто стал называть количество, убавляя одну или две ягоды и требовал от него ответить: "Сколько?". Это было гораздо удачнее: после двухдневных упражнений он теперь знает количество "три" и безошибочно указывает на различных предметах.

(3, 2, 3).

Я вижу у него мокрый башмак и говорю: "Зачем намочил?" Он вполне спокойно: *Э'т да сва'дьбы вы'съхнит. А где сва'дьба?* - Это до свадьбы высохнет. А где свадьба? Это он переиначил утешение, которое часто слышит - "До свадьбы заживет". Как показывает вторая фраза, он, конечно, не понимает самого выражения, но ему ясен эмоциональный "смысл" фразы, и он передан его интонацией чрезвычайно точно. *Мы ни ф тёмнъй, а ф сьве'тлъй* - Мы не в темный, а в светлый [лес]. Говорит, войдя в лес. С темным лесом у него связывается представление о волках. Конечно, ему никто не говорил о "светлом лесе"; следовательно, эти противоположные понятия уже прочно ассоциированы. Он отломил ножку и гриба, и я спрашиваю: "Ты зачем сломал?" Он: *Пътаму' штъ па'лкъ* (Потому что палка).

*Ты са'м па'лку лама'л*. Палкой он называет ножку гриба. Я, действительно, перед этим отломил червивую ножку. *Три гриба' нашли', заче'м жъ ищё?* Действительно, в корзинке было три гриба.

(3, 2, 4).

*Сарьви' лапу'х, дъ вы'трi лъпухо'м* - Сорви лопух, да вытри лопухом. Говорит про выдернутую морковь. *Како'й агуре'ц! Кък мя'чик!* Сравнение. Нашел почти круглый огурец. *Эт зьде'лъли скаме'чьку* (скамеечку).

*дьля таво' штъб сиде'ть. Сруби'ли де'рiва* - Это сделали скамеечку, для того чтобы сидеть. Срубили дерево. Сидит на чурбачке из обрубка дерева. Очевидно, есть внутренняя потребность отвечать на вопросы "зачем" и "почему". Пауз нет. Он просит меня затворить калитку и между прочим говорит: *Этъ ве'тiр, када' шы'пкъ заду'iт, то и затво'рiт*. Калитка на самом деле закрывается не совсем легко и может быть закрыта сильным ветром.

(3, 2, 5).

*Мы фчира' хади'ли в лес, куку'шкин гри'п там валя'иццъ. Куку'шкъ улите'лъ, а гри'п аста'лси. Вчера он видел "кукушкино масло", и я ему назвал его "кукушкин гриб". *Эт згаре'лъ, и э'т згаре'лъ? Бо'льшъ не'т згаре'лъй* - Это сгорело, и это сгорело? Больше нет сгорелой. Показывает на выжженные пятна на скамье.

(3, 2, 6).

*Пълажы' э'тът ма'лiнькъй грибо'чiк. Када' бу'дит с па'лкъй, тада' и сарьвём* - Положи этот маленький грибочек. Когда будет с палкой, тогда и сорвем. Я сорвал маленький гриб, у которого виднелась только шляпка, без ножки - "палки", как он называет. *А мы э'ту са'му кни'шку што' ни взя'ли?* Обращается к Вере, когда она начинает рассказывать сказку про Бобка (про боб).

из его книжки. Засыпая, вдруг спрашивает: *Ма'м, а в лису' мидьве'ди жыву'т?* Вера: "Живут". Он: *Ани' то'лькъ дълико' ф тёмнъм ле'си жыву'т* -... Они только далеко в темном лесу живут.

(3, 2, 7).

*Я ле'зу. Зале'с рабо'тъть. Ко'ньчилъсь работа* -... Залез работать. Кончилась работа. Я лежу, а он лезет на меня и ерзает. *Зьде'сь* (здесь).

*бу'дiт зима'?* Неожиданно спрашивает Веру. Она: "Будет". Он: *Где' жъ мы вазьмём ва'лiнки?* *Я ни уме'ю кувырка'ццъ*. *Па'па, пади'-къ суда'. Я хате'л тибя' пацалава'ть* (поцеловать).

Теперь уж, кажется, окончательно перестал говорить о себе в женском роде. "Поцеловать" произнес растянуто. *Зъ бапка'ми пайдём* (за бобами).

Зовет меня. Я: "Позови маму". Он: *Ма'мъ ру'бит крапи'ву*. *Этъ марко'фь, а э'тъ... бу'дiм из э'тъвъ* (из этого).

*вари'ть су'п*. Пример того, как уже начатая фраза на ходу перестраивается. Начал вторую часть с "это", как и первую, но такое начало оказалось неподходящим, и он заменяет его. Показывает "просвирки", выдернутые с корнем: корешки - морковь, трава на суп. Явно - в шутку. *Эт ни вы'дiрниш: э'т кре'пкъ паса'жън* (крепко посажен).

Говорит, когда я пытаюсь выдернуть большой лопух. Страдательное причастие. *На'дъ апсы'пъть* (осыпать).

*Апсыпа'ицца*. Стряхивает лепестки мака. *С ло'шъдiй* - с лошадью (с "лошадей").

Такой творительный чуть ли не всегда заменяет творительный на -йу (-ью).

*Вон ви'диш: э'т са'мъй до'м-тъ, куда' мы хо'дим зъ письмо'м* -... Это самый дом-то, куда мы ходим за письмом. Увидел, выходя из леса волсовет, куда мы с Симой ходим за почтой. Придаточное с "куда".

