А. Севастьянов - КОМПЕНДИУМ Страница 16

Русский этнос, будучи живым, предприимчивым, многодетным и сильным, всегда вел активную экспансию во всех направлениях, кроме западного. Мы сами, без приглашений и понуканий, устремлялись на Север, на Урал, в Поволжье, в Сибирь, в Дикое Поле, на юг… Это было народное движение. И русское правительство, если вело военную поддержку этой народной экспансии в данных направлениях, получало в итоге добротный результат многовековой прочности. Эти завоевательные войны - с югрой, вогулами и остяками, с татарами Казанского, Астраханского, Сибирского, а там и Крымского ханств, с народами северокавказского предгорья, с турками Прикубанья и Приазовья - были войнами народными в обоих смыслах, то есть, во-первых, этническими, а во-вторых, вершившимися в интересах всего русского народа в целом. При этом царское правительство каждый раз самым тщательным и всесторонним образом рассматривало возможные территориальные приобретения с точки зрения национальных русских интересов: не только Сибирь, но и Малороссию присоединяли со всей ответственностью, рассчитывая ресурсы, неторопливо взвешивая все ближайшие и отдаленные последствия такого шага.

Так, в общем и целом, было до тех пор, пока на русском троне сидели русские цари. Включая даже европоцентричного Петра Первого, ведь войны, ведшиеся им в Прибалтике и на Юге, продолжали именно вышеописанную традицию.

Однако, когда на троне появились носители русской фамилии «Романовы», не имевшие в жилах русской крови или имевших ее слишком мало, к подобным народным войнам добавились войны династические, которые смело можно назвать антинародными (здесь приятным исключением явился лишь великий государь император Александр Третий, вообще не ведший войн).

Ложно понятый династический интерес, начиная с Екатерины Второй, вступил в противоречие с интересами и стремлениями русского этноса, что привело не только к огромным и бессмысленным русским человеческим жертвоприношениям, но и заложило страшные мины замедленного действия под всю русскую государственность. Собственно, русский народ расплатился утраченным статусом нации именно за династические притязания своих немецких господ.

Катастрофическим по своим последствиям безумием был первый же раздел Польши (Екатерина Вторая) с последуюшим созданием Царства Польского в границах России (Александр Первый). Ведь так, во-первых, был уничтожен естественный буфер между русскими и агрессивной Европой, что аукнулось нам уже при Наполеоне (вторично эту ошибку повторил Сталин); во-вторых, нам силком сунули в объятья страшнейшего смутьяна и революционера, что икнулось нам, образно говоря, Пилсудским и Дзержинским в 1917-1920 годы и далее; а в-третьих, мы приняли в согражданство миллионы евреев, бедственные последствия чего вообще неисчислимы.

Захваченная между делом Финляндия (начала Екатерина Вторая, продолжил Александр Первый) тоже не пошла нам впрок. Чего стоит только огромная зловещая роль финнов в революциях 1905 и 1917 годов! А русско-финская война 1939 года, обернувшаяся нашей пирровой победой, а затем - убийственной блокадой Ленинграда? А ведь русские никогда не вели этнических войн с финнами, предпочитая их втихую ассимилировать. Недаром финский эпос «Калевала» вообще не содержит упоминаний о фино-славянских вооруженных конфликтах: их не было. Царям бы и Сталину учесть этот факт… Но нерусский Сталин, к сожалению, унаследовал имперские традиции поздних Романовых [12] , за что неминуемо наступила поздняя, но жестокая расплата. Так, опрометчивый захват в 1939 году Львовщины, уже тогда бывшей эпицентром начавшегося украинского этногенеза, аукнулся нам потерей всей Украины [13] …

Польшу и Финляндию нам удалось удерживать всего немногим более ста лет, после чего пришлось отпустить, причем уже необратимо, нажив себе в их лице, о-о-очень мягко выражаясь, недоброжелателей.

Глубоко ошибочным было завоевание Закавказья (Николая Первого не зря титуловал «дураком» его собственный внук - мудрый царь Александр Третий), а также Туркестана. Мы так и не смогли переварить эти заглоченные второпях куски, они встали нам поперек горла, и их пришлось завоевывать вторично, но рано или поздно мы все равно были вынуждены их исторгнуть. И неудивительно. Ведь экспансия царских войск и администрации не сопровождалась, не поддерживалась народной экспансией, массовой колонизацией. У народа не было для этого ни сил, ни желания. К чему же были столь кровопролитные жертвы?

