Павел Губарев - Факел Новороссии Страница 16

Да и я не чуял грядущей бури, даже когда в ноябре 2013 года Янукович резко развернул пропаганду на 180 градусов и заговорил о том, что подписывать соглашение с Евросоюзом не станет, что оно буквально разорит Украину. Именно тогда и вышли первые протестные массы на Майдан. Мне казалось, будто все кончится обычной политической бузой.

И так было вплоть до 1 декабря 2013-го, когда на Банковой украинские молодые наци кинулись забрасывать камнями и избивать цепями части срочников Внутренних войск МВД — и нападавшим ничего за это не было. Когда их было поймали, арестовали — но выпустили на свободу всего лишь несколько дней спустя. Тогда подумалось: «Если насилие над властью остается безнаказанным, это кончится весьма плохо!» Внутри меня забили тревожные колокола. Помню, что тогда написал в «Фейсбуке»: друзья, здесь организуют новую «арабскую весну». Египет, Сирию и Ливию сразу. А поскольку противостоят ей дюже слабые умом ребята, бандиты по сути, то скорее всего этот Майдан победит. Хотя, признаюсь, некий лучик надежды брезжил до последнего. Такова еще одна черта русского характера: долго ждать, долго запрягать. Верить в лучшее, пока все не дойдет до крайности. Пока перед тобой не окажется некто с оружием, говорящий: «Ты — мой враг, хочу тебя убить или заставить жить по моему уставу». Жить по чужому уставу для русского чаще всего хуже смерти…

Да, можно было противодействовать этому адекватно, с помощью сильной большой идеи и новых сетевых технологий организации масс. Честно скажу, я предпринял несколько попыток довести это до сведения некоторых донецких «регионалов». Ожидаемо не был услышан. Но что пыталась тогда предпринять власть с лицом Януковича? Созвать Антимайдан — опереточный, вызывавший только издевки. Ведь никаких идей, кроме сохранения власти Януковича, у этого посмешища просто не было. Само название «Антимайдан» обрекало его на поражение, делало его бледным, вторичным, зависимым, ничтожным. Отдавало лидирующую роль собственно Майдану. Нельзя быть только против, только «анти». Ты должен предложить альтернативный проект, сказать, в чем твое «За!». Показать свой образ будущего. А его у них попросту не имелось, да и не мыслили они этими категориями. Получается, они звали народ защищать их, бандитов, право грабить страну и притеснять народ. Да кто пойдет драться с правосеками за их коррупцию, угодливых судей, прокуроров «Чего прикажете?», за подлость и продажность чиновников? Это и стало основной причиной краха власти Януковича, причиной торжества Майдана.

Правосеки и титушки

Именно в дни Майдана появляется новое имя, новый символ — «Правый сектор». Отборные, идейные необандеровцы. Правосеки моментально затмевают «Свободу» Тягнибока, возникает фигура Яроша. Оно и понятно: правосеки были плодом 23-летней упорной работы по культивированию пламенных антирусских националистов. И в карпатских лагерях, и в городах да селах. Будучи довольно бесструктурным с виду, «Правый сектор» объединил в себе решительных боевиков — от сорокалетних взрослых мужчин до юнцов-тинейджеров. Это — не единая организация в прежнем понимании сего слова, это — бренд, под который записалось всё, что Запад так настойчиво и целеустремленно пестовал на Украине с 1991 года по части создания вооруженного националистического актива. Да, их воспитывали на идеях так называемого интегрального национализма. Будущих правосеков взращивали с возраста 13–15 лет, причем систематической работой. Это мы с товарищами вынуждены были считать гроши и выходить на крохотные митинги с флагами Донбасса, СССР и с черно-желто-белыми «имперками». А вот нынешним «укронаци» устраивали исторические клубы и центры подготовки на лесистых склонах Карпат, они играли в войну в исторических реконструкциях боев между отрядами УПА (Украинской повстанческой армии) 1940–1950-х годов и советскими войсками. Или с немцами. Сжимая в руках страйкбольные копии оружия, они выступали то за четы и рои западноукраинских боевиков, то за бойцов НКВД. Их все время накачивали ненавистью ко всему русскому. Все это умело совмещали с модой и «креативом», со стильными прическами, блогами в Интернете, с националистическими изданиями. То есть умелые социальные инженеры смогли отделить идеологию УПА от унылой архаики, они сделали ее модной и современной. Заседания прорусских организаций на сем фоне выглядели жалкими посиделками немолодых людей и священников, какой-то рухлядью, замшелым «совком».

