Ноам Хомский - Гегемония, или Борьба за выживание Страница 18

24 марта, сразу же после авианалета, министр обороны Великобритании Джордж Робертсон (впоследствии он стал главой НАТО), выступая в Палате общин, заявил, что к середине января 1995 года «Армия освобождения Косово (АОК) совершила больше убийств, чем власти Сербии». Его утверждение относилось к группе албанских партизан (к тому времени их уже поддерживало ЦРУ), которые откровенно признавались в том, что убивали сербов с целью спровоцировать жесткую ответную реакции сербской стороны, чтобы заставить в конечном счете европейцев поверить в необходимость осуществления военного вмешательства НАТО. Парламентское расследование обнаружило, что еще 18 января министр иностранных дел Великобритании Робин Кук докладывал Палате общин, что АОК «чаще нарушает условия перемирия, и до сегодняшнего дня за ней числилось больше убийств, чем за [югославскими] спецслужбами»{109}.

Под «сегодняшним днем» Робертсон и Кук подразумевали бойню, устроенную 15 января югославскими спецслужбами в Рачаке, в результате которой, по официальным данным, погибло сорок пять человек. Тем не менее, поскольку свидетельства, собранные властями европейских стран, показывают, что после событий в Рачаке обе стороны несли примерно одинаковую ответственность за проявление насильственных действий, позиция европейских лидеров, сформированная к январю, должна была, по сути, остаться неизменной в марте. В этот момент было явно заметно, что подобные кровопролитные столкновения не представляют особой значимости для руководства США и Великобритании. К тому же события в Косово оттенили произошедшее вскоре столкновение в Ликисе в Восточном Тиморе, которое носило гораздо более ужасающий характер. Данное столкновение было лишь одним из целого ряда конфликтов в Индонезии и объяснялось далеко не соображениями национальной безопасности. Это и многие другие трагические события не заставили США и Великобританию прекратить помощь индонезийским захватчикам. Не будем останавливаться на подробном рассмотрении избирательности данного подхода мировых держав, вернемся к обсуждению того факта, что многотомный архив документальных свидетельств, собранных правительственными структурами европейских государств, не выявил каких-либо драматических сдвигов в ситуации в Косово до начала массированных бомбардировок.

К такому же заключению пришли многие серьезные ученые. Николас Уиллер, который никак не заинтересован в нарушении хронологического порядка событий, оценил, что количество убитых сербской стороной албанцев до бомбардировок НАТО составляло 500 человек, при этом на совести АОК числится 1500 убитых. Вместе с тем он заключил, что бомбардировка Сербии является классическим примером «гуманитарной интервенции». «Хотя только несколько сот албанцев были убиты» до начала бомбардировок, «именно это, по мнению разведки, стало главной причиной начала кампании убийств и этнических чисток». Опять же, бесспорных подтверждений здесь нет{110}. Это одна из немногих серьезных попыток найти объяснение целесообразности бомбардировок НАТО, помимо версии, опирающейся на нарушенную хронологию событий.

27 марта, спустя три дня после начала бомбардировок, Уэсли Кларк, главнокомандующий объединенной группировкой НАТО, сообщил журналистам, что постыдная реакция сербских властей была «полностью предсказуема». Он добавил, что эта реакция была «в полной мере ожидаема» и «никоим образом» не представляла причин для беспокойства западного политического руководства. В книге воспоминаний Кларк пишет: 6 марта он сообщал госсекретарю Мадлен Олбрайт, что в случае, если НАТО продолжит наносить удары по Сербии, сербские власти «с большой долей вероятности подвергнут террору гражданское население», а НАТО уже не будет в состоянии защитить мирных жителей. В рецензии к книге Кларка Майкл Игнатьефф отметил, что, по мнению главнокомандующего Организации Североатлантического договора, «настоящая ключевая причина» бомбардировок НАТО «заключается не в вопиющих нарушениях прав С. Милошевичем в Косово, произошедших до марта 1999 года, равно как они не были вызваны массовыми выселениями людей из их домов в период после первых авиаударов. Важнейшим импульсом проведения военной операции было стремление НАТО навязать свою волю руководителю страны, чье открытое неповиновение сначала в Боснии, а затем и в Косово подрывало авторитет американской и европейской дипломатии и умаляло влияние самой НАТО»{111}.

