Сергей Кургинян - Суть Времени 2013 № 11 (16 января 2013) Страница 21

Да, Адама и Еву изгнали из рая. Но придет Мессия и райское состояние не просто восстановится. Оно таинственно дополнится историческим опытом. И новое райское состояние, состояние после прихода Мессии, станет еще более совершенным, чем то, в котором находились Адам и Ева до изгнания из рая. На этом держится историческая религиозность — историческое христианство, исторический ислам, исторический иудаизм.

Конечно, в недрах подобной классики всегда есть потаенные ниши, в которых обитают враги историчности, прикрывающиеся конкретными религиозными облачениями. И потому мы можем говорить о контристорическом христианстве, исламе, иудаизме и так далее. Но это или ереси, или почти ереси. Чаще всего это именно ереси. Потому что следом за подобным примордиальным принципом следует принцип Абсолюта, то есть отрицания идеальности Бога-Творца, принцип эманации и так далее.

Итак, традиция — это одно, а Традиция с большой буквы — это совсем другое. Обычная традиция имеет дело с конкретными текстами, чья древность и подлинность может быть исторически подтверждена. Традиция с большой буквы такими текстами не располагает. И потому она изобилует псевдотекстами, сочиненными авторами в лучшем случае XVIII, а чаще всего XIX и ХХ веков.

Но авторы не могут признать, что именно они сочинили эти тексты. Поэтому они начинают говорить о том, что эти тексты к ним принесли таинственные ангелы или иные загадочные существа, прибывшие из тайных миров. О чем повествуют тексты? О чудовищно древних цивилизациях, в которых все находится на невероятно высоком, невообразимо высоком уровне развития. Что это за цивилизации? Ну, например, Атлантида или Гиперборея. Или мало ли что еще. Имеются ли археологические подтверждения? Конечно, нет. Но есть повествования странников, которые таинственным образом попадали куда-то и видели нечто. А потом что-то кому-то рассказывали. А этот кто-то передавал устное предание. А устное предание записывали.

Ну, хорошо, поверим и в это. Но что находится в предании? Эта самая Атлантида, например, находящаяся на высочайшем уровне развития, — она ведь не христианский рай? И не иудейский Эдем? И даже не греческий остров блаженных. Какие там храмы? Кто там во что верит? Как это выяснить?

Описаний нет. А что есть?

Есть тайные сведения. И каждый раз, когда прикасаешься к этим тайным сведениям, становится ясно, что их сочинитель — тот или иной авантюрист, обладающий большим или меньшим художественным даром. И описывающий то, что его душеньке угодно. А поскольку душеньке различных авантюристов угодно разное, то и описания могут отличаться как угодно. И чем подобные описания существенно отличаются от Толкиена или Говарда, или других писателей? Ничем.

Колоссальный набор произвольных текстов — вот чем располагает так называемая Традиция с большой буквы. Только этим? Нет, есть еще очень разнообразный эзотеризм, оккультизм и так далее. Опять же обусловленный чьими-то фантазиями и очень редко имеющий глубокие исторические корни. Те редкие случаи, когда эти корни имеются, надо обсуждать отдельно. И с другой степенью серьезности. Здесь я вывожу их за скобки, поскольку их немного. И выведя их за скобки, рассматриваю все остальное как некую причудливую субкультуру или, точнее, метасубкультуру. То есть совокупность субкультур.

Эта совокупность субкультур, она же Традиция с большой буквы за вычетом немногочисленных серьезных течений (таких, как гностицизм), и есть знаменитый Нью Эйдж.

Зачем Нью Эйджу Модерн? Зачем ему история? Зачем ему развитие? Зачем ему гуманизм? Ему нужно совсем другое. И понятно, почему такой Нью Эйдж, отрекомендовываясь Традицией с большой буквы, объединяется с постмодернизмом против Модерна. Потому что он и есть постмодерн особого типа. Иначе — искусственно сконструированная псевдоархаика. Искусственность не мешает ей быть очень влиятельной. И вполне тянуть на роль оружия, применяемого против культуры.

Идеи Нью Эйджа заполняют большую часть «попсовых» и «арт-хаусных» фильмов, переполняют современную музыку и литературу.

