Сергей Волков - Интеллектуальный слой в советском обществе Страница 2

их группы могут быть к нему отнесены. По той же причине рядовой выпускник советского вуза занимает в статусном плане такое же,

если не более низкое место в обществе, как не имеющий даже первого классного чина канцелярист в дореволюционной России.

Настоящая работа ограничивается рассмотрением фактического состояния советского интеллектуального слоя и не касается взглядов

его представителей. Можно лишь заметить, что в последнее десятилетие, с ослаблением официального идеологического пресса, в

печати получили весьма широкое распространение дискуссии “об интеллигенции”, отмечены попытки представителей

интеллектуального слоя высказываться от его лица, сформулировать его корпоративные ценности и интересы, одновременно велись и

разговоры о “возрождении России”, возвращении к ее культуре (что объективно немыслимо без воссоздания соответствующего

интеллектуального слоя). При этом обращает на себя внимание, что, хотя понимание связи будущего России с восстановлением

качества “сословия интеллектуалов” в ряде случаев и имеет место, над тем, насколько это вообще достижимо, есть ли хотя бы

дрожжи, на которых могла бы возродиться прежняя культура, задумываются мало, потому что коренное отличие создавшего ее слоя

от современного советского в полной мере не осознается. Тяжело дается и преодоление современным интеллектуалом сознания своей

социальной неполноценности. Основой идеологии всякого тоталитарного режима является общеобязательный культ “простого

человека” (именно это роднит казалось бы совершенно разные по устремлениям тоталитарные идеологии), и после десятилетий

обработки в соответствующем духе, “работник умственного труда” до сих пор не осмеливается подняться до осознания

противоестественности навязанных ему постулатов.

Главное же состоит в отсутствии преемственности между образованным слоем исторической России и современным, а именно

социальная самоидентификация пишущих накладывает сильнейший отпечаток на освещение проблем бытия интеллектуального слоя.

Старый интеллектуал (вне зависимости от его политических взглядов) и советский - совершенно разные люди. В дореволюционной

России представитель образованного слоя рассматривался “простым человеком” (“мужиком”) как “барин” - будь то сельский учитель

или губернатор. Интеллектуал же, созданный советским строем, есть по своей психологии и самоидентификации, в подавляющем

большинстве, именно “мужик”. Но если прежний “мужик”, при всей неприязни к "барину", испытывал к дореволюционному

интеллектуалу традиционное уважение (прекрасно отдавая себе отчет в существующей между ними разнице), то советский

интеллигент такого уважения не испытывает, считая себя не менее "культурным" (да еще, пожалуй, - более, ибо советская культура,

по его разумению, "выше" и "прогрессивнее") и своего сущностного отличия от него даже и не осознает, так как критерии этого

отличия ему не ведомы.

Вот почему, даже несмотря на моду на дореволюционную Россию, ее образованному сословию не повезло на симпатии современных

авторов. Неприязнь к нему просматривается очень четко в писаниях самых разных по взглядам авторов. Созданная им культура

абсолютному большинству представителей советской интеллигенции чужда. Эта культура, неотделимая от своих создателей, все-таки

аристократична. Аристократизм вообще есть основа всякой высокой культуры. Нет его - нет и подлинной культуры. (Вот почему,

кстати, народы, по какой-либо причине оказавшиеся лишенными или никогда не имевшие собственной “узаконенной” элиты -

дворянства и т.п., не создали, по существу, ничего достойного мирового уровня, во всяком случае, их вклад в этом отношении

несопоставим с вкладом народов, таковую имевшими.) В нормальных условиях нация неизбежно выделяет свою аристократию,

потому что сама сущность высоких проявлений культуры глубоко аристократична: лишь немногие способны делать что-то такое, чего

не может делать большинство (будь то сфера искусства, науки или государственного управления). Не обязательно все такие люди

должны принадлежать к аристократии по происхождению, но само наличие аристократической среды, соответствующих идеалов и

представлений в обществе для стимуляции успехов в этих видах деятельности абсолютно необходимо. Общественная поляризация

рождает высокую культуру, усредненность, эгалитаризм - только серость. Та российская культура, о которой идет речь, создавалась

именно на разности потенциалов (за что ее так не любят разного рода “друзья народа”). Характерно, что одно из наиболее

распространенных обвинений Петру Великому - то, что он-де вырыл пропасть между высшим сословием и “народом”, - формально

вполне вздорное (ибо как раз при нем была открыты широкие возможности попасть в это сословие выходцам из “народа”, тогда как

прежде сословные перегородки были почти непроницаемы), имеет в виду на самом деле эту разность.