Б. Клинтон и Т. Блэр неоднократно давали понять, что главной причиной для опасений является «угроза подрыва авторитета» мировых сверхдержав. Эта же идея была высказана в докладе министра обороны США Уильяма Коэна в Конгрессе. В целом фальсификация хронологического порядка событий стала нормой и не вызывает чьего-либо возмущения, что подтверждает книга Кларка.

Эндрю Бачевич, профессор кафедры международных отношений и истории Бостонского университета, представляет все в еще более циничном свете, отметая всяческие гуманитарные основания военной операции. Применение силы Клинтоном в Боснии в 1995 году и в Сербии в 1999 году, «несмотря на официальные версии, не было направлено на прекращение этнических чисток и не являлось неким зовом совести, а имело своей целью предупредить угрозы единству стран-участников НАТО и подрыва авторитета США». «Соблюдение обязательств перед жителями Косово», как он полагает, никого не волновало. Натовские бомбардировки «должны были стать уроком всякому европейскому государству, питающему иллюзии, что на него не распространяются нормы и правила новой системы международных отношений в эпоху после холодной войны», которые установил Вашингтон. Важно было «утвердить гегемонию США в объединенной, интегрированной и свободной Европе». С самого начала разработчики планов военной операции в Сербии пришли к пониманию, [что] ее целью является поддержание превосходства США в Европе и «предотвращение отхода Европы от прежних правил», среди которых особняком стоит норма о доминировании США{112}.

Четыре года спустя европейские страны и США потеряли интерес к этому региону. Половина населения Косово живет в нищете. Радикальные исламистские группы зарабатывают себе очки «на негативных настроениях, которые рождает беспечность действий международного сообщества». Такие группы взяли под свой контроль распределение «еды, одежды, мест в лагерях для беженцев», а также техники для выращивания местным населением скудного урожая. Это позволяет проводить аналогии с действиями исламистских групп в Афганистане, политика которых известна как «феномен „Талибана“». Характер политики стран Запада после прекращения конфликта в Косово «дает основания полагать, что именно они несут прямую ответственность за создание в Европе своего „Талибана“»{113}.

Ситуации в Косово и Восточном Тиморе не только условно выбраны в качестве наиболее ярких наглядных примеров для понимания новой эпохи гуманитарных интервенций, но также, чтобы продемонстрировать, «как изменяется формат политики и роль ООН» в новых условиях. Политика стран Запада, утверждающая новые международные стандарты поведения, в этих двух случаях свидетельствует об устаревании норм Устава ООН. В новой системе международных отношений вторжение в любую страну без санкций Совета Безопасности становится легитимным. Как справедливо заметил декан факультета общественных и международных отношений им. В. Вильсона Принстонского университета, «ООН и все мы должны сделать четкие выводы из сложившейся практики международных отношений» после вторжения в Ирак, в основе которой лежат кардинально новые принципы{114}.

Как показывают документальные свидетельства, наше беспокойство должны вызывать более серьезные вопросы: каким образом сверхдержавы могут устанавливать международные нормы для обоснования заявляемых ими «суверенных прав на использование военной силы» по собственному усмотрению (слова Колина Пауэлла) и каким образом даже недавние события могут реконструироваться в интересах отлажено действующих доктринерских систем. Именно на этом стоит сконцентрировать свое внимание, особенно тем, кто всерьез думает о будущем.

По мере развития кризисной ситуации в Восточном Тиморе и в Косово на протяжении 1999 года Колумбия заняла место Турции в качестве основного потребителя вооружений США. Не трудно понять причины: к этому моменту основные цели государственного террора в Турции были достигнуты, а в Колумбии еще нет. На протяжении 1990 года и в новую эпоху Просвещения Колумбия демонстрировала, очевидно, самые низкие показатели соблюдения прав человека в Западном полушарии и вместе с тем стала главным потребителем военной помощи США на полушарии. Эта четкая взаимозависимость не вызывала бы ни у кого настороженности, если бы стала известной за пределами ученой среды и диссидентских кругов.