Движение зародилось после Второй мировой войны, но его разрушительное влияние ничуть не слабеет. Более того, выхолащиваясь, Нью Эйдж не изживает себя, а экстенсивно развивается. То есть, становясь все бессмысленнее, он охватывает все большее количество людей. Свидетельством чего явилось декабрьское безумие в связи с предсказанным индейцами майя концом света. Само это безумие в каком-то смысле и является предвестником конца мира. Концом привычного нам христианского мира.

Претензии представителей Нью Эйджа на создание нового мира в силу их легко идентифицируемой бредовости могут показаться смешными. С необычайной легкостью последователи Нью Эйджа предлагают отказаться от развития промышленности, современных технологий и от христианства. Но в действительности угроза Нью Эйджа вполне реальна. Ведь одно дело — когда о союзе постмодерна и Традиции с большой буквы (то есть, по существу, Нью Эйджа) говорит Дугин. И другое дело, когда фактически то же самое говорит такой влиятельный человек, как британский принц Чарльз. Так как вокруг личности принца Чарльза сооружено много конспирологических построений, я буду апеллировать только к текстам и высказываниям самого Чарльза. Если принц прямо высказывается в духе Нью Эйджа, а мы просто фиксируем эти высказывания, сообщая читателю, где, когда и что именно он сказал, то это никак не может быть воспринято в качестве конспирологического наезда.

На первый взгляд, многие нападки на Чарльза и впрямь могут показаться мало обоснованными. Ну почему надо осуждать то, что он поддерживает натуральное сельское хозяйство (принц организовал собственную агроферму) и призывает отказаться от современного транспорта?

Но вот я открываю книгу «Гармония: новый взгляд на наш мир». Эта книга вышла в 2010 году и одним из ее авторов является принц Чарльз. Главный посыл авторов состоит в том, что настало время отказаться (цитирую) от «общепринятого способа мышления… уходящего в историю приблизительно на 200 лет». То есть предлагается отказаться именно от того, что принесла с собой эпоха Модерна. Но почему?

Авторы отвечают: «Модернизм сознательно абстрагировал Природу и прославил условность — именно поэтому мы стали воспринимать природный мир как своего рода гигантскую производственную систему, способную к постоянному увеличению продукции для нашей выгоды… Мы стали полуотвлеченными, посторонними, эмпирически корректными наблюдателями, а не тем, чем понимали нас древние — т. е. не соучастниками творения… Марксизм большевистского режима полностью поглотил, принял и расширил понятие Модернизма, чтобы создать глубоко бездушную, порочную, дегуманизированную идеологию. Которая в конечном итоге спровоцировала холодно рассчитанную гибель миллионов своих собственных граждан, равно как и всех живых традиций — по простой причине, что цель оправдывает средства в великой «исторической борьбе», дабы обратить людей против их истинной природы…»

Может показаться, что авторы книги обеспокоены бездумным использованием природных ресурсов. А также, как теперь принято, походя упомянули об уничтожении в СССР «миллионов граждан». Но это, опять же, только на первый взгляд. При внимательном прочтении нельзя не заметить, что речь идет о преклонении перед мудростью «древних» и об упреке марксизму в том, что он поставил целью «историческую борьбу, дабы обратить людей против их истинной природы».

О каких «древних» и о какой «истинной природе» людей идет речь?

Чарльз не раз уважительно отзывался о традиционалистах, в том числе о французском философе Рене Геноне, отмечая, что их стремление к прошлому ни в коем случае не является ностальгией — «это стремление к священному». И принц, как видно, разделяет это стремление, так как, по его мнению, «в эпоху Премодерна все цивилизации были отмечены присутствием священного».

Рене Генон — этот любимый автор Александра Дугина. Это как раз та самая Традиция с большой буквы. Это не означает, что Генон не является человеком начитанным, умным, талантливым. Но если достаточно сходный с Геноном Анри Корбен просто исследует определенный суфизм, привнося в эти исследования изрядную долю самовыражения, то Генон привносит в свои толкования столько самовыражения, что исследователем ислама его назвать нельзя. Для одних он — святой, обладающий тайнознанием, для других — талантливый писатель. Но именно подобный «гибридный статус» свойственен всем звездам Нью Эйдж, среди которых много людей и тонких, и образованных, и талантливых.

О том, чем это все чревато, — в следующем номере нашей газеты.