Евгений Коршунов - Шпионы, террористы, диверсанты Страница 37

У арестованных сразу же отбирались документы, которые им после освобождения не возвращались. Рассказывая мне об этом, Саадун Хуссейн усмехнулся:

— Не знаю, в Ливане или где-нибудь еще вдруг действует под моим именем и с моими документами какой-нибудь израильский агент. А ведь таких настоящих, «не липовых», документов израильтяне добыли во время вторжения в Ливан тысячи! А сколько они собрали допросных анкет и вообще всевозможных сведений о сотнях тысяч ливанцев и палестинцев!

Ливанские газеты сообщали, что на оккупированной территории Южного Ливана израильские спецслужбы ведут активную вербовку местных жителей. Их агенты являлись, например, в дом, где живут родственники заключенного в Ансар человека, и заявляли:

— Хотите помочь вашему родственнику? Спасти его? — Будете выполнять наши задания. Откажетесь — живым его больше никогда не увидите.

Или во время допроса с пристрастием говорили допрашиваемому:

— Твоя родня живет там-то и там-то, на территории, находящейся под нашим контролем. Будешь работать на нас — тебя выпустим и семью не тронем. Обманешь нас — семье твоей несдобровать! Решай…

И многие не выдерживали испытания!

Вот, например, что рассказывал мне другой узник Ансара по имени Валид.

…Валид сам пришел в «центр фильтрации» — в пыточный застенок, в который оккупанты превратили «серай» (мэрию) города Сайды. Пришел и назвал себя с гордо поднятой головой. Его прихода ждали. Ведь за несколько дней до этого оккупанты схватили и подвергли допросам с пытками четырех его братьев, один из которых только что вышел из госпиталя, где залечивал раны, полученные во время израильских обстрелов и бомбежек Сайды летом 1982 года. Раны были залечены не до конца, а в израильском застенке вновь открылись. Медицинская помощь раненому не оказывалась, началось воспаление, ноге грозила ампутация. А палачи всех широко оповещали: сдастся Валид, братья будут отпущены. Не сдастся — судьба братьев будет на его совести.

И Валид явился в «центр фильтрации». Его товарищи по подпольной работе, по боевой группе патриотического сопротивления одобрили его решение, сказали — иди! Они были уверены, что палачи не сломят Валида, не выпытают у него больше, чем им о нем уже известно.

— Дело в том, — рассказывал мне Валид, — что за несколько дней до этого один из наших товарищей был схвачен и не выдержал пыток. Он назвал мое имя и мой адрес. Израильтяне ночью оцепили наш квартал, мой дом, ворвались в мою квартиру. Меня не нашли — я был на боевой операции. Тогда-то они и схватили заложниками моих братьев.

— Но что же им было о вас известно? — спросил я.

— То, что я участвовал в боевых операциях против них, против тех, кто стал предателями и пошел к ним службу, что я знал тайники с оружием и боеприпасами. Все это было изложено в показаниях нашего товарища, которые мне были предъявлены после десяти допросов пыток.

— И вы все еще называете этого человека… товарищем?

— Да, — твердо ответил мне Валид. — И не только я, а и те из нашей группы, кто был арестован по его показаниям. Мы простили его.

— Почему?

Валид горько скривил губы:

— Уже потом, когда палачи поняли, что ничего от нас не добьются, они поместили всех нас, всех арестованных членов нашей группы, в одну камеру и бросили к нам того, кто нас выдал. Они рассчитывали, что мы расправимся с ним. Но мы простили его, хотя он и умолял нас убить его.

— Вы простили предателя…

— Мы уже знали, как израильтяне заставили его заговорить. Они привели в камеру, где шел допрос, его молодую жену, сорвали с нее одежды и заявили, что изнасилуют ее у него на глазах. Их было пятеро, палачей. Они скрывались под кличками — Абу Мани, Абу Константин, майор Муса, полковник Абу Аля, Абу Дауд… И тогда он не выдержал. В камере, среди нас, он рыдал и умолял убить его. Но мы оставили ему жизнь.

Валида допрашивали дважды в сутки. Один из допросов обязательно происходил по ночам. Палачи сменяли друг друга. Одни зверски избивали его, изощренно пытали. Другие уговаривали, предлагали сотрудничать с «Моссадом», обещали за это большие деньги, красивую жизнь под чужим именем где-нибудь в Южной Америке. Для начала нужно было лишь назвать имена тех участников сопротивления, кто еще не был известен израильтянам, рассказать, где спрятано оружие и взрывчатка, назвать имена командиров, организации и партии, которые стоят за боевыми действиями патриотов.