Все-таки американцы работали с этим сегментом плотно и системно.

Я говорю это не просто так. Мы должны осмыслить это явление. Бандеровщина как бы не являлась официальной идеологией государства, но оно не мешало существованию лагерей и центров подготовки националистического актива. Более того, власть Януковича даже помогала деньгами западноукраинским наци в политтехнологических целях. Она рассчитывала с помощью их так напугать умеренный электорат Украины, чтобы он послушно голосовал за власть недальновидных казнокрадов. Лишь бы, мол, не пустить к власти откровенных нацистов. Почуяв, куда ветры дуют и что Януковича с Ахметовым можно обвести вокруг пальца, в отряды интегральных националистов стали вкладывать деньги могущественные богачи-олигархи. Вроде Коломойского. Тоже с успехом: Коломойский таким образом обзавелся своей личной армией. Днепропетровский олигархат фактически взял на вооружение бандеровский национализм, потому как другая идеология совершенно отсутствовала.

Вот что показывает нам возможности по «формовке» человеческого сознания. Казалось бы, «новой Украине» с 1991 года похвастать-то было нечем. Вся ее история — это нищета, косность, воровство. Утрата науки, множества прекрасных предприятий. Такая Украина не могла предъявить миру ни рекордных перелетов, ни своих Гагариных, ни своих великих ученых, ни своего привлекательного уровня жизни. Но и в этих условиях оказалось возможным подготовить тысячи фанатичных приверженцев украинизма. А все трудности жизни — перевести в их дикую, пламенную, безбрежную ненависть к русским. И все это в той стране, о которой Леонид Быков в моем любимом фильме «В бой идут одни старики» с любовью доказывал однополчанам, что на Украине «небо голубее и земля зеленее».

Вижу здесь самую умелую работу именно социальных инженеров Америки, тамошних мастеров по обработке сознания и созданию новых идентичностей. Ведь они смогли сформировать новую, агрессивную «украинскость», да еще в каких условиях! Замысел архитекторов нового мирового порядка ясен, изящен: в центре мира — они. Владельцы высоких технологий, передовой науки, мастера по изменению массового сознания. У них — флоты спутников и бомбардировщиков-«невидимок», суперкомпьютеры и крылатые ракеты. А в периферийных «протекторатах» Америки — отряды фанатичных местных нацистов, поддающиеся неявному управлению. Которые громят и крушат, не понимая последствий своих действий ни для себя, ни для страны. И тут я говорю не только об Украине, но и о Ливии, Сирии, Ираке, растерзанной на куски Югославии и других территориях, куда приносили свою «демократию» американские «ястребы».

Местный материал эти господа использовали на 150 %. Украинская повстанческая армия 40–50-х годов прошлого века делилась на мельниковцев и бандеровцев. Первые в основном бежали в США, вторые — в Канаду. Мельниковцы всегда стремились встроиться в системные, респектабельные структуры. Они порой двигали даже в советские партийно-государственные структуры, туда встраиваясь. Сам жовто-блакитный «прапор» больше идентифицируется с ними.

А вот бандеровцы — непримиримые и принципиальные борцы, идущие до конца. Их знамя — красно-черное. Правый сектор — это реинкарнация именно бандеровцев.

«Правый сектор» смогли выстроить из нескольких десятков организаций. Сюда входят и футбольные фанаты, которых тоже все эти годы интенсивно обрабатывали, идеологизировали. Даже молодые футбольные ультрас в Новороссии — у клубов «Днепр», «Шахтер» и «Черноморец» — оказались расколотыми. Образовались бандеровские фракции фанатского движения в таких русских городах, как Днепропетровск, Донецк и Одесса! То есть были русские фанаты тех же команд с черно-желто-белыми «имперками» — и украинские, под черно-красными полотнищами. Чего уж там говорить о футбольных клубах центра и запада Украины? С бандеровской частью фанатов шла работа, с русской — нет. Как и с русскими блогерами на Украине, впрочем. Потому на Майдане появились люди, называвшие себя русскоязычными украинскими националистами. Они даже этот модный тренд сумели породить. Люди, которые приняли бандеровскую идею, но не умеющие говорить на украинском языке, стали встраиваться в стройные ряды бандеровцев, являясь при этом органичной частью русской культуры и истории. Что сказать, Запад сильно преуспел в сетевых войнах, социальной инженерии и манипуляции человеческим сознанием. Они сумели «прошить» бандеровской идеей даже некоторую часть русскоговорящих и в целом русскокультурных людей.