Цифры врут. Как не дать статистике обмануть себя - Том Чиверс Страница 18

class="p1">Но все эти объяснения не годятся. Мы не используем гербициды в большем количестве, и не доказано, что глифосат (гербицид, который чаще других называют виновником аутизма) как-либо связан с расстройствами развития. Нет никакого правдоподобного механизма или эпидемиологического обоснования связи между радиацией и аутизмом. Связь с вакцинацией не подтверждается доказательствами. Кроме того, если бы это было правдой, наблюдались бы всплески таких диагнозов после внедрения в стране соответствующей вакцинации, а этого не происходит. На самом деле никто не смог найти в окружающей среде никаких убедительных факторов риска возникновения аутизма; представляется, что речь идет в основном о сочетании наследственности и случайности.

Так почему же количество диагнозов аутизма растет так поразительно быстро?

Похоже, вот что произошло. Во втором издании «Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам» (DSM-II), опубликованном в 1952 году, аутизм как диагноз отсутствовал – термин упоминался лишь в связи с детской шизофренией. В 1980 году вышло третье издание справочника DSM-III, где аутизм был уже указан как самостоятельное заболевание – «первазивное расстройство развития», связанное с нарушениями в развитии мозга. Давались критерии постановки диагноза: «нежелание идти на контакт с окружающими», «большой дефицит языкового развития» и «странные реакции на окружающий мир». Если все это замечалось у ребенка до достижения им двух с половиной лет, у него диагностировали аутизм.

Стандарт DSM-III пересмотрели в 1987 году – диагноз расширили. В аутизм включили более легкие формы заболевания, список критериев увеличили до 16 (для постановки диагноза достаточно восьми из них), разрешалось ставить диагноз детям старше двух с половиной лет. Впервые аутизм был разбит на две части: «аутизм» и «первазивное расстройство развития без дополнительных уточнений (PDD-NOS)» – это позволяло ставить диагноз и тем детям, чьи особенности не подходили полностью под определение аутизма, но которые тем не менее нуждались в помощи.

В опубликованной в 1994 году версии (DSM-IV) впервые появилось слово «спектр» и было описано пять различных форм аутизма, включавшие хорошо известный синдром Аспергера.[22]

Из текущего издания, DSM-5 (от римских цифр теперь почему-то отказались), отдельные формы полностью исчезли – три из них объединены под названием расстройства аутистического спектра без четкого разграничения. (Две другие были исключены из категории «аутизм».)

Таким образом за несколько десятилетий понятие «аутистический» неоднократно менялось: сначала отдельного заболевания аутизм не было вовсе, потом их стало пять, а позже – одно, с расширенным определением. За это время соответствующая категория и расширилась: дети, которым раньше из-за старых критериев не могли поставить аутизм, теперь получали этот диагноз.

Неожиданно мы нашли простое объяснение, почему этот диагноз теперь ставится намного чаще, чем раньше: он несколько раз поменял свое значение и расширился до большей категории людей. Постепенно о нем узнавали все больше врачей и родителей, появлялись действенные способы, помогающие улучшить жизнь пациентов с РАС, – поэтому обследовалось все больше детей.

Вполне вероятно, что людей с ментальными особенностями, теперь ассоциирующихся с аутизмом, среди населения не стало больше. Кажущийся рост доли людей с аутизмом может объясняться тем, что медики изменили объект своих измерений: став более внимательно приглядываться к характеристикам, которые могут говорить о РАС.

Порой статистика существенно меняется из-за изменения системы учета. Например, за период 2002–2019 годов число изнасилований, зарегистрированных полицией в Англии и Уэльсе, утроилось – примерно с 50 000 до около 150 000. Однако связано это с тем, что раньше стражи порядка и суды не считали их серьезными преступлениями (поразительно, что сексуальное насилие в отношении супруги (или супруга) не считалось преступлением вплоть до 1991 года). Изменения в общественном сознании заставили полицейских пересмотреть свой подход, и теперь они с большей вероятностью регистрируют такие правонарушения.

Если бы мы хотели сравнить количество изнасилований в 2002-м и в 2019-м, используя данные полиции, нам понадобилось бы определить, сколько из них стражи порядка зарегистрировали бы в 2019 году, если бы применяли те же методы, подходы и критерии, которые были в ходу в 2002-м. Но это невозможно, поэтому придется пойти другим путем.

Обзор преступлений по Англии и Уэльсу – это массовый опрос людей о том, как часто они становились жертвами преступлений. Его цель – определить тенденции, поэтому методология не менялась десятилетиями. Соответственно, он не связан с тем, изменились ли у полицейских привычки регистрации преступлений, хотя, конечно, может зависеть от изменений в обществе, например от того, что люди начали свободнее говорить об изнасилованиях и сообщать о них – раньше это по многим причинам было не так. В опросе фиксируется не совсем то, что в полицейской статистике, но он тем не менее отражает ту же самую реальность.

Согласно Обзору, количество изнасилований сократилось с 800 000 в 2004 году до примерно 700 000 в 2018-м. Изменения учета и измерения данных привели к тому, что реальный спад стал выглядеть как подъем. (Стоит отметить, что в Обзоре выявляются только преступления, жертвами которых были люди 16–59 лет, в то время как полиция регистрирует также преступления против детей и лиц более старшего возраста; мы не думаем, что это существенно сказывается на результатах, но это означает, что рассматриваются немного разные вещи.)

Системы измерения и регистрации меняются довольно регулярно, часто по уважительной причине. Это неоднократно происходило в первые месяцы пандемии. Долгое время большинство американских штатов считали, что смерть обусловлена ковидом, только если имелся подтвержденный лабораторным исследованием положительный тест. Затем 26 июня 2020 года несколько штатов договорились включать в статистику «вероятные» смерти, то есть такие случаи, когда у пациента наблюдались симптомы ковида, но не было результатов ПЦР-теста. Потому что было ясно, что при учете только случаев, подтвержденных тестами, теряется большое количество реальных смертей от коронавируса. Так что 26 июня произошел резкий скачок смертности, хотя в реальной жизни ничего не изменилось.

Так что же происходило с преступлениями на почве ненависти? Точно так же, как с изнасилованиями, в новостях фигурировало число преступлений, зарегистрированных полицией. И точно так же, как с изнасилованиями, полиция традиционно была не особенно склонна считать преступления на почве ненависти по признаку расы, пола, особенностей здоровья или сексуальной идентичности достаточно серьезными. В последние годы это, к счастью, стало меняться.

И тут мы тоже не можем посмотреть, сколько преступлений зарегистрировала бы полиция, если бы продолжала применять методы и подходы 2013 года. Зато снова можем воспользоваться Обзором преступлений по Англии и Уэльсу, который, как вы помните, составлен на основании массового опроса населения и позволяет оценить уровень распространенности различных преступлений, не полагаясь на статистику полиции.

Опять-таки и в этом случае числа нельзя сравнивать напрямую, потому что в Обзор включено не совсем то, что в полицейскую статистику; но видно, что реальная тенденция движется в обратную сторону. Обзор показывает, что в 2017–2018 годах произошло около 184 000 преступлений на почве ненависти – меньше, чем в 2007 году (около 300 000) и в 2013-м (около 220 000). Правда, в The Guardian отмечалось, что видимый рост «частично объясняется улучшением учета