Джозеф Стиглиц - Глобализация: тревожные тенденции Страница 36

Фонд признавал, что фундаментальной проблемой в Восточной Азии являются слабые финансовые институты и перегруженность фирм заемными средствами; тем не менее он настаивал на политике высоких процентных ставок, фактически усугублявшей эти проблемы. Последствия получились именно такие, как предсказывались: в результате высоких процентных ставок возросло число фирм, попавших в затруднительное положение, а значит, число банков, имеющих недействующие кредиты[35]. Это вело к дальнейшему ослаблению банков{21}. Нарастающие трудности в корпоративном и финансовом -секторах усугубили спад, спровоцированный ограничительной экономической политикой через сокращение совокупного спроса. МВФ удалось организовать одновременное сокращение и совокупного спроса, и совокупного предложения.

В защиту своей политики МВФ заявлял, что он будет помогать восстанавливать рыночное доверие в странах, испытывающих трудности. Но эти страны совершенно очевидно находились в состоянии рецессии и не могли внушать доверия. Рассмотрим случай бизнесмена из Джакарты, вложившего почти все свое состояние в страны Восточной Азии. По мере того как региональная экономика падает ― а политика сжатия вступает в силу и усугубляет спад,- он вдруг осознает, что его портфель недостаточно дифференцирован и перемещает инвестиции на процветающую фондовую биржу США. Местные инвесторы, точно так же как и международные, не были заинтересованы в закачке денег в экономику, входящую в неуправляемый штопор. Высокие процентные ставки не могли более привлекать капитал в страну. Напротив, они усугубляли рецессию и фактически выталкивали капитал из страны.

МВФ вновь попытался защитить свою политику. Но его аргументация по-прежнему оставалась малоубедительной. Там утверждали, что, если процентные ставки не будут значительно увеличены, валютный курс обрушится, и это опустошит экономику, поскольку те, кто имеет долги, деноминированные в долларах, окажутся не в состоянии платить по ним. Было очевидно, что по вполне понятным причинам повышение процентных ставок не стабилизирует валюту; страны будут вынуждены нести потери и с той, и с другой стороны. Кроме того, МВФ никогда не удосуживался взглянуть пристальнее на то, что происходит внутри страны. В Таиланде, например, именно уже обанкротившиеся риелторские фирмы и те, кто давал им кредиты, были в наибольшей степени обременены задолженностью в иностранной валюте. Дальнейшие девальвации могли повредить иностранным кредиторам, но не могли сделать эти фирмы мертвее, чем они уже были. Фактически МВФ заставил малый бизнес и других, ни в чем не повинных участников бизнеса платить по долгам тех, кто был вовлечен в чрезмерные долларовые заимствования,- и потерпел крах.

Выступая в МВФ, я настаивал на изменении политики и указывал, что последует, если будет продолжаться нынешний курс. Мне лаконично ответили: если будет доказано, что я прав, Фонд изменит свою политику. Эта позиция сидения у моря в ожидании погоды меня шокировала. Все экономисты знают, что в экономике существуют длительные запаздывания проявления результатов политики. Любые благие плоды изменений курса станут ощутимыми не ранее, чем через шесть ― восемнадцать месяцев, а за это время она может понести громадный урон.

Этот ущерб был нанесен Восточной Азии. Поскольку многие фирмы были переобременены кредитами, они вынужденно обанкротились. В Индонезии, по оценке, 75 процентов всего бизнеса было разорено, в Таиланде 50 процентов кредитов являлись недействующими. К сожалению, гораздо легче разрушить фирмы, чем их создать. Снижение процентной ставки не спасает фирму, вынужденную объявить о банкротстве: чистая стоимость ее активов все равно исчезает. Ошибки МВФ обходятся дорого, а исправлять их трудно.

Наивное геополитическое мышление, наследство реальной политики в стиле Киссинджера, осложнило последствия этих ошибок. В 1997 г. Япония предоставила 100 млрд. долл., с тем чтобы помочь созданию Азиатского валютного фонда для финансирования необходимых стимулирующих действий. Но министерство финансов США сделало все возможное, чтобы задушить эту идею. МВФ присоединился к министерству. Причины такой позиции МВФ были ясны: являясь решительным защитником конкуренции на рынке, он не желал конкуренции в сфере своей деятельности, а Азиатский валютный фонд создавал бы такую конкуренцию. Мотивация министерства финансов США была схожей. Как единственный акционер МВФ, обладающий правом вето. Соединенные Штаты всегда могли сказать свое веское слово при формировании политики МВФ. Общеизвестно, что Япония имела серьезные разногласия по поводу мероприятий МВФ ― я часто встречался с высшими японскими официальными лицами, и они выражали явное неодобрение политике МВФ, причем их критика почти совпадала с моей{22}. Япония и, возможно, Китай как главные доноры Азиатского валютного фонда получили бы преобладающие голоса и контроль над Фондом, что представляло собой реальный вызов американскому «лидерству».

