Код жизни. Как защитить себя от развития злокачественных новообразований и сохранить тело здоровым до глубокой старости - Джейсон Фанг Страница 33

сами гены не меняются, то огромные расходы на расшифровку генетического кода – не самое полезное предприятие. Когда работа над «Атласом ракового генома» (TCGA) только началась, уже было хорошо известно, что для развития некоторых видов рака очень важны изменения в метилировании ДНК[173]. Ряд известных канцерогенов, как считается, действуют через эпигенетические сигнальные пути. При раке толстой кишки до 10 % генов, кодирующих белки, метилируются иначе, чем в здоровых клетках кишечника, что еще раз подчеркивает роль эпигенетики[174].

Это заметный отход от чистой ТСМ. Развитие рака зависит и от внутренних мутаций, и от внешнего давления отбора окружающей среды, в которой растет опухоль. Это не значит, что семя совсем не важно: напротив, теперь мы лучше понимаем, как растет рак, и включаем в этот процесс и «почву». Окружающая среда оказывает давление отбора на «семена», которые лучше всего приспособлены к выживанию. Рак может «расцвести», а может и остаться в дремлющем состоянии – это зависит от состояния организма.

Что является движущей силой накопления генетических мутаций, вызывающих рак?

Новая парадигма дает нам более четкое и нюансированное понимание того, как раковые клетки взаимодействуют с окружающей средой, порождая клинически значительные раковые опухоли. Окружающая среда выбирает, каким семенам процветать, а каким – увянуть[175]. Что движет этой селекцией? Вот настоящий вопрос.

Создание новых парадигм

В 2009 года Национальный институт онкологии США (NCI) совершил нехарактерный поступок: обратился не только к проверенным исследовательским кадрам, но и к ученым других специальностей, попросив их помощи в войне против рака. На зов ответили не онкологические биологи и не исследователи рака, а физик-теоретик Пол Дэвис и астробиолог Чарли Лайнуивер. Они не имели никаких познаний о раке и, что немаловажно, никаких предвзятых мнений; именно они в результате и открыли нам новую эпоху понимания рака[176].

В NCI наконец-то поняли, что, финансируя одних и тех же ученых, вы получите те же самые заезженные и не очень полезные ответы. Но вот физики могли дать совершенно новый взгляд на вопросы, связанные с раком, и, возможно, даже направить исследования в более продуктивную сторону. Ларри Нагахара, директор программ NCI, отвечавший за эту инициативу, проницательно заметил, что вопросы, которые ученый-физик может задать о раке, имеют шанс «пролить свет на то, как рак развивается как болезнь». Если «вся королевская конница и вся королевская рать не могут Шалтая-Болтая собрать[177]», то, может быть, пора уже позвать на помощь кого-нибудь кроме королевской рати. NCI выделил 12 Центрам физических наук и онкологии по $15 млн, чтобы те искали ответы на вопросы, связанные с происхождением и лечением рака.

Почему приглашение ученых из других дисциплин стало таким важным шагом в исследовании рака? Врачи и медицинские исследователи следуют парадигме «доказательной медицины». Текущее положение дел считается фундаментально верным, а чтобы доказать ошибочность нашего понимания, требуется много исследований в рецензируемых журналах. К сожалению, такие исследования нередко длятся десятилетиями и требуют миллионного финансирования, так что прогресс идет невероятно медленно. Старые представления цепляются за жизнь, а пациенты тем временем умирают.

Например, в 1960-х гг. многие стали подозревать, что пассивное курение вызывает те же болезни, что и активное: легочные заболевания и рак. Это было совершенно очевидно и логично. Но без доказательств, опубликованных в рецензируемых журналах, это предположение считалось лишь гипотезой. Так что пришлось потратить десятилетия исследований и миллионы долларов, чтобы наконец доказать, что пассивное курение действительно опасно, и нужно вводить очевидные с виду меры безопасности.

Курение в самолетах запретили лишь в 1988 году. Курение вызывало рак, но в течение десятилетий мы позволяли ядовитому, канцерогенному табачному дыму клубиться в салонах самолетов, затрагивая всех пассажиров. В ресторанах были столики для некурящих, которые каким-то волшебным образом должны были защищать посетителей от дыма, который приносило с другой стороны ресторана. Вот так и работает доказательная медицина: она энергично защищает статус-кво от новых идей. Каждый шаг на пути к правде вымощен десятилетиями перебранок и требований «предоставить доказательства». Логичнее было бы заставить производителей табака доказать, что пассивное курение безопасно, а не медицинских исследователей – доказывать, что оно вредно. Но, поскольку в те времена считалось, что пассивное курение безопасно, именно на ученых легло бремя доказательство.

Не лучше дела обстояли и в диетологии. В 1970-х гг. были опубликованы рекомендации, в которых американцам советовали ограничить употребление любой жирной пищи и есть больше углеводов. В первой «Пищевой пирамиде», опубликованной Министерством сельского хозяйства США (USDA) в 1992 году, рекомендовали есть от шести до 11 порций хлеба, зерновых хлопьев, риса и/или макарон. На иллюстрациях была изображена такая «здоровая» пища, как белый хлеб, макароны и крекеры. Кроме того, USDA советовало американцам ограничить употребление таких продуктов, как авокадо, лосось, орехи и оливковое масло – все это из-за необоснованной боязни жиров.

Понадобилось не одно десятилетие, чтобы эти цельные натуральные продукты наконец стали считать допустимыми и даже здоровыми – и все потому, что доказательная медицина очень энергично защищает статус-кво. Несмотря на то что исходные диетологические рекомендации были разработаны на основе некачественных научных данных, для любых изменений требовали строгих доказательств, подтвержденных исследованиями, которые стоят миллионы долларов. Люди без всякого вреда для себя ели авокадо и оливковое масло в течение столетий – логичнее было бы заставить ученых доказывать, что традиционные продукты вроде оливкового масла вредны, а не что они полезны.

Примерно так же обстоит дело и в онкологии. После того как появилась генетическая парадигма теории соматических мутаций, ее стали считать священной. Несмотря на появление все новых данных, подрывавших авторитет ТСМ как жизнеспособной парадигмы рака, ученые все равно хватались за нее, словно утопающий за спасательный плот. Медицинское сообщество требует, чтобы все новые статьи в научных журналах проходили рецензирование другими учеными, которые могут потребовать внести изменения перед публикацией или просто отказаться одобрить статью. Радикальные новые идеи часто отбрасываются сразу же, не успев родиться. Рецензирование – это поиск консенсуса, который, как считают ученые, является правдой. Этот механизм гарантирует, что старые мнения сохраняются, а новые – подавляются.

В физике все работает иначе. Вы можете начать с классической теории вроде трех законов Ньютона, но, когда