Нельзя не вспомнить здесь о том, что именно Закавказье - грузинские меньшевики, армянские дашнаки, азербайджанские мусавватисты - приложило максимум усилий для развала царской России. А сколько пламенных революционеров дали нам эти территории, и каких! А как финансировали революцию и конкретно большевиков, предвкушая падение монархии и отделение своих республик, нефтяные магнаты Баку, грузинские монополисты марганцевых рудников и т.п…

А забудем ли мы про Туркестанское восстание, разом полыхнувшее в 10 азиатских губерниях в 1916 году, когда изнемогавшая на фронтах Россия осмелилась привлечь казахов - не на фронт, разумеется, не под пули, боже упаси! - а всего лишь на тыловые работы?! Это был настоящий удар в спину всему русскому народу, это был подлинный пролог, зачин той грандиозной этнической войны всех народов против русских, которая развернулась чуть позже под флагом Гражданской войны и кончилась порабощением, закабалением, геноцидом и этноцидом русских, превращенных решением Х съезда РКП(б) в 1921 году в бесправного вечного донора - и если бы только бывших народов империи!

Захват горного Кавказа тоже дорого нам обошелся. Чего стоит «Дикая дивизия», поддавшаяся на большевистскую пропаганду и провалившая поход Корнилова на Петроград и тем предопределившая весь дальнейший ход событий? А ударившие в спину Добровольческой армии горцы, в первую очередь чеченцы и ингуши? А Чеченская война, которую мы ведем с переменным успехом (нынче русские в фазе поражения) почти непрерывно с 1920-х годов, не говоря уж о 1830-х? А сегодняшнее бремя бессмысленного и невыгодного «стратегического союза» с Арменией - наследие той имперской политики, которое нам уже слишком дорого обошлось (в первую очередь - разрушением действительного необходимого нам союза с Азербайджданом, который буквально вброшен нами в объятия США)?

Сколько русской крови было пролито, чтобы сначала завоевать эти территории, а потом, после распада империи, вернуть их в СССР! Сколько ресурсов затем перекачано туда из России, надрывавшейся и хиревшей год от года на фоне поднимающихся и расцветающих за ее счет национальных окраин!

Особняком стоят Балканские войны, трагически воспетые Верещагиным. Политический выигрыш от этих совершенно не нужных русскому народу войн следует по справедливости считать проигрышем. Первый же избранный царь новой Болгарии, за свободу которой пролиты реки русской крови, был отчаянным германофилом. В благодарность за свободу и царский трон он политически уложил свою страну не под освободителя Александра Второго, а под Вильгельма. В результате «благодарная» Болгария братски воевала против России и в Первую, и во Вторую мировую войну.

Достаточно этих примеров, чтобы понять: да, бывают войны, ведущиеся не только не в соответствии, но и прямо против народных интересов. Их успех (если он вообще есть), как показывает практика, недолговечен, эфемерен и не стоит затраченных жертв. А ведь именно успех есть критерий практики. А практика - критерий истины.

Так что подобные войны вполне заслуживают названия неистинных, а значит несправедливых и преступных.

Истинная война - этническая война. Народная.

Кто творит мировую историю?

Ответом на этот вопрос были озадачены весьма многие выдающиеся умы. Постепенно развенчивая одного претендента на роль субъекта истории за другим, историософы пришли к мысли, что историю творят:

- не боги, как это утверждают все религии;

- не цари и герои, как утверждали многие историки, в частности Т. Карлейль;

- не идеи, как полагали философы-просветители;

- не заговорщики, как думают конспирологи, в особенности причастные к спецслужбам;

- не массы, как убеждали нас марксисты (имелись в виду «трудящиеся массы», то есть - простой народ, люди физического труда

Основной постулат этнополитики гласит: субъект истории - народы, этносы . Их физические и духовные потребности поднимают те самые массы и сподвигают тех самых героев на достижение общих целей и задач. Их физические и духовные способности предоставляют (или не предоставляют) для этого средства, в том числе царям и заговорщикам. Любой заметный след в истории - это след, оставленный этносами: их военные подвиги, их памятники культуры.

След в истории… А что такое, собственно, история как феномен? История с большой буквы? Над этим вопросом тоже немало поломали голову непростые люди, от Геродота до Поршнева, который недаром озадачился проблемой неуловимости начала истории homo sapiens. А вот Карл Поппер, например, договорился до того, что никакой Истории нет вообще, а есть лишь миллионы индивидуальных, личных, частных историй. Но дело в том, что, с одной стороны, эти миллионы историй канули в вечность, не оставив зримого следа, они ускользнули от взгляда историков и тем самым пропали для истории как таковой. А с другой стороны, писаная или творимая историками история - это еще тоже не История, что понимал уже «отец истории» Геродот. И только «миллионы частных историй», отлившиеся, выразившиеся объективно в заметных исторических фактах и артефактах, дают нам представление об Истории, ее процессах и законах. Исторические факты и артефакты (концентраты культуры, как я их называю) позволяют опытному историософу воссоздать былую жизнь, как палеонтолог Кювье брался восстановить весь облик динозавра по одной из его костей. Но адекватно воссоздать былую жизнь - значит постичь жизнь как таковую с ее законами. Поэтому мне ближе всего определение, данное Дионисием Галикарнасским и закрепленное в чеканной формуле лордом Боллингброком: «История - есть практическая философия, которая учит нас с помощью примеров».