Значение контроля ― в том числе контроля над СМИ ― было осознано с первых же дней кризиса. Когда вице-президент Всемирного банка по Восточной Азии Жан Мишель Северино в своей речи, вызвавшей широкую дискуссию, указал на то, что некоторые страны региона находятся перед лицом глубокой рецессии или даже депрессии, он получил резкий вербальный выговор от Саммерса. Было просто недопустимо использовать термины К(рецессия) или В(депрессия) даже тогда, когда стало уже очевидным, что ВВП Индонезии упадет, по всей вероятности, на 15-20 процентов: масштаб, который давал все основания для использования таких жестких терминов.

Но в конце концов Саммерс, Фишер, министерство финансов и МВФ уже не могли игнорировать депрессию. Япония вновь щедро предложила помощь в рамках «Инициативы Миядзава», названной так по имени японского министра финансов. На сей раз объем помощи был урезан до 30 млрд. долл., и предложение было принято. Но и в этом случае США выступили за то, чтобы истратить эти деньги не на стимулирование экономики через увеличение государственных расходов, а на корпоративное и финансовое реструктурирование ― фактически на выкуп плохих кредитов американских и других иностранных банков и прочих заимодавцев. Идея создания Азиатского валютного фонда была провалена, о чем до сих пор в Восточной Азии вспоминают с обидой. Многие официальные лица с негодованием говорили мне об этом инциденте. Через три года после кризиса страны Восточной Азии собрались наконец для того, чтобы, широко не афишируя, начать создание более скромного варианта Азиатского валютного фонда под безобидным названием «Инициатива Чиангмай» ― по имени города в Северном Таиланде, где эта инициатива стартовала.

ВТОРОЙ РАУНД ОШИБОК: РАЗРЕКЛАМИРОВАННАЯ РЕСТРУКТУРИЗАЦИЯ

С обострением кризиса новым лозунгом стала необходимость реструктуризации. Банки, у которых на балансе было много плохих кредитов, подлежали закрытию, компании с большой суммой задолженности ― ликвидации или поглощению кредиторами. Теперь МВФ сфокусировал внимание на этой проблеме, вместо того чтобы просто исполнить свою роль, для которой он был предназначен: обеспечение ликвидностью финансирования необходимых расходов. Увы, и эта программа реструктуризации провалилась, и многое из того, что делал МВФ, продолжало сталкивать тонущие экономики еще глубже в пучину кризиса.

ФИНАНСОВЫЕ СИСТЕМЫ

Кризис в Восточной Азии был прежде всего и главным образом кризисом финансовой системы, и с ним нужно было бороться, исходя из этого. Финансовую систему можно сравнить с мозгом общества. Она распределяет дефицитный капитал между конкурирующими способами использования, пытаясь направлять его наиболее эффективно, иными словами, туда, где он дает наибольшую отдачу. Финансовая система осуществляет также мониторинг фондов, обеспечивая условия использования по назначению. Если финансовая система рушится, фирмы не могут получить оборотный капитал для поддержания существующих уровней производства, не говоря уже о финансовой экспансии через новые инвестиции. Кризис может вызвать к жизни порочный цикл, когда банки сокращают свое финансирование, а ведущие фирмы ― свое производство, что в свою очередь ведет к более низкому выпуску и более низким доходам. Вместе с падением выпуска и доходов падают и прибыли, ряд фирм даже банкротится. Когда фирмы становятся банкротами, состояние банковских балансов ухудшается, и банки продолжают сокращать кредитование, усугубляя тем самым экономический спад.

Если достаточно много фирм не в состоянии платить по кредитам, банки могут обрушиться. Крах даже одного крупного банка может иметь катастрофические последствия. Финансовые институты определяют кредитоспособность. Эта информация крайне специфична, не может быть легко передана другим. Она содержится как в писаной, так и в неписаной институциональной памяти банка (или другого финансового института). Когда банк уходит из бизнеса, большая часть его информации о кредитоспособности заемщиков погибает, и ее восстановление стоит очень дорого. Даже в наиболее передовых странах типичное малое или среднее предприятие кредитуется не более чем двумя-тремя банками. Если банк покидает бизнес даже в хорошие времена, у многих его клиентов будут трудности при отыскании альтернативного кредитора в короткий срок. В развивающихся странах, где финансовые ресурсы более ограниченны, в случае, если банк, на который опиралось предприятие, терпит крах, найти новый источник фондов, особенно во время экономического спада, может оказаться почти невозможным.