Чезаре Ломброзо - Политическая преступность Страница 58

Таков же был и Польтро, экзальтированный кальвинист, покусившийся на жизнь герцога Гиза; он сам признался на исповеди, что ему было обещано вечное блаженство, если он убьет врага протестантов.

Видимой причиной, вооружившей Равальяка против Генриха IV, был религиозный фанатизм, но настоящей причиной был бред преследования.

Изгнанный из монастыря за «слабость разума», попавший в тюрьму по ложному доносу, он, кажется, имел видение, в котором ему именем Божиим повелевалось убить короля, так как иначе последний победит папу. Сами судьи, допрашивавшие этого несчастного, смотрели на него как на сумасшедшего меланхолика, хотя и приговорили к жестоким пыткам. До этого он был вполне уверен, что народ его поддержит.

Замечательно, что при аресте при нем нашли массу всяких писаний и, между прочим, стихи, трактующие о состоянии приговоренного к смерти.

Все было написано очень старательно и разными почерками, как обыкновенно пишут графоманы и как писал Гито. Сходство Равальяка с последним усиливается еще и тем, что он откладывал убийство из сожаления к королеве, так же как поступал Гито из сожаления к жене Гарфилда. Кроме того, оба они считали себя исполнителями Божьей воли.

В Англии деспотизм правительства и налоги, отягощавшие народ, восстановили против Генриха III сумасшедшую Маргариту Николсон, которая пробовала ткнуть его ножом, и сумасшедшего Хотфильда, который выстрелил в него из пистолета.

Еще один сумасшедший, Дамиен, опираясь на недовольство населения, тоже истощенного налогами и выведенного из терпения неуступчивым духовенством, пытался убить короля французского, Людовика XV. Это был человек мрачного характера, временами доходивший до бешенства, за что с раннего детства был прозван Робертом-Дьяволом. Совершив крупное воровство, он принужден был скрываться от полиции, причем постоянная тревога пошатнула его психику. Приписывая все беспорядки во Франции тому, что архиепископ Парижский лишил короля Св. Причастия, Дамиен решился покуситься на жизнь последнего исключительно для того, чтобы обратить его внимание на бедствия страны. Перед судом Дамиен вел бессмысленные речи о политике и религии, заявляя, что думал совершить деяние, угодное Богу.

Недавно один сумасшедший эпилептик чуть не убил видного американского общественного деятеля, генерала Роша, президента Аргентинской республики, ранив его в голову камнем, взятым из какого-то музея. Этот сумасшедший, Ж. Монже, 38 лет от роду, довольно высокого роста (1 м 67 см) и крепкого телосложения, с детства был невропатом. Он представлял собой смуглого, слегка курчавого брюнета, с обильной шевелюрой, длинной черной бородой, карими глазами, высоким, покатым, асимметричным лбом, небольшим брахицефальным, асимметричным черепом, широким лицом, большим ртом, крупными челюстями, толстыми губами и многими старыми рубцами на лице, из коих два получены были при падении во время эпилептических припадков.

Спал он очень мало и постоянно видел печальные или ужасающие сны. Пульс полный и частый; мускулатура хорошо развита, хотя при возбуждении замечается некоторое дрожание в мышцах. Сила, по динамометру Матье, 70 кг справа и 150 – слева; кожа малочувствительна, галлюцинаций и иллюзий не бывает.

Он сам сообщил о себе следующие сведения: родился в Корриенте, незаконный сын; отец и брат здоровы; пятнадцати лет поступил в коллегию, в которой получил образование; затем участвовал во всех революционных движениях родины, постоянно держась одной партии, до тех пор пока она в 1874 году не была побеждена и не распалась. Приехав в Уругвай, терпел притеснения от бразильских властей, которым противостоял вооруженной рукой, причем многих ранил и сам был ранен в лоб. По этому поводу обращался в министерство иностранных дел с просьбой об амнистии. С тех пор не принимал никакого участия в общественной жизни ввиду частых припадков эпилепсии, которой страдает лет двадцать после ушиба головы. Приходил в палату только для того, чтобы посмотреть на церемонию ее открытия; увидав ряды солдат, был очень возмущен, а когда увидел генерала Роша, то вдруг решился его убить. При вопросе о подробностях подсудимый сделался в высшей степени грубым и раздражительным.

Вообще, он ипохондрик и меланхолик. За несколько месяцев до суда, сидя в тюрьме, ударил и сбил с ног другого арестанта, а через несколько часов после суда имел продолжительный припадок эпилептических судорог.

