Анатоль Ливен - Анатомия американского национализма Страница 20

Цивилизаторские империи следует отличать от чисто военных империй, таких как монгольская или европейские морские империи «расы господ», которые, несомненно, преобразуя многие культуры и общества, наряду с этим безжалостно проводили резкую разделительную черту между главенствующими европейскими расами и темнокожими зависимыми от них народами. Целью советского режима также была цивилизаторская империя: идея заключалась в том, чтобы создать новый тип цивилизованного общества, многонационального по происхождению, но говорящего на одном языке и имеющего одну культуру, которое, в свою очередь, в последующем распространит за пределы Советского Союза влияние на все человечество.

Огромные размеры территории Соединенных Штатов, динамичное развитие их экономики и их способность ассимилировать существенное количество белых иммигрантов, приводя их к своему «символу веры» и к своей культуре, всегда определяли некоторые особенности такой империи, как Америка. Как выразился в начале ХХ века судья Оливер Уэнделл Холмс-младший, «мы – римляне в современном мире, мы – великий ассимилирующий народ»137.

За пределами США их громкий экономический успех и жизненная сила их культуры также создали неформальную версию своего рода цивилизаторской империи. Это проявилось в том, каким образом восхищение Соединенными Штатами способствовало подрыву веры в коммунизм и Советский Союз у молодых российских элит в конце 1980-х и начале 1990-х годов. Если принять во внимание масштабное воздействие на мир «жесткой» и «мягкой» силой, присутствие по всему миру американских военно-морских сил, американского английского языка, американской национальной кухни, американской «массовой культуры» и американских экономических моделей, то Соединенные Штаты сегодня действительно представляют аналог цивилизаторских империй прошлых эпох.

В прошлом, однако, американские устремления играть роль цивилизаторской империи были в течение длительного времени парализованы расизмом. Этот факт признали многие американцы, даже если они и не вели речь про какую-либо империю. Например, оголтелый расизм Вудро Вильсона, типичный для представителя американского Юга, и при его жизни, и впоследствии серьезно компрометировал провозглашаемый им либеральный интернационализм в глазах японцев и многих других народов мира, не принадлежавших к белой расе138. Как отмечал в 1943 году американский теолог, философ и политолог Рейнгольд Нибур (1892–1971), «наше расовое чванство несовместимо с нашими обязанностями в мировом сообществе. Если мы не преуспеем в его обуздании, мы провалим свою задачу». Гуннар Мюрдаль в своей выдающейся работе «Американская дилемма» (An American Dilemma), написанной в 1944 году, также высказывал обеспокоенность тем, что расизм ослаблял борьбу США против тоталитаризма139.

В первые годы холодной войны понимание того, что именно характер обращения с черным населением подрывал могущество США и их влияние в борьбе с коммунизмом, стало одним из важнейших факторов, который в 1950–1960-е годы привел национальные элиты Америки к решению покончить с расизмом в его публичной форме140. Задолго до этого Авраам Линкольн предупреждал, что рабство ослабляет позиции Америки в осуществлении всемирной демократической миссии, навлекая на нее обвинения в лицемерии141.

При сравнении современных Соединенных Штатов с другими великими цивилизациями прошлого крайне важно проводить различие между расизмом и духовными предубеждениями. Основная китайская народность – ханьцы – испытывала весьма сильные предубеждения против «варваров» как за пределами страны, так и в ее границах; но эти предубеждения исчезли, когда «варвары» изучили китайский язык и культуру, приняли официальную конфуцианскую идеологию (если они стремились присоединиться к элите) и, таким образом, стали китайцами. Главным требованием к цивилизаторской империи является ее готовность признавать людей своими гражданами не по расовым и этническим признакам, а на основе общего языка, «символа веры» (вероисповедания) и культуры, – именно это требование в Римской империи формально выполнялось, поскольку в 212 году нашей эры все ее свободные подданные были признаны гражданами империи.

