Сергей Кара-Мурза - Хроника пикирующей России. 1992-1994 Страница 45

Анализ итогов референдума и серия исследований глубинной психологии людей четко показали: в динамике перспективы для режима неблагоприятны, выбранный вариант реставрации капитализма по схеме МВФ ошибочен даже с точки зрения интересов Запада. И приходится сделать тяжелый вывод: судя по всему, режим чем-то так связан по рукам и ногам, что склоняется к выбору пути на обострение. Или мы должны предположить, что Ельцин и его советники не понимают, что делают — но это заведомо неверное предположение. Люди это умные, и в их распоряжении — толковые обществоведы. Они не делают ошибок, они выбирают решения исходя из своих, нам неведомых интересов.

Выбор Ельцина (или, дай Бог, пробный шар, разведка) проявился 1 Мая. Что это за день, почему «разведка боем» давала гарантированный результат? Это — никакой не День весны и труда. Это — совершенно особый праздник трудящихся, их ежегодный крик о солидарности, ежегодное предупреждение. Праздник стал всемирным и почти древним потому, что в основе его была пролитая кровь — сила мистическая, не сводимая ни к идеологии, ни к экономическим интересам. Все это прекрасно изучено, и ни один режим на Западе не посягает на этот праздник. В этот день улицы и площади отдаются красному флагу. А демонстрации в этот день имеют характер процессий. Вся философия современного капитализма направлена на обеспечение социального мира, и любое правительство (не говоря уж о мэре), которому взбрело в голову запретить, а тем более разогнать первомайскую демонстрацию, было бы устранено назавтра же — причем по инициативе правых партий и самих капиталистов.

И, зная все это, Ельцин перед праздником издает указ о запрещении всяких митингов и манифестаций. Вот — ключевой, поворотный момент. Сознательное издание указа, который заведомо не будет выполнен и в любом случае поведет к явному разрыву значительной части общества с режимом и его «законностью». Это — обдуманный шаг от распутья (референдума) по пути не к компромиссу, а к войне. Сейчас кажется, что оба пути рядом, стоит перепрыгнуть кювет. Это — вечная иллюзия первых шагов после распутья. С каждым шагом все труднее и перепрыгнуть, и вернуться на перекресток.

Тот факт, что Ельцин якобы отдал конкретное решение на откуп Лужкову и коменданту Кремля, дает еще возможность для маневра. Но он и накалил обстановку. Такое снижение уровня принятия решений — сознательное оскорбление оппозиции. А резолюция коменданта Кремля — «демонстрация нецелесообразна» — вообще ни в какие ворота не лезет. А ведь ее наше «демократическое» ТВ сообщило, не сморгнув глазом. Регресс правового сознания нашей интеллигенции обгоняет даже регресс экономики.

Что важно отметить в дальнейшем развитии событий? Само расположение и вид кордонов вокруг отведенного Лужковым для демонстрации места — между Октябрьской пл. и Крымским валом. С трех сторон маленького пространства — сверкающие на солнце щиты и каски, баррикады из грузовиков, множество машин для перевозки арестованных, свирепые немецкие овчарки. И в непосредственной близости от этой надменно-враждебной силы людям было «разрешено» провести исполненное большого для них смысла шествие. Да это рассчитанный, садистский удар по подсознанию советского человека! Любой антрополог и культуролог скажет (или хотя бы признает про себя), что уже это была преступная акция режима. Мой знакомый (кстати, видный предприниматель), рассказал мне, как, нарядно одетый, он вышел из метро Октябрьская и испытал потрясение, увидев эти легионы с овчарками. Он обошел этот строй и не выдержал — заплакал. «Ничего не мог поделать, — рассказывал он. — Текут слезы, и все. И уехал». Человек, кстати, очень крепкий. А ведь в другой раз у него слезы не потекут, как не потекли они у десятков тысяч уже закаленных его сограждан.

Эти сограждане пошли по единственному оставленному им корридору — на Ленинские горы, отдав без драки и центр, и Красную площадь. Они шли почти за город, и это был отход к маевке, важный шаг, на который толкает оппозицию режим. И не надо думать, что он не понимает разницы между легальной демонстрацией в городе и маевкой! Когда уходили с площади, никто, включая бывших там руководителей милиции, не знал о подготовленной политиками засаде. Блокировать уходящую от центра демонстрацию может только политик, сознательно провоцирующий насилие. Нет никакой возможности объяснить это ошибкой, некомпетентностью, даже самодурством. Кремль кишит западными советниками, а они социальную психологию массовых демонстраций знают прекрасно. Что же они знают?

