Юрий Болдырев - Похищение Евразии Страница 7

Не менее показательна и другая история, но только имевшая место год спустя уже на нашей земле, в самом ее «сердце» — в Москве.

Один респектабельный международный фонд (за мир, дружбу и т.п.) как-то пригласил меня выступить перед собравшейся в Москве уважаемой, преимущественно зарубежной, аудиторией. Представитель фонда, агитируя меня принять приглашение, подчеркнул, что в числе собравшихся будет и один из заокеанских руководителей этого фонда, а также директора ряда их исследовательских институтов. И, разумеется, как это принято в таких фондах, «всякая работа должна быть оплачена» — за выступление предусмотрен гонорар.

Перед началом мероприятия представитель фонда отвел меня в отдельное помещение и попытался вручить конверт с гонораром, на что мне пришлось спросить:

«А справка для налоговой инспекции — вложена?»

Здесь надо отметить, что я вовсе не пытаюсь представить себя каким-то особенно правильным, стремящимся, в отличие от большинства граждан страны, во что бы то ни стало «заплатить налоги и спать спокойно». Свое отношение к специфике взаимоотношений «налогоплательщик-государство» в нашей стране я подробно изложил в другой книге — «О бочках меда и ложках дегтя». В данном же случае речь об ином: во-первых, деньги выплачивались официальному должностному лицу, которому, согласитесь, все-таки более, чем прочим гражданам, негоже уклоняться от уплаты налогов; во-вторых — деньги выплачивались фондом со штаб-квартирой за рубежом. Поэтому мой вопрос, как мне казалось, не должен был вызвать какого-либо удивления. Не должен был, но вызвал.

Извиняясь и тщательно подбирая выражения, представитель уважаемого фонда объяснил мне, что с этих денег платить налоги не надо — они ведь «нигде больше не проходят», и что они всегда так делают «входя в положение и понимая нашу специфику» — всем вручают деньги просто в конвертах...

Надо отдать должное этим людям: в ответ на мой отказ принять конверт они не только выразили готовность провести гонорар официально через бухгалтерию с предоставлением справки о выплаченной сумме, но и, как позднее выяснилось (об этом их, естественно, никто не просил), даже увеличили сумму гонорара с тем, чтобы «чистыми» после уплаты налога у меня осталось то, что изначально предлагалось в конверте — около тысячи долларов. Но, разумеется, не ради этих подробностей приведена эта история. А ради чего? Ведь у нас много кто может привести примеры случаев получения тех или иных гонораров «в конвертах» — обычная практика.

В рамках того, что мы обсуждаем, существенно другое, а именно: я был далеко не первый и даже не самый известный политик и государственный деятель, выступавший в этом зарубежном фонде за годы его работы в нашей стране и, соответственно, получавший гонорар. Но, как единодушно признали двое представителей фонда, обсуждавших со мной эту «деликатную ситуацию», я оказался у них первым, кто предложил провести гонорар официально...

Нужны ли комментарии? Стоит ли удивляться тому, что страны, в которых располагаются штаб-квартиры таких фондов, защищают свои интересы в отношениях с нами весьма и весьма эффективно, а мы — одна из стран, где они работают — несмотря на красивую риторику наших лидеров, тем не менее, продолжаем сдавать им одну ключевую позицию за другой (на тот момент еще не были закрыты наши радиолокатор на Кубе и военная база во Вьетнаме; и наша космическая станция «Мир» еще находилась на орбите)...

Надо ли, возвращаясь к нашей основной теме, специально отмечать, что в сфере защиты внутреннего рынка противостоять продвижению чужой продукции на наши рынки со стороны зарубежных производителей мы пока явно не умеем? Такое утверждение может звучать и быть воспринято так, как будто бы противостоять чему-то иному мы уже научились...

А как же, все-таки, мы сами продвигаем свою продукцию на зарубежные рынки?

Что делается в этом плане и как — вопрос тонкий и деликатный, так как активные действия государств по продвижению своей продукции на зарубежные рынки, особенно на рынки вооружений, военной техники и некоторые другие, как правило, не афишируются. Но то, что известно (продажа единичных экземпляров сверхсекретной техники и т.п. — что уважающие себя государства и их компании категорически не допускают), оптимизма не прибавляет. В тех сферах, где наша промышленность вполне конкурентоспособна на мировых рынках, в частности в атомной энергетике, мы скорее известны своей нерешительностью и готовностью отступать от реализации экономически выгодных проектов под давлением Запада. Это касается, прежде всего, сотрудничества с Ираном, Северной Кореей и т.п.