В отличие от негров, индейцев или китайцев в Америке прошлого (и, конечно же, в других западноевропейских морских империях), в великих азиатских империях «варварские» народы всегда могли быть ассимилированы элитами. Именно поэтому в России так много аристократических фамилий татарского или черкесского происхождения: Юсупов, Набоков, Кочубей, Тургенев. Ленин, безусловно, был немыслимой смесью самых различных национальностей, но при этом в духовном отношении он был совершенно русским. Главный министр Китая Ань Лушань, возглавивший восстание 755 года, в результате которого была уничтожена одна из ранних императорских династий Тан, был китаизированным тюрком из Средней Азии. Величайший поэт эпохи династии Тан, Ли Бо, весьма вероятно, также имел тюркские корни142.

Принцип «одной капли [негритянской] крови», который делал тебя негром и, следовательно, исключал возможность (вне зависимости от образования, благосостояния, воинской доблести и даже красоты) твоего присоединения или породнения путем брака с доминирующим народом и его правящим классом, в этих странах был бы просто немыслим. Это же относится и к тщательно разработанным расовым классификациям людей вроде тех, что существовали на острове Ява периода голландской колониальной администрации, в Новом Орлеане, в Бразилии и в Вест-Индии («квартерон»[2], «окторон»[3], «мулат» и т. п.). Подобная практика стала бы непреодолимым препятствием для экспансии этих империй. (Впрочем, чтобы быть справедливым, следует признаться, что культурные и духовные различия между основной китайской народностью хань и народностью мяо или между русскими и башкирами были не так велики, как между белыми американцами и коренным населением Нового Света (индейцами) или недавно порабощенными неграми143.)

Эти цивилизаторские империи принимали в ряды своих элит любого, кто принимал их культуру, но при этом проявляли острую враждебность к тем собственным гражданам, кто, по их мнению (подобно евреям в России), отвергал эту культуру или пытался внедриться в нее и причинить ей вред во имя интересов собственной нации. Как и Соединенные Штаты в настоящее время, эти империи, безусловно, также были крайне враждебно настроены к тем «варварским» народам, которые отвергли их культуру. В сущности, вся официальная культурная самобытность и идеология этих империй зиждилась в основном на разграничении империи и «варварских чужаков».

Общественные элиты современной Америки довольно точно соответствуют этой исторической схеме реально существующего расового разнообразия в сочетании с жестким культурным соответствием в некоторых ключевых областях, а именно: в сфере поклонения «символу веры» и официальным имперским богам. Так, дикторов телекомпании «Си-эн-эн» подбирают с учетом требований расового плюрализма, но все их разнообразие ограничивается цветом кожи. Они символизируют настоящий прорыв в деле обеспечения равенства людей по внешним расовым признакам, но это не имеет отношения к равенству в духовном плане и даже в плане этническом. Тем не менее появление таких дикторов является истинной заслугой американской цивилизаторской империи, что, сознательно или бессознательно, как раз и предназначено для создания такого впечатления.

В этом отношении в Соединенных Штатах за последние два поколения произошли чрезвычайно позитивные изменения. Ярким примером может служить отношение общественности к бракам между белыми и черными. В 1963 году 64 процента американцев выступали за сохранение существовавших во многих штатах законов о запрете смешанных браков. В 1998 году такого мнения придерживались уже 13 процентов, хотя значительная часть опрошенных выразила личное беспокойство по поводу межрасовых «близких отношений»144. Кроме того, и республиканцы, и демократы в равной степени считали смешанные браки законными.

Расистские настроения по-прежнему глубоко укоренились среди белого населения южных штатов и в Республиканской партии. Тем не менее эта ситуация неизбежно меняется. Такие изменения проявляются, как правило, в сглаживании расистского характера некоторых направлений политики (в отношении уровня благосостояния, иммиграции, преступности, борьбы с наркотиками), а не напрямую. Если бы республиканцы продолжали откровенно проявлять расистские настроения, вполне вероятно, что это вряд ли способствовало возможности формирования ими в период с 1968 по 2004 год нормальной «партии власти» (в течение двадцати четырех лет президентами страны были республиканцы, тогда как демократы – только двенадцать лет). Такие настроения обрекли бы их на роль париев и на статус меньшинства во властных структурах. О том, что республиканцы учитывают этот фактор, свидетельствует та скорость, с которой Республиканская партия вынудила Трента Лотта в декабре 2002 года уйти с поста лидера сенатского большинства после того, как он выступил с публичной поддержкой расистской платформы сенатора Строма Термонда, на которой тот баллотировался на пост президента в 1948 году145.