Андрей Вышинский - Судебные речи Страница 7

Я должен еще напомнить суду, что когда Позигун разрешил выдать лошадей частным владельцам и привезти их с казенным эшелоном, он поставил условием оплату фуража и расходов с тем, чтобы эти лошади были переданы в распоряжение секции. В действительности, они оказались переданными не в секцию, а. забраны работниками секции. «Арагва» оказалась у Рождественского вместе с «Кралей», «Крепышом» и «Потопом», которые попали потом в «Селект».

Суд убедился из имеющихся в деле документов, что эти лошади были отпущены на время в «Селект». И вот Рождественский пригрозил, накричал, нашумел, выдал этих лошадей владельцам, научил их составить задним числом соответствующие оправдательные документы и лучших из этих лошадей получил обратно в свое распоряжение. Результатом он, конечно, был очень доволен.

Я обращаю ваше внимание, товарищи судьи, на то, что Рождественский, который занимал такую ответственную должность, как должность заместителя начальника конфонда в Гуконе, сам себя здесь не постеснялся охарактеризовать как барышника, употребив именно это самое выражение. Не могу не обратить вашего внимания еще на одно обстоятельство. Давая объяснения о способах приобретения этой «Арагвы», Рождественский признал, что он купил ее за 250 млн. руб., и на вопрос, откуда же он взял для этого деньги, в то время как он получал только 35 млн. руб. жалованья в месяц и, следовательно, должен был потратить семимесячное свое жалованье на эту операцию, он легко нашел ответ, который находят все преступники. Он сказал, что истратил на эту лошадь средства… своей жены. Средства жены мы, к сожалению, учесть не имели возможности, и на это-то и рассчитывал Рождественский.

Я должен также напомнить вам, характеризуя Рождественского, и инцидент с Бендером и Сушкиным. Нельзя забыть об этой «мелочи». Это, конечно, мелочь, но чрезвычайно колоритная, и если бы ее не было, то, пожалуй, портрет Рождественского кое-что потерял бы в своей красочности.

В самом деле, люди хотят купить лошадей для своих учреждений; им дается наряд на Тверь, даже не на губернию, а на город Тверь, где лошадей купить нельзя. Конечно, это полнейшее издевательство, если бы можно было думать, что Рождественский занимался издевательством. Но Рождественский прекрасный мастер своего дела. Он знает, что делает. Сначала он тормозит покупку лошадей, потом получает «смазку», и дело благополучно завершается. Правда, государственные интересы страдают, но преступная цель осуществляется, и человек, дающий «смазку», радуется и говорит, как Бендер: «Слава богу!».

Идиллическая картина. Рождественский дает наряд на Тверь, где достать лошадей нельзя, и не дает наряда на Самарскую губернию, где можно купить лошадей. Получив «смазку», Рождественский меняет фронт и, действуя через таких людей, как Рунов, который говорит, что все можно, что кушать все хотят, делает так, как ему кажется выгодным и удобным. Вот каков этот Рождественский, заместитель начальника конфонда.

Но он не только, так сказать, не совсем в чистой воде плавающая рыба. Он, как рыба, ищет, где глубже, и вот тут-то и начинается история с Юго-восточным обществом. Ведь у него на квартире собираются по дороге откуда-то куда-то Позигун, Топильский и Теплов. Эта тройка вместе с Рождественским обмозговывает, как облагодетельствовать нашу страну учреждением Юго-восточного сельскохозяйственного акционерного общества. Начинается дело с подлогов, и здесь Рождественский играет не последнюю роль. Формы подлогов, конечно, выдумываются самые разнообразные, смотря по обстоятельствам. Когда нужно было отправить из Симбирска лошадей, Рождественский предложил написать удостоверение, что они отправляются в Москву для работы, хотя он знал, что они направляются не на работу, но нужно было солгать в документе, чтобы придать этой операции больше законности. Когда были привезены из Симбирска лошади и когда контрагенты, как рассказывает нам Теплов, убедились, что лошади предназначены не секции, а частному лицу, они заломили большие цены. Рождественский не хотел покупать по большой цене, и тут, среди бела дня, произошел беззастенчивый торг, в результате, которого Рождественский уступил, сойдясь, в частности, на 200 млн. руб. за «Арагву».

Плодотворная деятельность Рождественского вся здесь перед вами. Вам предстоит задача оценить эти его заслуги. По той роли, которую он играл в этом преступном деле, к нему применимы ст. 110, ч. 2 ст. 113 и ст. 114 УК. Если вы оцените общую роль его в секции как лица сравнительно небольшого, не «души» дела, а одного из подручных, вы должны будете определить ему менее строгое наказание, чем, например, Топильскому, и ограничиться срочным лишением свободы.

Переходя к подсудимому Тимашкевичу, я должен сказать, что та система отношений, которая создалась в недрах секции спасения животноводства, не случайна и что не случайной является деятельность уполномоченного Тимашкевича. Уполномоченному Тимашкевичу тоже было дано чрезвычайно ответственное задание по заготовке фуража для голодающего в Поволжье скота.