(3, 2, 8).

*Пъчиму' нъ гумне' драва'?* - Почему на гумне дрова? Я: "А что же на гумно класть?" Он: *То'къ сало'му* - Только солому. У него вообще очень много убеждений о необходимости чего-либо в определенных местах. Замечаемые им факты несоответствия этой необходимости и вызывают фразы, выражающие изумление. Фразы эти он начинает с "почему" и "разве". Общие представления или суждения, которым факты нередко противоречат, часто создаются после наблюдения одного-двух случаев. Но характерно представление о существовании всюду определеннных норм. Оно чрезвычайно твердо и, постоянно проявляется при наблюдении: наблюдаемое оценивается с точки зрения соответствующим нормам. *Я мно'гъ зьде'лъю масто'ф’када' вы'ръсту* (Я много сделаю мостов, когда вырасту).

*Жыле'за куплю', привизу'. Привизу' ка'мiнь*. Дня три тому назад я ему рассказывал, как он будет строить железные мосты, и он слушал с увлечением, ибо больше всего интересуется железной дорогой. Сейчас разложил "мост" из щепок во всю скамейку.

(3, 2, 9).

*Э'т штъб бы'лъ пъкраси'вей: с э'тим цвито'чькъм и с ла'ндушкъм* - Это чтоб было покрасивей: с этим цветочком и с ландышком. Рвет цветы, собираясь украшать ими могилу. В лесу ведем разговор о волках. Он, неизвестно кем напуганный, стал бояться их появления. Я, успокаивая, говорю: "Он (волк).

ушел". Он: *Куда'?* Я: "Далеко". Он: *На не'бъ?* Потом прибавляет: *Ево' уби'ли, дъ заки'нули на не'бъ.*

(3, 2, 10).

*Мы фчира' хади'ли в ле'с-тъ, фся'ки вида'ли бало'ты. И пусто'i вида'ли.* Мы накануне были в лесу, и я ему показывал болота, которые называл озерками. Одно было пересохшее. Сейчас он говорит сам с собой. Ходили с ним на рыбную ловлю. Он сидел около дедушки и спрашивал его: *Де'да! Пъчиму'* (почему).

*ты смо'триш?* Когда рыбка забилась в ведре, он сказал: *Ты што' азарьни'чиш?* - Ты что озорничаешь? Потом прибавил: *Ана' хо'чiт в ре'чьку.* Увидев уток, которые бросались за рыбой, сказал: *Ани' ры'пки паку'шъть хо'чют - пръглада'лись* - Они рыбки покушать хотят ("хочут").

- проголодались.

(3, 2, 11).

Спрашивает меня, как бегает лошадь. Я озадачен вопросом и не отвечаю. Он сам: *Вало'дя ка'к бе'гъiт, када' в лаша'тки игра'iт* - Володя как бегает, когда в лошадки играет. Очевидно Володя, загибающий голову и семенящий ногами, кажется идеалом. Прошел дождь, я несу его на руках из лесу, и он говорит тоном благодарности: *Я скажу' ма'ми, штъ ты фсю' даро'гу миня' нёс. Я ему объяснил, что белые деревья - березы. Он указал мне несколько берез, а потом, показывая липы: *А э'т чёрныи - ни бирёски, а де'рiвы.* Этот случай как будто свидетельствует, что у него нет представления о родовых понятиях, в которые входят видовые; однако в других случаях он давал определения, где указывал род и видовую разницу. *Афпъмаби'ль пъ зимле' хо'дит, а ваго'н па ре'льсъм* - Автомобиль по земле ходит, а вагон по рельсам. Говорит, сам с собой разговария о вагонах. Наблюдение, скорее всего, его собственное. *Што' тут даро'гу вы'мiтiли* (вымели)? *А где' со'р?* Видит лесную дорогу, "выметенную" хворостом, который по ней провозили. Вообще всякие необычные вещи привлекают его внимание, и он или ищет объяснения у других, или же пытается найти это объяснение сам. Теперь очень часто, видя что-либо, он делает замечание о причине этого явления. Не сказывается ли здесь "инстинкт познания"? *Даль, даль!* - Дай, дай! Просит у меня яблоко. Я спрашиваю: "Кто так говорит?" Он: *Вало'дя* - Володя. Значит, отчетливо замечает отличительные особенности Володиного "говора". *В э'тъй* (в этой).

*крава'тки никто' ни бу'дит спа'ть, йиё слама'ют.* Говорит, ложась в кроватку. Потом прибавляет: *Кто'-ни'буть прие'дит, како'й-нибу'ть диту'ньчик ма'лiнькъй.* Вера спрашивает: А ты какой? Он: *Ни о'чiнь бальшо'й, ни о'чiнь ма'лiнькъй.* Может быть, он и слышал такой ответ, но он вполне соответствует его собственному представлению о себе: он никогда не хочет назвать себя большим, а в последнее время отказывается называть и маленьким. *Вало'дя ни баи'ццъ ма'лiнькиъ по'iздъф* (поездов), *те' ни баи'ццъ, кото'рыи ни то'пют*. Как он мог узнать, неизвестно. При повторениях была форма *пъиздо'ф* и родительный единственного числа *пъизда'* (по'езда').

Подвижное ударение усваивается с трудом.

(3, 2, 12).

*Не'т, рука'ми ни атво'риш, а нага'ми атво'риш: кре'пкъ вiть я зътвари'л* (...крепко ведь я затворил).