Анатоль Ливен - Анатомия американского национализма Страница 7

Уолтер Рассел Мид, американский националист и далеко не марксист по своим взглядам, также считает, что проведенная президентом Бушем глобализация доктрины Монро находится в тесной связи с политикой США времен Второй мировой войны. Эндрю Басевич и Чалмерс Джонсон, в свою очередь, провели исследование, в какой-то мере используя в качестве обоснования анализ экономических и организационно-правовых истоков американского империализма, сделанный Уильямом Эппелманом Уильямсом. Они также пришли к выводу, что деятельность как администрации Клинтона, так и позднее Буша по расширению влияния Америки не имеет значительных отличий30.

Они считают, что действия администрации Буша в Ираке, по своей сути, не отличаются от операций Клинтона в Косово или на Гаити, лишь масштаб и степень риска были намного больше. Во всяком случае, Клинтон довольно быстро перешел к активному противодействию планам России по сохранению сферы влияния на территории бывшего Советского Союза, а также не был слишком разборчив в отношении того, каким режимам ему следовало оказывать содействие. Клинтон сохранил Североатлантический блок в качестве (как тогда виделось) необходимого средства обеспечения американского стратегического доминирования в Европе. По мнению Басевича, военная операция в Косово по большей части была необходима именно для того, чтобы оправдать дальнейшее существование НАТО в качестве такого средства.

Однако Клинтон, хоть и являлся убежденным поборником американской гегемонии, никогда не был американским шовинистом. В его представлении мировой порядок предполагал американское доминирующее лидерство, но не диктат, а также желание «поставить Америку в центр любой системы или организации», но не банально указывать всем, что нужно делать. И по крайней мере, это было отмечено его критиками из числа правых американцев, один из лидеров которых обвинил Клинтона в «постепенном погружении нас в пучину международных организаций»31.

Стремление использовать международные организации для осуществления своих целей руководства мировым сообществом является важной характеристикой американской международной политики со времен Второй мировой войны. В какой-то мере Америка, не желая повторять свое ошибочное решение изолироваться от остального мира после событий 1919 года, сознательно пытается следовать противоположному курсу. Отчасти же это объясняется тем, что таковы международные потребности и интересы США с точки зрения американского капитализма. Сторонники администрации Буша неоднократно называли его продолжателем политической линии Вудро Вильсона за те декларативные призывы к демократизации и гуманитарной интервенции, которые озвучивали представители администрации Буша с 2001 года. Но исторические факты полностью опровергают такое определение. Они со всей очевидностью демонстрируют, что президент Вудро Вильсон был страстным поборником создания международных институтов и участия США в работе этих организаций, что в этом он видел проявление мощи и влияния своей страны на мировой арене. Несомненно, что современным последователем политики Вильсона, таким образом, является никак не Буш, а именно Клинтон.

Та форма американского доминирующего руководства, которую осуществлял Клинтон, оказалась, помимо этого, значительно более приемлемой для большинства стран мира, чем позиция Буша, занятая им в период с 2001 по 2003 год, несмотря на неприятие многими лидерами других государств международной политики администрации Клинтона. Так, Россия и другие страны осуждали его политику, рассматривали решения и действия Клинтона как угрозу своим геополитическим интересам, а его демократические декларации считали насквозь лживыми, лицемерными и бесцеремонными. Тем не менее политика Клинтона, как оказалось, была намного более приемлемой для большинства государств мира, чем подход администрации Буша в первые три года его правления, поскольку Клинтон принимал во внимание их интересы и, что не менее важно, никогда публично не унижал их требованием демонстративных проявлений рабской покорности32.

