Владимир Гаков - Четыре путешествия на машине времени (Научная фантастика и ее предвидения) Страница 9

Разысканиям на тему «кто в фантастике первым сказал…» нет числа. Давайте выберем в качестве параметра какую-то знакомую деталь окружающей повседневной обстановки, например связь.

Еще Бэкон в «Новой Атлантиде» писал о «передаче звука на расстояние по трубам различных форм», а также о передаче «света» и «изображений». Он верно угадал идею, намного опередив уровень мышления своего времени, отделенного от открытия электричества двумя веками. И поэтому рядом с его именем дикие для слуха современника-англичанина слова «телеграф», «телефон», «телевидение» звучат вполне уместно.

Развитие идеи «телеграфа» (оставим пока кавычки) пришло сразу после смерти автора «Новой Атлантиды». В трактате епископа Джона Уилкинса «Меркурий, или Быстрый Вестник» (1641) говорится о «вертикальных полых цилиндрах», в которых звук сохраняется часы и дни, о средствах коммуникации на дальние расстояния (для этой цели предполагалось использовать различные шумовые эффекты, например последовательность выстрелов), о передаче звука через стены посредством особых «магнитов». Веком позже вышел роман Шарля Тифэнь де Ля Роша «Гифантия» (1760), в котором впервые высказана мысль о фотографии — за 80 лет до ее изобретения! — и «телевидения». Именно так можно истолковать описанную в романе хитроумную систему линз и зеркал.

Потом упоминание о «телевидении» промелькнуло в утопии Уильяма Харбена «Земля изменчивого Солнца» (1894), и уже совсем привычный нам вид приобрело в знаменитом романе Герберта Уэллса «Когда Спящий проснется» (1899) и в повести Эдгара Моргана Форстера «Машина останавливается» (1909). Наконец, в самый канун XX века фантасты «изобрели» беспроволочный телеграф и даже радар. Патенты на эти изобретения Уэллс делит со своим соотечественником Джорджем Гриффитом, в социалистической утопии «Ольга Романова» описавшим массу всяких электротехнических новинок.

И так в любой области. Какой «параметр поиска» не выбери, всюду разыщутся конкретные изобретения, патенты на которые инженеры по чести должны были бы разделить с фантастами.

А вот примеры из отечественной литературы. Утопия Николая Шелонского «В мире будущего» (1892); превращения элементов, искусственная древесина, синтетическая пища, искусственные острова в океане, передача мысли на расстояние, анабиоз и антигравитация. А инженер А. Родных в «Самокатной подземной железной дороге между С.-Петербургом и Москвой» (1902) сконцентрировал свое внимание на одном-единственном проекте — но каком! Туннель по хорде земного шара — после легкого толчка поезда идут сами собой под действием силы тяжести…

Наконец, удивительное открытие XX века — лазер. Алексей Толстой в 1926 году достаточно подробно разобрал проект своего гиперболоида. И пусть он ошибся в деталях — сама идея оказалась жизненной. Об этом прямо заявил академик Л. А. Арцимович: «Для любителей научной фантастики я хочу заметить, что игольчатые пучки атомных радиостанций представляют собой своеобразную реализацию идеи «Гиперболоида инженера Гарина»…

Давайте на этом закончим наши бессистемные перелистывания толстого тома воображаемой антологии и задумаемся над вопросами принципиальными. Тем более, что пересказать все страницы этой удивительной книги — истории научно-фантастической литературы — не хватит, вероятно, и человеческой жизни.

Разумеется, подобные попадания в истории фантастики бывают не часто, и если выписать в два столбца удачные предсказания и ошибочные, то вторые наверняка подавят первые (да и фантастику как литературу нельзя судить по правильности ее прогнозов). Пока же речь идет о частностях, о предвидении деталей, удачи буквально тонут в море ошибок и забавных нелепостей, но стоит пытливой мысли выйти на настоящую серьезную проблему!..

Космос — это не только полет не Луну. Как экология не сводится к загрязнению водоемов, а кибернетика охватывает область значительно более широкую, чем постройка расторопного и безопасного механического слуги человека. Все это проблемы философские, кардинальные. Это и зримые приметы новой реальности, в которой очутился человек XX века. Наивно думать, что сам человек остался таким же, что и столетие назад: мысли, чувства, поведение не безразличны к изменениям в социальной жизни, в так называемой «окружающей среде», а изменения поистине революционные.