Как же он справился с этим заданием? Он больше занимался коммерцией, а не фуражом, причем система его коммерческой деятельности сводилась к тому, что он аккуратно отчислял в свою пользу 10 % с оборачивающихся в его руках товаров. Это очень хорошо было показано на тех операциях, которые он проделывал с мануфактурой. Мануфактурная эпопея была очень проста. Нужно было сахар обменять на мануфактуру, и Позигун совершил эту операцию, а Тимашкевич извлек из этого для себя немалую выгоду. Сахар менялся на мануфактуру таким образом, что за каждый фунт сахара получалось два аршина мануфактуры. Он не забыл себя и прибавил по пол-аршина «в свою пользу». Здесь, на судебном следствии, он пытался доказать, что выражение «в свою пользу» — это не значит «себе», в свою личную пользу, что он понимал это шире, и все-таки он должен был признать очевидность того, что то, что он получал, он получал в свою личную пользу. Эти пол-аршина он получил в виде 29 ящиков ниток, которые продал «Оптовику» как ему лично принадлежащие и получил за них два миллиарда рублей, которые и положил благополучно себе в карман. Таким образом поларшина мануфактуры на каждый фунт сахара он превратил в деньги; он присвоил эти деньги, хотя эти деньги должны были пойти в секцию уже потому, что ему никто не разрешал эти пол-аршина удерживать в свою пользу. Тимашкевич объяснял, что по существу он имел право претендовать на эти два миллиарда в качестве организационных, в качестве 10 %, но это не соответствует действительности, потому что эти организационные ему не полагались. На каком основании он считал себя вправе получать 10 % с этого оборота, где та инстанция, которая говорит о таком его праве? Только за эту мошенническую операцию обвиняемый Тимашкевич достоин расстрела…

Тимашкевич, однако, на этом мошенничестве не успокаивается. Это не одно его преступление, которое он совершает. Это только одно из звеньев в цепи совершенных им преступлений. В самом деле, вспомните его отношение к этому самому «Оптовику». Какова роль Тимашкевича, уполномоченного по заготовке фуража от секции по, спасению животноводства, в отношении «Оптовика»? Чем занимался обвиняемый Тимашкевич: заготовкой фуража или обдиранием этого самого «Оптовика»? В значительной и большей степени он занимался тем, что в последнее время все свое внимание сосредоточил на том, чтобы урвать из товарных сумм возможно больше в свою пользу. Он не только залезает в карман к своим же друзьям, например, к Топильскому, у которого он вынул из кармана эти два миллиарда, он беззастенчивым образом среди бела дня запустил свои руки и в государственную кассу.

Купить, продать, дать взятку, получить взятку — вот на чем строятся его отношения с Топильским и с «Оптовиком». Он получает от Топильского, по собственным словам последнего, три миллиарда рублей за то, что он позволяет хищничать Топильскому. Таким образом, Тимашкевич не только хищник, он, если позволено будет так выразиться, и организатор этих хищнических махинаций, организатор этой хищнической деятельности. Он здесь выступает, однако, не только в качестве уполномоченного по мануфактуре, но и уполномоченного по фуражу. Но что он сделал как заготовщик фуража, а главное и больше всего — как истративший на фураж огромные государственные средства? Ему было отпущено такое-то количество миллиардов, он представил отчет на 12,6 миллиарда. По его собственным словам, этот отчет был утвержден только на 8,6 миллиарда, а на всю остальную сумму он не был утвержден и не мог быть утвержден.

Правда, в этом отношении можно, приводя другие цифры, вести некоторый спор. На листе 85 тома VIII дела содержится более благоприятная для обвиняемого Тимашкевича картина по его отчетности. Но все же за Тимашкевичем остается в конечном итоге два миллиарда, которые никуда не денешь. Как он здесь ни считал, он все же ничего в свою пользу «высчитать» не смог, несмотря на то, что он включал в свои расчеты даже такие ничем не подтвержденные расходы, как выплату обвиняемому Ляшоку 450 млн. руб., потом еще какие-то 350 млн. руб., какой-то расход по сену в 35 млн. руб. и, наконец, 10 % организационных, а всего 800 млн. руб. И все же при всех этих, принятых на веру, его цифрах остаются 1381 млн. руб. непокрытыми. Можно было бы проверить расчет еще с карандашом в руках. Опыт показал, что ничего не изменится, так как у Тимашкевича документальных подтверждений его объяснений нет, и взять их неоткуда. Но я готов принять цифру, которую называет обвиняемый Тимашкевич, и все-таки за ним остаются 1381 млн. руб. государственных средств, остаются растраченными, расточенными, и это одно дает основание для квалификации его преступления по ч. 2 ст. 113 и по ст. 110, говорящих о растрате и расточении государственных средств.