Хотя культура образованного слоя дореволюционной России давно перестала быть господствующей, подспудное чувство

неполноценности по отношению к ней порождает у члена современного “образованного сословия” даже иногда плохо осознаваемую

враждебность. Лиц, сознательно ориентирующихся на старую культуру, среди нынешних интеллигентов относительно немного: такая

ориентация не связана жестко с происхождением (создающим для нее только дополнительный стимул), а зависит в основном от

предпочтений, выработавшихся в ходе саморазвития, а именно условия становления личности интеллектуала в советский период

менее всего располагали к выбору в пользу этой культуры. Вот почему не приходится удивляться тому, что, даже пытаясь отстаивать

свои корпоративные интересы, современный интелектуал менее всего склонен апеллировать к социальному статусу своих

дореволюционных предшествеников. Поскольку же опыт “массового общества” не оставляет интеллектуалу никакой опоры, то

разговоры о “приниженном положении интеллигенции” производят довольно жалкое впечатление. Но для того, что бы столь резко

изменить статус и самосознание образованного слоя потребавалось приложить немалые усилия, опыт которых представляет

несомненный интерес.

СЕРГЕЙ ВОЛКОВ. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ СЛОЙ В СОВЕТСКОМ ОБЩЕСТВЕ

ГЛАВА 1.

Интеллектуальный слой дореволюционной России.

На состоянии и основных чертах “образованного сословия” исторической России необходимо остановиться хотя бы кратко - для того,

чтобы оценить как характер изменений советского периода, так и ту реальность, с которой большевикам пришлось иметь дело при

проведении своих планов в отношении социальной структуры общества.

Интеллектуальный слой дореволюционной России был сравнительно немногочисленным. По данным переписи 1897 г. (единственные

данные единовременного учета) он насчитывал примерно 870 тыс. чел (2,7%) самодеятельного населения, в т.ч.: ученых и литераторов

- 3296, художников, музыкантов, актеров - 18254, учителей и начальников учебных заведений - 79482, учителей ремесел и искусств -

7,9 тыс., частных преподавателей - 68173, гувернеров - 11 тыс., врачей и начальников лечебных учреждений (в т.ч. военных и зубных)

- 18802, фельдшеров, фармацевтов, акушеров - 49460, ветеринаров - 2902, инженеров - 4010, офицеров, топографов и военных

чиновников - 52471, чиновников гражданских ведомств -151345, адвокатов, нотариусов и их служащих - 12473, служащих железных

дорог и пароходных обществ - 23184, почтово-телеграфных служащих - 12827, служащих частных промышленных и

сельскохозяйственных предприятий 204623. К этому числу следует прибавить образованную часть купечества и промышленных

кругов, духовенство, неслужащих дворян, отставников и пенсионеров, а также студентов и учащихся средних учебных заведений (1).

Сведения о численности интеллектуального слоя в последние годы перед революцией противоречивы, но позволяют составить общую

картину. Лиц с высшим образованием насчитывалось в 1913-1914 гг. 112-136 тыс. чел., число специалистов с высшим и средним

специальным образованием в 1913 г. определяется в 190 тыс. (1 на 837 работающих) (2). По отдельным категориям сведения

следующие:

Ученые и преподаватели вузов. Научных работников (в 300 научных организациях и обществах) насчитывалось в 1914 г. 10,2 тыс.

чел., по другим оценкам, научных работников до революции было 11, 6 тыс. чел. (3) Учебный персонал вузов на 1912 г. исчислялся в

6830 чел., на 1914 г. - 6658 (4), на 1916 г. - 6655 при 135842 студентах (см. табл. 1) (5).

Деятели литературы и искусства. Литераторов к 1910 г. насчитывалось около 2500, к 1909 г. имелось также около 10 тыс.

переводчиков. Перед революцией имелось не менее 1,5 - 2 тыс. дипломированных художников (в т.ч. архитекторов); членов РТО к