В администрации Буша преобладали более откровенно проимпериалистически настроенные силы, чем в администрации его предшественника33. Более того, повинуясь собственным чувствам, а также стараясь завоевать доверие американского народа, эти силы поступили еще коварней, подавая империализм под видом американского национализма и осуществив таким образом целый ряд мероприятий исключительно одностороннего характера. Это не являлось притворством или сознательным циничным манипулированием американским национализмом. Буш, его ведущие сотрудники и сторонники среди интеллигенции и в кругах средств массовой информации, в отличие от Клинтона, совершенно искренне исповедовали национализм. Для таких убежденных националистов, как они, любой мировой порядок, при котором международная деятельность или интересы Америки подвергались бы какому бы то ни было контролю со стороны, был абсолютно неприемлем.

Крайне националистический характера администрации Буша был совершенно очевиден с самого прихода ее к власти в начале 2001 года. Все ее шаги, все предпринятые ею действия привели лишь к резкому росту отчужденности Америки от большинства стран мира и такому уровню враждебности к администрации Буша в Европе, который впоследствии выразился в отказе многих европейских стран принимать участие в военных действиях в Ираке34. Координатор антитеррористической деятельности Ричард Кларк летом 2001 года прозорливо подметил: «Парни из этой администрации [Буша. – Прим. переводчика], которые намерены в следующем году организовать международную коалицию для вторжения в Ирак, сейчас ведут себя как-то не слишком дружелюбно для этого»35.

Отказ Америки от жизненно важных международных договоров по контролю над вооружениями, видимо, объясняется слепым националистическим желанием США обрести абсолютную свободу действий, однако в результате Соединенные Штаты получили лишь возросшую угрозу террористических актов с использованием оружия массового поражения. Джон Болтон, позднее ставший заместителем госсекретаря по контролю над вооружениями и международной безопасности, побудительным мотивом этих действий американского руководства назвал «американизм», но можно было сказать и проще: «национализм»36.

Тем не менее многие американцы, похоже, не видят в этом никакой беды. По результатам опроса, проведенного зимой 2004 года, 46 процентов респондентов в США считали, что администрация Буша в достаточной степени принимает во внимание интересы и взгляды союзников США, правда, 18 процентов опрошенных отметили, что Америка злоупотребляет доверием союзников. И лишь 30 процентов признали, что США открыто пренебрегают интересами союзников. Показательна разница между этими мнениями и общественным восприятием в других странах. Так, среди британцев в марте 2004 года 61 процент населения согласился с утверждением, что, «принимая свои внешнеполитические решения, США практически или совершенно не учитывают интересы Великобритании»37.

Откровенный отказ США от Киотского протокола по выбросам парниковых газов, а также быстрое прекращение последовавших за этим попыток официальных лиц США найти взамен какое-либо приемлемое решение нанесли огромный урон престижу США в Европе. Все это, кроме прочего, было проделано с плохо прикрытым пренебрежением не только к мнению международного сообщества и американских союзников в Европе, но и к взглядам фракции сторонников умеренной позиции в собственной администрации Буша. Наибольшая критика будущих поколений обрушится на США и на их стремление к мировому господству, по всей видимости, именно за безразличие, проявленное к экологической безопасности. Таким образом, отношение администрации Буша к экологической политике не только уже на данном этапе ставит Соединенные Штаты под удар, но и в будущем лишает их права выступать в той в роли, на которую США претендуют: в роли нового Рима, который распространяет свое цивилизующее влияние далеко за пределы современной эпохи.

Такой подход к решению вопросов экологии на международном уровне, а также растущая среди американцев среднего достатка мода на потребляющие значительное количество топлива внедорожники-паркетники – вот что в первую очередь наводит на мысль о том, что американцы заинтересованы в использовании своей власти над планетой исключительно в своих, весьма эгоистичных и недальновидных целях, а разговоры о расширении сферы ответственности США были чистым лицемерием38. Бывший министр финансов Пол О’Нил полагал, что в основе решения Белого дома по Киотскому протоколу было сложившееся у администрации Буша ощущение, что «определенным кругам [на которые она опирается] все это не нравится, черт его знает, почему», но при таком настрое вряд ли можно было рассчитывать, что в мире возрастет доверие к американскому руководству39.