Предвидеть эти изменения, учесть их влияние на душу и поступки людей — вот где научная фантастика проявила себя в полную силу! И среди ее бесспорных прогностических побед нет результата более завершенного и впечатляющего, чем увиденная, обрисованная в деталях панорама мысленного штурма космоса.

Путешествие первое

«НА РАССВЕТЕ КОСМИЧЕСКОЙ ЭРЫ»

Это рассказ о времени, когда фантастика была юной. Точная дата ее рождения никому не известна, зато детство и юность изучены неплохо.

Детство было бурным. Пусть в русском языке слово «фантастика» женского рода, перед глазами сразу же возникает образ мальчишки, ершистого, все на свете знающего и любопытного. Его постоянно понукали родители, воспитывали все кому не лень, а он предпочитал звездными ночами глазеть на небо, бегать по пустырям воображения, без конца что-то выдумывать, а не заниматься «делом». Не желая брать пример с окружавших его взрослых жанров, учился скверно, а нравоучительные назидания пропускал мимо ушей. Мысли подростка витали далеко, в мечтах он уносился в неоткрытые еще земли «за тридевять звезд» и, подобно всем мальчишкам, строил грандиозные планы на будущее.

Дитя уважаемых родителей — Науки и Литературы — было упрямо, своенравно и не желало идти по стопам кого-либо одного из них. Не привлекал его мир лишь логических построений, но равно не тянуло и к неуправляемым стихиям чувств и эмоций. С детским максимализмом хотелось ему соединить и то и это. Но как, ребенок не знал…

С годами, теперь нам точно известно, придет умение работать, появятся устойчивые привязанности, забрезжит, наконец, одна из главных, если не единственная, цель; воспитывать человеческое воображение, подготавливать людей к стремительно надвигающемуся, будущему. Тогда-то и вспомнят о нашем вундеркинде. Потихоньку придет признание, юноша будет принят в литературный салон и на время превратится в своеобразную моду дня, с которой придется считаться даже недоброжелателям. И не раз еще случится так, что вчерашние хулители первыми протянут руку, заглядывая в бездонные глаза, в которых по-прежнему будут отражаться звезды.

Как сложится его дальнейшая судьба, что ему предстоит вынести и до каких дойти озарений (и разочарований?), пока неведомо никому. Мы же расскажем лишь о начале этой удивительной биографии. О времени, когда фантастика была юной.

…Четверть века назад у нашей планеты, до того довольствовавшейся одним естественным спутником, появился второй — искусственный. Двадцать с лишним лет земляне обживают свое новое окружение, и за давностью времени забыто, кому первому и когда именно пришло в голову удачное словосочетание; «утро космической эры». Действительно, утро — и впереди долгий, наполненный заботами космический день человечества.

Впрочем, если быть точными, рассвело еще раньше, в начале века, отмеченном формулами Циолковского и стартами первых ракет. А вот что предшествовало утру, чем были заполнены томительно-прекрасные предрассветные «часы», время романтиков и поэтов, — об этом и пойдет у нас рассказ.

Нет ничего удивительного в том, что фантазия и мечта обжили космос намного раньше, чем туда шагнул человек.

Мы — племя звездочетов. Сама природа определила нам путь, одарив планету атмосферой, столь прозрачной, чтобы поколение за поколением могло любоваться ясными ночами ни с чем не сравнимой мистерией звездного неба. Сверкание звезд заставило человека поднимать очи горе, отрываться мыслью от бренной земли. Небо было самым древним и мощным магнитом, к которому направлялись желания, мысли, фантазии.

Идея путешествия на небеса, изучения заоблачных диковин возникла на самой заре развития человечества. А раз возникнув, уже не покидала человека Земли никогда. Целые поколения знакомились с загадками неба по сочинениям фантастов, однако и сама эта литература зародилась прежде всего с мечты о небе.

Летопись мысленных космических полетов в мировой научно-фантастической литературе приятно — и по-своему легко — писать. В ней все упрощено до предела: подобно ракете на стартовой площадке, космическая фантастика, стартовав, двигалась только вверх, вперед, улетая все дальше и дальше — и все быстрее… Однако несмотря на кажущуюся простоту, история ранних космических полетов поистине фантастична и захватывает так, что нельзя без волнения перелистывать ее страницы.

Потому что мечта эта — одна из древнейших и неизменных. И безусловно одна из самых красивых.