И даже в тех сугубо мирных сферах, где наша продукция конкурентоспособна в силу относительной дешевизны (пример — грузовики Камского автомобилестроительного завода — их с удовольствием готов был закупить Ирак), тем не менее, давление на нас под самыми надуманными предлогами («КАМАЗы», якобы — грузовики «двойного назначения», как будто бы существуют грузовики, легковые автомобили, мотоциклы или даже лопаты, которые в военных целях использовать невозможно!) оказывается эффективным...

При столь явной подверженности зарубежному давлению наше светлое будущее в рамках Всемирной торговой организации — абсолютный миф. Подобные организации вовсе не ставят своей задачей сделать слабого сильным, а продажного — несгибаемым.

В последнее время широко рекламируют новую инициативу — продвижение нашей нефти на американские рынки: Россия претендует на статус чуть ли не основного поставщика нефти в США. Хорошо? Как всегда: кому-то — хорошо, а нам с вами, уважаемый читатель, — вряд ли.

Ведь нефть — не высокотехнологичная продукция, а напротив — непереработанное сырье, да к тому же еще и чисто биржевой товар. Покупать нефть дороже, чем она стоит на бирже — все равно никто не станет. Количество этого товара в мире во вполне обозримой перспективе весьма ограничено. Поэтому принимать на себя обязательство продавать нефти больше и по какой-либо фиксированной цене — явно не в интересах поставщика: это ограничивает его возможности договариваться об объемах поставок и о поддержании цен с другими мировыми производителями этого сырья. Соответственно, подобные индивидуальные договоренности с крупнейшим в мире потребителем нефти могут быть лишь в интересах самого потребителя, но зачем они нам — продавцам нефти? Чтобы похвалили, погладили по головке и назвали «рыночными»?

Или мы уже смирились с тем, что судьба России — быть лишь сырьевым придатком Запада? Тогда все мои предшествующие и дальнейшие рассуждения лишаются смысла — зачем крылья черепахе? Зачем цивилизованные правила игры, разумная кредитно-финансовая система, антимонопольное регулирование и, тем более, какая-то промышленная политика — сырьевому придатку? Для увековечивания такого положения и статуса — это все не нужно.

Если же мы рассматриваем продажу сырья как меру вынужденную и временную и готовы присматриваться к опыту пусть даже не США, имеющих свои значительные сырьевые запасы, но предпочитающих нефть импортировать, но и к еще недавно сравнительно слаборазвитому Китаю, который при динамичном развитии из экспортеров нефти уже превратился в импортера, то стоит видеть и перспективу — возможную нехватку энергоресурсов во вполне обозримом будущем не только для экспорта, но даже и для собственного развития. Если, конечно, мы все-таки собираемся развиваться.

С этой точки зрения то, что для сырьевого придатка — минус, для государства, стремящегося к динамичному развитию — плюс.

Так, снижение мировых цен на нефть для экспортеров однозначно плохо. И для нашего бюджета, питаемого, в основном, доходами от экспорта нефти и газа, сиюминутно — тоже плохо. Но если есть на мировых рынках излишек нефти, и нам Организация стран экспортеров нефти (ОПЕК) предлагает поставки скоординированно сократить, стоит, наверное, согласиться, а не растранжиривать попусту то, что еще пригодится нашим детям и внукам? Ведь, во-первых, это будет содействовать установлению более справедливой (с точки зрения экспортеров) цены на нефть и извлечению в пользу всего общества (при разумной экономической политике государства) большего объема природной ренты, которую можно направить на развитие современных отраслей экономики. И во-вторых, не потом, а непосредственно сразу же должно появиться излишнее предложение нефтепродуктов на внутреннем рынке, что при надлежащей жесткой антимонопольной политике должно вести к существенному снижению цен на бензин, дизельное топливо и мазут, и далее — к снижению издержек и повышению конкурентоспособности своей продукции по всей цепочке: от топлива и до товаров повседневного спроса и продуктов питания.