Виктор Топоров - Гражданский арест. Статьи, не попавшие в Сеть (сборник) Страница 17

Показательна история с наездом Счетной палаты на Эрмитаж, подкрепленная, кстати, телесериалом «Журналист», в котором речь шла о похищении из музея рембрандтовской «Данаи». На самом деле «Даная» не похищена, а уничтожена в результате давнишнего варварского покушения, и в Эрмитаже действительно висит довольно искусная копия. С остальными картинами ситуация, конечно, куда плачевнее. Директор Эрмитажа академик Пиотровский справедливо ополчился на Юрия Болдырева и Петра Черноморда: «Клевещут, гады…» И главная подлость не в том, что клевещут, а в том, что разоблачения свои начали почему-то с Эрмитажа – как будто в Русском музее картина (прошу прощения за невольный каламбур) хоть в каком-то смысле иная. Правда, Пиотровский задумал приватизировать Дворцовую площадь и превратить ее в один гигантский ресторанный зал и уже приватизировал здание Главного штаба, на Дворцовую выходящее, но разве он у нас один такой?

В городе по-прежнему есть что приватизировать. И переприватизировать. Бензоколонки. Водочные и пивзаводы. Оборонные предприятия. Гостиницы и вожделенный нежилой фонд (в результате махинаций с которым несколько лет назад убили вице-губернатора Маневича). Вокзалы. Порты. Таможни. Все в радужно множественном числе. Есть что переприватизировать, значит, есть за что убивать. Такой у нас за последние десять лет устоялся арбитраж, понимаешь. Тамбовские, казанские и прочие руоповские и фээсбешные чаще всего выступают в роли судебных приставов. По результатам несудебного решения, но уж тут ничего не поделаешь. Несудебного, зато кое для кого – судьбоносного.

Звание криминальной столицы нас, петербуржцев, однако же, оскорбляет. Лестно, конечно, но все равно обидно: какая у нас, прости господи, столица? Хоть криминальная, хоть культурная, хоть, не к ночи будь помянуто, парламентская. Столица – она сами знаете где. А криминальная – понятно хотя бы по созвучию – в Кремле. «Дедушка, почему Кремль обнесен такими высокими стенами? – Это, внучек, чтобы бандиты не лазали. – Туда, дедушка, или оттуда?» Анекдот 20-х годов. Криминальность у нас понятие системное, государство– и градообразующее, а телестрашилки про Питер – они и есть телестрашилки, не более.

Центральные телеканалы широко освещали недавние губернаторские выборы в Петербурге. Освещали с упором сперва на чисто детективный сюжет, потом – на общую криминальность, а уж под самый конец – на безальтернативность. И активно клеймили губернатора Яковлева за коррупционные связи и административный ресурс. Канал Березовского и канал Гусинского работали здесь рука об руку, комиссия МВД шерстила город, весьма вовремя подорвался на виагре Анатолий Собчак, да и неприезд на похороны Старовойтовой губернатору Яковлеву тоже припомнили. При этом нам, в Питере, всем без исключения было совершенно ясно: независимо от предъявленных, могущих быть предъявленными или подразумеваемых обвинений Яковлев победит в первом туре, причем с большим преимуществом. Победит Артемьева, но с такой же легкостью победил бы и Матвиенко со Степашиным, не сними тех президент с предвыборной гонки. Понимали это все, включая того же Артемьева, надувавшего щеки, грозя выйти во второй тур, а там… Большие московские деньги, разворованные и в столице, и в Питере, фигурировали на губернаторских выборах – и их надо было отрабатывать. Или хотя бы делать вид, что они отработаны. Ну не возвращать же спонсорам?

Понятно, что не возвращать.

И теперь «московская делегация» осела в Питере самое меньшее до октября. «Легенда» такая. Яковлева то ли снимут (с последующей посадкой), то ли заберут в Москву, в октябре состоятся новые губернаторские выборы, и к ним объединенные демократы должны готовиться загодя. «Легенда», мягко говоря, сомнительная: судьба дважды разводила Путина с Яковлевым по разные стороны баррикад – сперва в питерской мэрии при Собчаке, потом – при противостоянии «Отечества – Всей России» и виртуального «Единства» – они успели обменяться публичными оскорблениями, хотя Яковлев давно уже не пускает в ход зубы, а только язык, все так, но люди-то они социально и психологически близкие, и никакого отторжения здесь быть может. Никакого отторжения, кроме игр и интриг окружения, добавлю здесь в рифму. Собчак смотрел, а Чубайс смотрит – и всегда будет смотреть – на Путина сверху вниз; Владимир Яковлев при своем высоком росте куда гибче; в условиях доморощенного самодержавия это важнее любых идеологических расхождений, а денежные потоки разрулят те, кто и сейчас разруливает. Но и в Москву брать Яковлева незачем, а главное – некуда: в Петербурге он вполне на своем месте. И останется, очевидно, еще на четыре года.

