Минас Багдыков - Лики прошлого Страница 36

В медицину шли профессионально непригодные люди, но ежели у них было пролетарское происхождение или влиятельные партийные ходатаи, заканчивали институт, будучи активистами шли вперед, в начальники.

Пришлось наблюдать судьбу человека, некогда получившего травму черепа с пожизненными дефектами психики, не дающими ему нормально контактировать с людьми, жить спокойно в коллективе, а как же ему быть врачом? Стал им и проработал всю жизнь до пенсии, только лишился права самостоятельно выписывать рецепты, этого ему не доверяли, зато доверяли сменить массу врачебных специальностей: был санитарным врачом района, где сразу же закрыл все приемные пункты молока, запретил доить коров и выбрасывал массу нелепостей, характерных для страдающих его заболеванием. Работая в должности врача-рентгенолога, боялся зайти в темное помещение и только через год в этом разобрались, а работая врачом-окулистом, вызвал ожог роговицы глаза ребенка, прописав закапывание глаза раствором, в сто крат превышающим норму. Все его страдания, а вместе с ним страдания людей, которых он лечил, заключались лишь в том, что его мать, одна из ведущих специалистов в прошлом, решила сделать из него врача, и ей в этом не стали перечить не только тогда, когда он поступал в институт, но и когда учился, и даже тогда, когда с легкостью менял специальности.

Выполняя процент поставки запланированных Минздравом врачей из числа студентов, их выдавали во что бы то ни стало. Этим пользовались предприимчивые люди, один такой руководитель наладил тесную связь с закавказской республикой, откуда имел постоянное поступление абитуриентов и, естественно, не умных и не желающих учиться студентов.

Гнев преподавателей доходил до пределов, и на одном из собраний будущий доктор медицинских наук открыто назвал пять человек бездельников, получающих двойки практически по всем предметам, но, не взирая ни на что, продолжающих учебу.

Сделав важный вид, раздув живот, покрутив кольцо на пальце, вельможа-руководитель вдруг глубокомысленно заявил: «Пожалуй, вы, коллега, правы, что пятерых следует исключить из института, но каждый из вас должен помнить, что с их уходом из стен института сократится и одна ставка преподавателя, кто это будет, не знаю, но, что это произойдет, не сомневаюсь». Чтобы неповадно было другим вмешиваться в его вотчинные дела, доктор наук остался навсегда без места заведующего кафедрой, доживая свою многострадальную жизнь в ассистентах, даже после того, как этого плута разоблачили и выгнали из института. Сама система не любила, когда появлялись смельчаки, вмешивающиеся в дела «посвященных».

Граф Иван Лазаревич ЛАЗАРЕВ (1735–1801)

Действительный статский советник и командор державного ордена Святого Иоанна Иерусалимского. Основатель Лазаревского института восточных языков в г. Москве.

Литография Г. П. Смирнова.

Генеалогия семьи Лазаревых с обозначением лиц, возглавлявших Институт востоковедения в г. Москве.

Схема расположения поселений Нахичеванской-на-Дону армянской колонии.

ДУРБАХ Николай Никитович

(Дурбахьян Нидогос Мкртычевич, 1858–1925).

Городской архитектор с 1889 по 1913 г.

ЧУБАРОВ Георгий Иванович

(1864–1930), юрист, актер, писатель, переводчик, председатель театрального общества Нахичевани с 1882 по 1920 г.

Валентин Феликсович ВОЙНО-ЯСИНЕЦКИЙ.

Архиепископ Лука (1871–1961)

Федор Сергеевич ГОТЬЯН, поэт, писатель, драматург, философ, скульптор, педагог

(1904–1958)

Михаил Фабианович ГНЕСИН на встрече с лучшими учениками школы в 1949 году.

Слева: Наташа Фоменко, Миша Саямов, Ким Назаретов, Женя Тютюнникова.

Справа: Эммануил Гентош, Татьяна Соколова, Ира Мирошникова, Стелла Чередниченко.

В центре: Михаил Фабианович Гнесин.

Николай Алексеевич БОГОРАЗ

(1874–1952), доктор медицинских наук, профессор. Лауреат государственной премии. Основатель кафедры госпитальной хирургии.

Николай Иванович НАПАЛКОВ

(1868–1938), доктор медицинских наук, профессор. Основатель кафедры факультетской хирургии.