Они знают, что митинг или демонстрация — большая масса людей, объединенных на время общей идеей (в отличие от толпы — тоже очень важного социального образования), представляют собой организм, действующий по своим законам. Знание этих законов и позволяет правящим режимам или обеспечивать мирное течение собраний — или устраивать провокации с запланированным эффектом. Известно, в частности, что митинг (неподвижность и тесный контакт) радикализует участников и повышает напряженность. Шествие же, в силу ряда причин (размеренное движение, мышечная активность, перемещение в пространстве и т.д.), после достижения пика напряженности успокаивает и умиротворяет. Известна даже динамика этого цикла в зависимости от длины маршрута. Так вот, маршрут Октябрьская пл. — Крымский вал (около 200 м.) был рассчитан экспертами Ельцина так, чтобы пресечь шествие на максимуме психологической напряженности людей, затем радикализовать их на митинге и заставить пойти на прорыв кордонов у Крымского моста. Случись так, кровопролитие было бы катастрофическим, и уже сегодня мы бы имели в России чрезвычайное положение и первые обороты маховика необратимого конфликта.

Но люди на эту провокацию не поддались и пошли от центра. Им преградили путь в километре. Маршрут был слишком коротким, чтобы люди могли успокоиться. Сзади двигались силы ОМОН, и возник запланированный «синдром ловушки», когда организм компактной людской массы стремится прорвать барьер любой ценой. Не знал этого Лужков или руководство ОМОНа? Прекрасно знали, потому-то и просила милиция у Лужкова разрешения пропустить демонстрантов, потому-то и отказал так резко Лужков. Как откровенно сказал управляющий делами мэрии Шахновский, «1 мая был тот Рубикон, который мы должны были перейти». Соображает.

И произошло то, что уже не могло не произойти. Провокация того сорта, когда люди, даже все понимая, вынуждены действовать по плану провокаторов — чтобы остаться людьми. Причем это относится как к демонстрантам, так и к милиции. Тяжело было смотреть на русские лица милиционеров — их-то положение было еще хуже, они были лишены свободы воли и прекрасно понимали, что служат пешками в нечистой политической игре.

О самом побоище говорить не буду — это надо видеть. Посмотрим, как началась реализация политических дивидендов. Политиканы типа Попова, Якунина и Шабада запели свою песенку про русский фашизм и стали требовать установления кровавой демократической диктатуры. Черниченко со своим десятком «крестьян»-партийцев, а также Союз кинематографистов даже предложили немедленно распустить все советы. Чего было от них ждать — не зря же Эльдар Рязанов так рьяно нюхал котлеты на кухне у Наины Иосифовны. Но что же Ельцин? Ведь у него еще есть шанс сделать шаг через кювет, поправить дело.

Такого шага он не делает. Более того, 2 мая он поехал в самый «демократический» округ в России — в Зеленоград. Из того, что он там говорил, мы знаем следующее. «Народный» президент не поднялся над битвой, не стал примиряющим арбитром, а четко занял одну сторону. Подогревая настроение «своего» народа, он сказал: «Пятнадцать наших до сих пор в больнице!». Вот мол, какое преступление совершили враги. И когда из толпы «истинных демократов» раздался естественный, ожидаемый в этой обстановке вопрос: «Борис Николаевич, а нельзя ли их расстрелять?», президент даже зажмурился от удовольствия — ах, как понимает его народ! Помедлил, покрутил рукой — мол, отчего же нельзя. Да соблюл приличия: «Насчет расстрелять… это решит суд!». Конституцию, дескать, еще новую не приняли. И идеалы самого Ельцина, и уровень мышления его самых искренних сторонников в этой сцене проявились полностью. Все ростки правового сознания, все понемногу окрепшие за последние 30 лет структуры демократического мироощущения снимаются сегодня слой за слоем.

Свой Рубикон успела перейти и значительная часть интеллигенции. Смотришь на них, слушаешь — и не веришь ушам. О таких верноподданических и кровожадных заявлениях приходилось лишь читать в литературе, и то это всегда воспринималось как гротеск. «Расстрелять! В Соловки! Ввести президентское правление!». Докатилась наша «совесть» народа. А ведь еще вчера брызгали слюной: нация рабов, нация рабов! Не будем об этом говорить, это уже осталось для истории.