В Москве плохо понимают феномен Яковлева. Выбрали его четыре года назад как анти-Собчака (уж больно осточертел горожанам этот вороватый павлин, мир праху его) и с надеждой на питерского Лужкова. Но мэра в кепке из Яковлева тоже не получилось – не хватило темперамента, не хватило харизмы, не хватило того «маленького Сталина в душе», в отсутствие которого любой советский и постсоветский начальник обречен в лучшем случае на полууспехи. Но вот полууспехи Яковлев как раз и продемонстрировал. И личную скромность, что после Собчака было особенно важно… Про московского градоначальника Гавриила Попова когда-то сказали: «Ему хочется воровать прямо на телеэкране». Насчет «воровать» не знаю, но пировать на телеэкране хотелось бы и Попову, и Собчаку, да и не им одним. Владимир Яковлев вряд ли аскет (он, допустим, любит кататься на горных лыжах, причем на австрийских и швейцарских курортах), но он обладает некоей атавистической стыдливостью: пируй, но за высокой стеной, иначе тебе прикажут положить партбилет на стол. И петербуржцы – нищие в основном петербуржцы (зарплаты втрое ниже московских при тех же ценах) – это, разумеется, оценили. А тут подоспела и нечаянная радость: Питер пострадал от дефолта меньше Москвы – не в силу особенного финансового гения тогдашнего первого вице-губернатора Игоря Артемьева, как это нам сейчас внушается, а просто потому, что в городе не успели получить распространение кредитные карточки. Яковлев усердно, хотя и довольно бестолково, чинит дороги и мостит улицы, понемногу сводит на нет идиотскую реформу коммунального хозяйства, навязанную вице-премьером в белых штанах, выделяет какие-то копейки на культуру и главное – делает все это не хвастаясь. Горожанам это нравится, хотя они все равно не могут простить губернатору отсутствие «подлинной интеллигентности». Яковлев устраивает их, но они его не любят, то есть они его даже любят, но стесняются в этом признаться иначе, как оставшись наедине с избирательной урной. Что, конечно, обнадеживает и вводит в заблуждение многих претендентов на постный петербургский пирог.

О коррумпированности губернатора Яковлева сведений не имеется. Не имеется у такой сильной организации, как Агентство журналистских расследований. Не ходит и слухов о воровстве, замыкающемся на него напрямую. Говорят – а московские сыщики и копают – про коммерческую деятельность супруги губернатора, но ничего конкретного не имеется и на сей счет. То есть понятно, конечно, что губернатор живет не на одну зарплату, – и понятно, что при очень большом желании то же МВД может его «завалить» (как и любого другого, и уж тем более как любого другого, губернатора), – но сделать это, судя по всему, непросто. С Анатолием Собчаком картина была принципиально иной: от ареста он сбежал во Францию, а от выдачи его спас, надавив на генпрокурора, Ельцин (по свидетельству Бориса Немцова, произошло это в его присутствии). Именно при Собчаке в городе и расцвела «квадратно-гнездовая коррупция», хотя нельзя сказать, чтобы и Яковлев преодолевал ее решительно и последовательно. Скорее, он плыл по течению, стараясь не слишком ссориться ни с пиратами, ни с волнами.

Считается, будто супруга Яковлева – человек куда более властный, или, точнее, амбициозный, чем он сам. Опять-таки это слухи. Но и в публичной политике, вступив в нее с запозданием и, возможно, не в самый удачный час, Яковлев играл роль ведомого. Союз с Примаковым и Лужковым был, не исключено, серьезной стратегической ошибкой – Яковлеву здесь ничего не светило, и в лучшем случае президентом становился Примаков, премьером – Лужков, а Яковлев лишь подтверждал статус-кво. Хотя, с другой стороны, к кому можно было примкнуть в стране год с небольшим назад? К подследственному Березовскому? К разве что не подследственным Бородину, Ельцину и Волошину? К коммунистам? Знал бы прикуп – жил бы в Сочи, но кто год назад знал прикуп, тот живет в Москве, а отдыхает на Лазурном Берегу.

«Свой» электорат у Яковлева пренебрежительно именуется старушечьим. (Это те самые старушки-блокадницы, которых предполагал выселить из исторического центра города в спальные массивы Собчак и которые совсем недавно появились на тельмановских плакатах «Город устал».) Это, мягко говоря, приуменьшение. За Яковлева голосует оборонка, включая техническую интеллигенцию. Против него (за Собчака, за Чубайса, за Явлинского, а заодно – потому что мозги у нее набекрень – и за Путина) интеллигенция творческая. Плюс примыкающие к ней журналисты. Отряд немногочисленный, но горластый. И вдвойне, втройне, вдесятерне горластый, если его точка зрения – и только она – регулярно транслируется центральными телеканалами.