Марта Шад - Виндзоры Страница 12

Именно поэтому Эдуард VII во время своего пребывания в Париже в 1903 году способствовал созданию Антанты, англо-французского союза, направленного против Германии. А в 1907 году ему удалось усилить этот союз двух стран за счет присоединения к нему России. Образовавшийся тройственный союз выдержал испытание летом 1914 года, когда выстрелы в Сараево развязали Первую мировую войну.

И хотя обе его бабушки и дед происходили из германских княжеских домов, он убежденно выступил против страны своих предков. Германский милитаризм казался королевскому бонвивану таким же опасным, как и главный представитель его, хвастливый племянник и германский кайзер Вильгельм II. В свою очередь, красивая жизнь дядюшки не вызывала одобрения у воинственно-строгого Вильгельма. При этом, надо заметить, оба были так похожи, что могли бы многому поучиться друг у друга Оба были самовлюбленными исполнителями своих монархических ролей и настолько тщательно просчитывали эффект от своих публичных выступлений, что их вполне можно назвать первопроходцами пиаровских акций на заре эпохи средств массовой информации.

Как умный политик своего времени, Эдуард понимал, что не должен строить иллюзий относительно монархии как формы государственного правления в будущем. Он предполагал, что с уходом поколения его сыновей в Англии эта форма отомрет, а страна будет неуклонно демократизироваться. Эдуард беспечно демонстрировал эту свою позицию, когда называл своего сына Георга «будущим последним королем Англии». И перед своей коронацией в 1902 году, уже надев на себя великолепную коронационную мантию, он нарушил благоговейную тишину, царящую вокруг, и обратился к своим внукам со словами: «Доброе утро, дети. Не похож ли я на нелепо разряженного старика?»

Однако, несмотря на свою четко выраженную позицию, Эдуард VII принимал живое участие во внутренней политике. Поскольку он обожал пышные церемонии, то создал традицию, по которой король после выборов торжественно открывал заседания парламента. Одновременно он возжелал, в соответствии с конституционными правами короля, получать информацию обо всех шагах своих правительств. После внушительной победы либералов в 1905 году на выборах в нижнюю палату он не без сопротивления согласился с их планом проведения реформ. Его отказ пойти навстречу просьбе нового премьер-министра Герберта Эсквина и назначить большее число либеральных пэров также и в верхнюю палату соответствовал конституции. Ибо традиция запрещала королю вмешиваться в борьбу политических партий. Во всяком случае, этим в дальнейшем он подверг Англию тяжелому испытанию. Во время выборов в нижнюю палату 1909 года либералы и их социалистические партнеры, партия лейбористов, поставили принципиальный вопрос: «Кто должен будет править, пэры или народ?»

От империи к содружеству

«Властвуй, Британия, владей морями, британцы никогда не станут рабами».

В разгар разразившегося кризиса король умер. Это случилось 9 мая 1910 года. Пробыть на троне ему пришлось всего лишь девять лет. Благодаря своей обходительности и доброй воле Эдуард VII был популярен в народе. Так как его старший сын Альберт Виктор умер еще в 1892 году, то бразды правления принял его второй сын, Георг. Он повел государственный корабль обратно, по курсу, начертанному его бабушкой Викторией: абсолютная вера в святость и величие монархии в сочетании с аскетической готовностью служить этому идеалу. Он, по-видимому, ничего не унаследовал от той легкости, с которой его отец умел сочетать наслаждение жизнью и исполнение долга, иронию и самоуверенность. И в этом была прямая вина Эдуарда VII. Ведь это он подверг сына мужланскому воспитанию в королевском флоте, где каждого, как выразился однажды один адмирал, «отучат думать».

Однако скромный характер Георга V сочетался с прямой натурой, что принесло ему всеобщее признание. Это был последний «рыцарь без страха и упрека», перед монархическим воздействием которого нельзя было устоять. Для его друга и соратника Дерека Кеппеля, которому в период с 1893 по 1944 год довелось служить пяти королям, двор Георга V являлся «самым порядочным и честным из всех дворов, какие когда-либо существовали в Англии».

«Морской король» — таким было прозвище Георга, которое он получил из-за своей любви к мореплаванию. Он был рулевым для своей страны, который именно благодаря своему спокойному характеру с непоколебимым хладнокровием держал руль во время бурь, посещавших Англию до и после Первой мировой войны.

Сразу же в начале правления Георга V в результате демократической уступки лордов между верхней и нижней палатами разразился конституционный спор. Парламентский акт 1911 года закрепил преимущество нижней палаты и, таким образом, возвел конституцию Англии на современный уровень.

Однако все стремления на родине индустриализации улучшить положение простого народа были разрушены Первой мировой войной и последовавшим затем экономическим кризисом. Во время войны король посвятил себя выполнению задачи укрепления боевого духа своих солдат. Во время многочисленных посещений фронта и войск он вручил более пятидесяти тысяч медалей «За храбрость» и находил слова утешения близким погибших в боях. Как и его немецкий кузен кайзер Вильгельм II, которого он считал ответственным за развязывание войны, британский монарх был всего лишь статистом. Решения от его имени давно принимались другими людьми.

В послевоенное время, отмеченное массовой безработицей и высокой инфляцией, Георг V посещал бедные кварталы английских городов. Там он хотел показать свою солидарность с людьми, нужду которых он пытался смягчать материальной помощью. Правда, многие расценивали это как снобистское снисхождение. Но все же близость монарха к своему народу способствовала спасению авторитета королевской династии в это смутное время, когда уже начали раздаваться республиканские голоса.

Уже ближе к концу его правления Вестминстерский устав 1931 года позаботился о том, чтобы учитывать стремления к независимости тех колоний, в которых некогда доминировали британские переселенцы. В дальнейшем было создано Свободное содружество с родиной. Клайв Виграм, секретарь Георга V, сообщил, что на вопрос умирающего монарха «Как в империи?» он ответил: «Все в порядке, сэр!»

Обратная сторона добропорядочности и честности, которыми уже цитированный нами Дерек Кеппель наделял Георга V, была показана в его книге о королевской семейной жизни. Эта сторона состояла из смеси педантичности и несдержанности, которой король приводил в ужас свое домашнее окружение. Юмор, с которым его отец реагировал на всякие неловкости домашнего окружения, был ему чужд. Разъяренный король орал до беспамятства на слуг и даже фотографировал их проступки, чтобы запечатлеть причиненное ему зло для будущих поколений. Но через несколько минут его гнев проходил, и он пытался развлечь свою жертву с помощью свежих придворных сплетен или любимых им матросских непристойностей. Эта смена настроений — от сильнейшего гнева до навязчивого раскаяния — распространялась также и на его жену Мэй фон Тек и их детей.

Неистовость Георга находила еще одно выражение: в филателии и охоте. Так, например, неукротимая жажда крови, в результате которой он, вскоре после своей коронации, здорово подсократил популяцию индийских тигров, и без того уже находившуюся на грани исчезновения, шокировала его аристократическое окружение. Поэтому один из биографов с ненавистью констатировал, что король намного меньше был подготовлен к управлению страной, чем к истреблению зверей и вкладыванию марок в альбомы.

Еще задолго до того, как в XX веке в мире начали вспыхивать национально-освободительные восстания за независимость против европейского господства, правители Британской империи поняли, что нужно предоставить права колониям, где большинство составляло «белое» население. Таким образом, колонии, населенные англосаксонскими переселенцами, постепенно стали превращаться в доминионы с широкой автономией: в 1867 году — Канада, в 1901 году — Австралия, в 1907 году — Новая Зеландия и Ньюфаундленд, в 1910 году — Южная Африка.