Ноам Хомский - Гегемония, или Борьба за выживание Страница 17

Что касается получателей американского оружия — властей Колумбии — то они хранят молчание и продолжают закручивать гайки.

Для сравнения стоит взглянуть на наиболее опасного и демонизированного представителя «оси зла». «Нью-Йорк таймс» писала «о миллионе иракцев, ставших вынужденными переселенцами, а в конце статьи было сделано аккуратное заключение о том, что эта гуманитарная трагедия стала лишь одним из следствий правления Саддама Хусейна»{100}. Статья была озаглавлена: «Иракские вынужденные переселенцы винят во всем войну». Никто не поинтересовался, как сильно винят войну курды и колумбийцы, потерявшие свои жилища в результате жутких репрессий, при том, что их число явно превышает количество их иракских братьев по несчастью. На самом деле, об этом абсурдно спрашивать. Руководство США могло облегчить страдания всех этих людей или создать возможности для разрешения глубинных проблем данных стран, если бы прекратило поддерживать отвратительную политику их властей. Однако это требует хоть некоторой доли решимости просвещенных слоев американского общества, чтобы взглянуть в зеркало, вместо того чтобы ограничиваться стенаниями по поводу ужаса преступлений официальных врагов, с которыми, как правило, вряд ли что-то можно сделать.

В то время, когда Колумбия сменила Турцию в качестве основного потребителя военной продукции США, началась другая холодящая сердце история, развитие которой также напрямую зависело от США — Восточный Тимор. В 1999 году на территории Индонезии, которая принадлежала ей с 1975 года, произошли столкновения, в результате которых погибли 200 тысяч человек. Власти Индонезии пользовались дипломатической и военной поддержкой США и Великобритании, они же руководствовались принципами «умышленного неведения». В первые месяцы 1999 года вооруженные силы Индонезии при поддержке их сторонников в национальном парламенте увеличили своими действиями количество жертв еще на несколько тысяч{101}.

Военное командование пригрозило усилением мер в случае, если население на референдуме о независимости, который должен был состояться 30 августа, проголосует не так, как надо властям. Стоит отметить мужество граждан, которые проголосовали за независимость. Индонезийские военные, в свою очередь, выполнили обещание и заставили сотни тысяч людей покинуть их дома, подвергли разрушению большую часть страны. Впервые свидетельства репрессивных мер получили освещение в американской прессе. 8 сентября администрация президента Клинтона выпустила официальное обращение, в котором подтвердила ранее принятую позицию: Восточный Тимор «подотчетен правительству Индонезии, и мы не хотим нарушать сложившуюся систему отношений». Несколько дней спустя, при сильном давлении международного сообщества и граждан Америки, Клинтон в одночасье свернул двадцатипятилетнюю политику поддержки преступной деятельности Индонезии в Восточном Тиморе и сообщил индонезийскому военному руководству, что США не намерены далее оплачивать их преступления. Индонезийские военные моментально вышли с занимаемых территорий, позволив австралийскому миротворческому контингенту ООН занять нейтральные территории{102}.

Вывод из всей этой истории прост: как неустанно твердила горстка оппозиционных активистов и критиков индонезийского режима на протяжении последних двадцати пяти лет, не было никакой необходимости применять угрозы и силовые меры. Достаточно прекратить быть соучастником одного из самых ужасных преступлений конца XX века, чтобы остановить насилие. Но никто не извлек урока из данных событий. Вместо этого, в связи с возникновением угрозы имиджу США, была запущена целая доктринерская система, позволившая подобрать нужные доводы и представить ситуацию в благоприятном свете. События в Восточном Тиморе продемонстрировали, что внешняя политика США приобрела более благородные черты по мере того, как лидеры цивилизованного Запада подтверждали свою приверженность «высоким принципам и ценностям».

Такая обработка смысла происходящего свидетельствует о значительных достижениях политтехнологов Белого дома. Возможно ли скомпоновать гипотетический событийный ряд таким образом, чтобы обоснование целесообразности того или иного политического решения не представлялось бы возможным.

Ситуация в Восточном Тиморе является важным примером, который раскрывает суть новой эпохи Просвещения и служит иллюстрацией нормы «гуманитарной интервенции» в действии. Хотя здесь не было никакой интервенции, не говоря уже о «гуманитарной»{103}. Все страны, находящиеся на пике своей популярности, открыто заявляли о своем участии в преступлениях, совершаемых в Индонезии на протяжении десятилетий, вплоть до момента, когда раздались возгласы одобрения.