Глава 12. Индивидуальные факторы (продолжение). Политические маттоиды. Косвенные самоубийства

1) Признаки. Маттоиды, очень редко встречающиеся в деревнях, в малокультурных странах и среди женщин, отличаются от прирожденных преступников почти полной сохранностью нравственного чувства; от сумасшедших, даже параноиков, на которых больше всего похожи, они отличаются отсутствием бредовых идей и меньшей импульсивностью; наконец, от тех и других они отличаются почти полным отсутствием признаков вырождения и даже психопатической наследственности.

В самом деле, из 34 исследованных маттоидов только у 12 найдено по два признака вырождения, у двух – по три, у двух – по четыре, и лишь у одного оказалось их шесть. Это потому, что маттоиды являются результатом чересчур преждевременной и внезапной интеллектуальной культуры. Таковы суть индийские бабиды, американские Трампы и Грэнксы, которые, по словам «New York Herold», «доводят свою эксцентричность до сумасшествия, предаваясь фантастическим, псевдонаучным изысканиям и во время выборов или политических волнений, когда страсти вообще разгораются, дозволяя себе даже насилия».

У них чаще встречаются некоторые функциональные аномалии, зависящие от аномалий или болезненных изменений в нервных центрах. Так, иные из них страдают эпилептоидными судорогами, другие – краткими периодами бреда, третьи – анестезиями, как Лаццаретти и Пассананте.

Но чем они особенно отличаются, так это внешним видом гениального человека или апостола, не соответствующим внутреннему их содержанию.

Из характерных особенностей гения они обладают только глубокой верой в свои достоинства, упрямым преследованием своих идей и беззаботностью относительно всего прочего; но ни гениальным разумом, ни оригинальностью, ни плодовитостью не отличаются. Если им удается иногда открывать новые горизонты, то лишь потому, что, подобно большинству дегенератов[28], они не страдают мизонеизмом. Все их деяния являются обыкновенно бесплодными или несоответствующими основным принципам, потому что настоящим-то субстратом гениального творчества – могучим интеллектом – они не обладают.

Из характерных особенностей апостола они обладают только высокоразвитым альтруизмом – действительно заботятся об устранении бед, угнетающих человечество, и могут иногда подсказать к тому средство, но и тут путаются обыкновенно в подробностях, теряют из виду целое, противоречат сами себе, бросаясь в крайности, а главное – во всем видят только самих себя, свое личное тщеславие, которое, в сущности, является единственным субстратом их альтруизма.

Амедеи указал на другую характерную их черту, связанную с наклонностью к атавистическому вырождению, на возврат к древности. Их прогресс всегда представляет собой движение назад, к очень древним принципам и обычаям. Напомним хотя бы только спартанскую одежду Бозизио; вегетарианство Глейзеса; антипарламентаризм Сбарбаро и Вита; отказ от современного оружия со стороны Капарли и предпочтение, оказанное им оружию естественному, то есть самому первобытному, – камню.

Баффье желает вернуть Францию к обычаям древних галлов; Кокапиллер хочет вернуться к Древнему Риму, к Comitia tributa{63}.

К этому надо прибавить преувеличенную воздержанность маттоидов. Так, Бозизио питается одной полентой без соли; Пассананте – одним хлебом, Гуите – орехами; Лаццаретти ест по две картофелины в день; Манжионе покупает себе ежедневно на 10 су гороху, рису и т. п.

Такую воздержанность можно объяснить себе тем, что маттоиды видят наивысший комфорт в удовлетворении самолюбия и спокойствии совести, поэтому скорее согласятся голодать, чем воровать или мошенничать.

Другой их постоянной чертой является многописание, причем они тысячу раз повторяют одно и те же стереотипные фразы на разный манер, приводят ненужные подробности, подчеркивают или пишут особым почерком ничего не значащие места, злоупотребляют шифром, любят играть словами, звуками, символами и что еще хуже – бессмыслицами. Но то, что возбуждает отвращение в образованных людях, очень нравится толпе, боящейся гениальности.

Одной из особенностей маттоидов служит их стремление хранить свои открытия в секрете для того, чтобы увеличить свой престиж, или для того, чтобы получить больше выгоды, а может быть, единственно потому, что сами они сознают пустячность этих открытий и боятся всеобщего разочарования. Так, Кокапиллер долго держал в секрете свой план реформ, долженствующих возродить Италию, а потом оказалось, что весь этот план сводится к восстановлению древнеримского строя. Вита на 650 страницах толкует о своем психологическом открытии, не говоря, что оно заключается… в простом соглашении с папством.