Борис Зиновьевич ГУТНИКОВ — доктор медицинских наук, профессор со своим учеником доктором медицинских наук, профессором Партехом Макаровичем ШОРЛУЯНОМ.

Профессор Партех Макарович ШОРЛУЯН со своими учениками и аспирантами.

В первом ряду: Элио Альбарадо, профессор В. И. Нефедов, П. М. Шорлуян, зав. хирургическим отделением Ш. А. Тенчурин.

Во втором ряду: доцент М. Г. Багдыков, профессор А. Д. Беляевский, заведующий хирургическим отделением канд. мед. наук А. И. Михнев, профессор А. В. Шапошников, главный проктолог области, засл. врач РСФСР, канд. мед. наук Э. В. Конаплев, аспиранты.

Соломон Самуилович ГУРВИЧ — писатель, журналист,

Аким Карпович ОВАНЕСОВ — художник,

Мартирос Сергеевич САРЬЯН — художник.

Врачебный опыт — это честный труд и разум

ОПЫТ — совокупность практически усвоенных знаний, навыков, умений.

ОПЫТНЫЙ ЧЕЛОВЕК — искусившийся опытом бывалый, знающий и много умеющий, живший, видавший, делавший много, привычный к такой работе, сведущий не только на словах, но и на деле.

Опыт человека — это явление сугубо индивидуальное, основой его формирования являются не прожитые годы, а страстное желание познать окружающий мир во всем разнообразии, стремление как можно быстрее и глубже проникнуть в тайны явлений — постоянно концентрировать свое внимание на вопросах выбранного им дела, которое мыслящего человека поглощает целиком.

Здесь все важно и все главное, лишь бы познать и узнать, выработать навыки. На это работает все, начиная с интеллекта, кругозора, широты интересов, характера. Практически все откладывается в сознании, все работает и концентрируется для решения единственной задачи — приобретения не только знаний, умений и навыков, но и индивидуального опыта в решении конкретного вопроса.

В хирургии, как ни в какой специальности, это четко просматривается.

Впервые о нем я услышал еще в раннем детстве от своего отца, человека впечатлительного, тонко оценивающего окружающих его людей, особенно врачей.

Позже, бывая в доме у своего будущего учителя П. М. Шорлуяна, я всегда замечал — там, где обычно висели образа и лежала Библия, находилась и книга в красном коленкоровом переплете — диссертация. Эта книга свято оберегалась матерью. Наставляя меня, юношу, положив свою натруженную крестьянскую руку на мою, старая женщина вспоминала и рассказывала, как сын, порой в нетопленой комнате, работал над диссертацией — голодный, поедая жареные семечки. Возможно, с тех пор и страдал Партех язвенной болезнью желудка. Предложил тему, многолетний труд над которой увенчался успехом. Блестяще была защищена докторская диссертация, на которой мне, молодому врачу, довелось присутствовать. В Москве, в институте усовершенствования врачей, в присутствии признанных корифеев, академик Огнев ставил в пример тонкость и глубину научного поиска диссертанта.

Пришло для П. М. Шорлуяна время заведовать кафедрой самостоятельно. Мне опять же посчастливилось быть рядом с ним. Создавалась заново не только материальная база, но формировалось новое научное направление, была у зав. кафедрой мечта о своей школе, учениках. В скоропомощном хирургическом отделении пришлось структурно многое менять, готовить кадры, требовать строгой хирургической культуры, деонтологии, наконец, тактических позиций, за которые руководитель взял смелость отвечать сам. Здесь проявился характер солдата, в мирной обстановке вооруженного знаниями, полученными — от таких учителей, как Бухман, Богораз, Гутников, личным опытом военного диагноста и хирурга.

Талантливая молодежь тянулась к нему. Молодые, способные шли в науку через большой практический труд, на «скорой помощи», и экспериментальный. Таких Шорлуян выделял, признавал, подсказывал научную тему, создавал условия, искренне радовался успехам.

На разных этапах мне приходилось работать вместе с Партехом Макаровичем — и когда я писал кандидатскую диссертацию, и когда готовил две монографии. В качестве свободного времени он назначал вечера суббот и воскресные дни. Не перестаю задаваться вопросом: а когда же он отдыхал, если каждый год у него на кафедре защищалась кандидатская диссертация, а под его руководством было подготовлено к защите и защищено шесть докторских диссертаций? А сколько фундаментальных статей, выступлений на всесоюзных форумах! Титанический труд и был его отдыхом.