Однако главной иллюстрацией того, что новая эпоха Просвещения вступила в свои права, стал конфликт в Косово, где США и их союзники действовали непосредственно и проявили значительную степень «альтруизма» и «нравственного рвения». Они «внедряли кардинально новый подход использования силы и превосходства в международных отношениях», когда «в ответ на депортацию более миллиона косоваров из их родным мест» были нанесены бомбовые удары, которые якобы служили целям «защиты и избавления бесправных косоваров от страданий»{104}.

Именно такая версия событий принята в академических курсах истории. Статьи в СМИ, аналитических журналах и мнения академической среды редко в чем-то от нее отличаются. К примеру, в некоторых статьях говорилось, что в ответ на «вспышку насилия» в Косово в 1998 году сербские вооруженные силы «провели серию этнических зачисток, что заставило более половины албанского населения оказаться в изгнании… Продолжающееся кровопролитие вынудило власти США и их союзников… провести массированную бомбардировку… в результате которой албанские беженцы смогли вернуться в места своего проживания»{105}. «Весной 1999 года оказалось, что [сербами] была осуществлена еще одна зачистка». «Албанские косовары вынуждены были спасаться бегством и, уходя на территории соседних регионов, пересказывали многочисленные истории о массовых казнях и принуждении покинуть места их проживания». Эти факты «спровоцировали бомбовые удары сил НАТО» 24 марта{106}. Таким образом, военная кампания в Косово была направлена «исключительно на обеспечение безопасности жителей региона… стала актом милосердия, по существу», равно как и участие вооруженных сил США в данном конфликте{107}. Это было «абсолютно правильное решение», считает известный политолог Тимоти Гартон Эш. «Многочисленные убийства и этнические чистки, санкционированные властями Сербии, грозили перерасти в полномасштабный геноцид, и поэтому откладывать осуществление военного вмешательства более не представлялось возможным»{108}.

Несомненно, этот прецедент убедительно обосновывает необходимость вступления альтруистично мыслящих мировых лидеров в новую эпоху Просвещения. Однако это возможно лишь в том случае, если чистота и благородство их намерений получат конкретное подтверждение.

Приведенные выше цитаты интересны, так как они в определенном смысле типичны. Во-первых, в них содержатся оценки без каких-либо подтверждений, в то время как западные страны располагают значительным количеством надежных источников. Во-вторых, стандартная картина меняет привычный ход вещей. Бесспорно, бомбардировки последовали за этническими чистками и проявлениями насилия, которые, но сути, стали неизбежным следствием вмешательства Запада (они были предсказуемы в связи с готовящимся нападением Запада).

Еще до бомбардировок НАТО в Косово сложилась тяжелая ситуация. За год до известных событий жертвы с обеих сторон достигли двух тысяч человек. Тем не менее многочисленные документальные свидетельства не подтверждают кардинальных перемен в ходе конфликта до 24 марта, когда начались бомбовые удары, за исключением незначительной активизации сербских сил за два дня до бомбардировок. Именно в этот момент, в преддверии начала военной операции НАТО, были отозваны международные наблюдатели. Неделю спустя ООН начала вести регистрацию беженцев. Все эти ключевые факты стали широко известны к маю 1999 года, когда было объявлено о свержении Милошевича. В официальных сообщениях подробно описывались все ужасы преступлений его режима, большая часть из которых была, тем не менее, совершена после начала бомбардировок.

24 марта, сразу же после авианалета, министр обороны Великобритании Джордж Робертсон (впоследствии он стал главой НАТО), выступая в Палате общин, заявил, что к середине января 1995 года «Армия освобождения Косово (АОК) совершила больше убийств, чем власти Сербии». Его утверждение относилось к группе албанских партизан (к тому времени их уже поддерживало ЦРУ), которые откровенно признавались в том, что убивали сербов с целью спровоцировать жесткую ответную реакции сербской стороны, чтобы заставить в конечном счете европейцев поверить в необходимость осуществления военного вмешательства НАТО. Парламентское расследование обнаружило, что еще 18 января министр иностранных дел Великобритании Робин Кук докладывал Палате общин, что АОК «чаще нарушает условия перемирия, и до сегодняшнего дня за ней числилось больше убийств, чем за [югославскими] спецслужбами»{109}.