Валид молчал.

— Ты — террорист! — орали палачи на допрашиваемого. И он однажды не выдержал.

— Это вы террористы! — выкрикнул он. — Вы оккупанты, а я патриот. Я сражаюсь против вас за мою страну, за мой народ, за мою землю! Я поступаю так, как поступает сегодня каждый настоящий ливанский патриот.

В тот раз его избили особенно зверски.

И наконец, еще один свидетельский рассказ о том, как действуют израильские спецслужбы на оккупированных арабских территориях. Я опять называю лишь неполное имя человека, побывавшего в их лапах. Это диктуется необходимостью сохранить в безопасности его самого и его родственников, ведь он и сегодня живет в Ливане, где активно действует израильская агентура.

Его зовут Адиб. Когда мы встретились с ним после его выхода из Ансара, ему было 21 год, он был студентом, изучающим искусство.

— Израильтяне арестовали меня 10 июля 1982 года, как раз в день, когда мне исполнилось двадцать лет, — рассказывал мне Адиб.

Он был схвачен в городе Тир. В тот день оккупанты собрали на одной из площадей города мужчин из нескольких кварталов, выстроили их и стали проводить «опознание террористов». Вдоль шеренги согнанных на площадь людей медленно ехала машина, в глубине которой затаился «информатор». Лицо его было скрыто мешком с прорезями для глаз, и по его знакам израильские солдаты выхватывали из шеренги то одного, то другого человека и отводили в сторону.

— Израильтяне много лет имели в Тире свою агентуру, задачей которой было выявлять левых активистов, членов компартии, бойцов и командиров национально-патриотических сил, составлять списки их имен и адресов, — объяснял мне Адиб. — В тот день было схвачено более 500 человек, почти вся попавшая в облаву молодежь. Нам завязали глаза, скрутили руки за спиной, бросили в машины и повезли в Израиль, в район Мардж ибн Аляль, в тюремный лагерь, построенный израильтянами еще в 1967 году. Здесть нас подвергли «сортировке» и краской написали у нас на спинах, кто к какой партии или организации принадлежит.

У Адиба на спине было написано: «Коммунист».

Нет, он не был бойцом Национально-патриотических сил. И в Тир он приехал к родным на летние каникулы. Но о его политических убеждениях было здесь известно, он и не скрывал свою принадлежность к Ливанской компартии. Это и было его «виной», с точки зрения израильских спецслужб.

Адиб рассказывал мне, как вооруженные палками надсмотрщики, когда видели надпись на его спине, каждый раз норовили его ударить, пихнуть и обязательно оскорбить.

— Но и мы не молчали, — говорит Адиб. — В ответ на издевательства и оскорбления мы произносили лишь одно слово — «нацисты», и надо было видеть, в какое бешенство приходили от этого наши враги!

И в этом лагере израильские спецслужбы старались вербовать своих агентов. Особенно ценными им казались те, кто был хорошо известен своими левыми взглядами, религиозными принципами, чей род пользовался авторитетом. Таких заключенных «обрабатывали» особенно настойчиво и упорно, не жалели на них времени. Чтобы замаскировать свои «достижения», представители спецслужб организовали в лагере постоянную текучесть — кого-то куда-то увозили, кого-то привозили. А «достижения» у израильских спецслужб в вербовке новых агентов среди ливанцев и палестинцев, оказавшихся в их власти, безусловно, были. Об этом свидетельствует хотя бы то, что многие из таких завербованных были впоследствии разоблачены и арестованы органами безопасности Палестинского движения сопротивления и ливанских Национально-патриотических сил. Немало их и явилось в эти органы с повинной и способствовало выявлению других израильских агентств.

Так поступил, например, Мохамед Юсеф, член палестинской организации ФАТХ. Он был схвачен израильтянами и, как писала бейрутская газета «Орьян ле жур», подвергнут самым страшным физическим и моральным пыткам. Палачи угрожали вырезать всех его родных, живущих в ФРГ, если он не станет выполнять задания «Моссада». Мохамед Юсеф не выдержал пыток и угроз, согласился «сотрудничать». Ему было поручено отправиться в Бейрут и убить нескольких руководителей Организации освобождения Палестины. Но, оказавшись в Бейруте, Мохамед Юсеф явился с повинной и раскрыл планы «Моссада» по ликвидации палестинских лидеров в ливанской столице. Он был прощен, но через некоторое время покончил с собою. Тем самым он надеялся спасти от мести «Моссада» свою семью в ФРГ.