Олег Ивик - Женщины-воины: от амазонок до куноити Страница 15

Рассказ о том, что любвеобильная Талестрис каким-то образом обитала на Термодонте и в Прикаспии сразу, при всей своей противоречивости, видимо, чем-то пленял сердца античных авторов, потому что повторял его не один только Руф. Но находились и скептики. Страбон писал:

«Что касается теперешнего местопребывания амазонок, то только немногие сообщают об этом лишь бездоказательные и неправдоподобные сведения. Таков, например, рассказ о царице амазонок Фалестрии, с которой, как говорят, Александр вступил в сношения в Гиркании и даже сошелся, чтобы иметь от нее детей. Ведь этот рассказ не все принимают за достоверный: из множества источников те, кто более всего любит истину, ничего не говорят об этом, а те, кто заслуживает наибольшего доверия, вовсе не упоминают об этом, даже те, которые сообщают этот факт, рассказывают о нем по-разному. По словам Клитарха, Фалестрия даже прибыла к Александру от Каспийских Ворот и Фермодонта, между тем как расстояние от Каспийской области до Фермодонта больше 6000 стадий».

Луций Флавий Арриан — древнегреческий историк и географ, легат Римской империи и автор наиболее достоверной из дошедших до нас историй Александра — описывает встречу македонца с амазонками совсем иначе, но тоже выражает большие сомнения по поводу достоверности всей этой истории. Описав возвращение Александра в Вавилон после похода в Индию, он продолжает:

«Рассказывают, что Атропат, сатрап Мидии, привел тут к нему (Александру. — О. И.) сотню женщин; это были, по его словам, амазонки. Одеты они были как мужчины-всадники, только вместо копий держали секиры и легонькие щиты вместо тяжелых. Говорят, что правая грудь у них меньше; во время битвы она у них наружу. Александр велел убрать их из войска, чтобы македонцы или варвары не придумали чего-либо в издевку над ними, но велел передать их царице, что он сам придет к ней, так как желает иметь от нее детей. Обо всем этом нет ни слова ни у Аристобула, ни у Птолемея, вообще ни у одного писателя, рассказу которого о таком исключительном событии можно было бы поверить. Я же не думаю, чтобы племя амазонок сохранилось до времени, предшествующего Александру, а то Ксенофонт должен был упомянуть о них, упоминая и фасиан, и колхов, и другие варварские племена, по чьим землям эллины прошли, выйдя из Трапезунта или еще не дойдя до него. Здесь они наткнулись бы на амазонок, если бы амазонки тогда еще жили… А если Атропат показал Александру женщин-наездниц, то, думаю, показал он ему каких-то варварок, умевших ездить верхом и одетых в одежду, которая считалась одеждой амазонок».

И все-таки женщины, которым случалось держать в руках оружие, на Кавказе, видимо, жили. Римский историк Аппиан в книге «Митридатовы войны» пишет о том, как Гней Помпей Великий воевал с кавказскими племенами и «Ороз, албанский царь, и Арток, царь Иберии, с 70 000 воинов подстерегли его около реки Курна (Кура. — О. И.), которая двенадцатью судоходными устьями впадает в Каспийское море». Римлянин победил варваров. «В Риме он справил триумф и над ними. Среди этих заложников и пленных было много женщин, имевших не меньшие раны, чем мужчины. Считалось, что это амазонки, то ли потому, что амазонки были отдельным племенем, соседним с ними, призванным тогда на помощь, или потому, что вообще воинственных женщин здешние варвары называют именем амазонок».

Интересно, что предания об амазонках Кавказа существовали не только у греков и римлян, но и у самих горцев. Фредерик Дюбуа де Монперэ, совершивший в 1830-х годах путешествие по Кавказу и написавший об этом книгу, сообщает эти предания (правда, не со слов местных жителей, а со слов этнографа и географа второй половины восемнадцатого века Рейнеггса и «правдивого исследователя Ив. Потоцкого»):

«В те времена, говорят кабардинцы, когда наши предки обитали по берегам Черного моря, они часто воевали с эммечами, народом женщин, которые жили в местности, где горы Черкесии и Сванетии образуют угол, и распространялись до современной Малой Кабарды. Они не допускали в свою среду никаких мужчин, но принимали каждую смелую женщину, если она желала участвовать в их походах и вступить в их товарищество. После одной длительной войны без всякого решительного успеха для той или другой стороны оба войска снова встретились для того, чтобы начать битву, когда вдруг предводительница эммечей, владевшая даром пророчества, потребовала тайного свидания с Тульмом, вождем черкесов, который также обладал даром провидения. В пространстве между двумя войсками раскидывают шатер; туда отправляются пророк и пророчица; несколько часов спустя пророчица выходит и объявляет своим воинственным подругам, что она побеждена и желает взять Тульма себе в мужья; вражда прекращена, и она советует им поступить так же, как она, и избрать себе мужа среди врагов; так и случилось: черкесы, наши предки, радостные вернулись со своими новыми подругами в свои жилища».

Народная кабардинская сказка «Красавица Елена и богатырь-женщина», записанная в 1889 году, рассказывает о том, как юный князь по имени Занэ женился на красавице Елене, которая оказалась ему неверна. Пока князь раздумывал, что же делать с изменницей, его случайный спутник и товарищ по странствиям, которого Занэ ошибочно посчитал юношей, решил проблему по-своему, без малейшего сожаления разрубив красавицу пополам: «в одну сторону повалилась голова с прорубленной грудью, а в другую остальная часть туловища». Князь был «поражен ужасом», но его мужественный спутник нимало не смутился, «поднял туловище Елены и бросил его в море», а обманутому мужу посоветовал просватать за себя сестру неких братьев Барахуновых.

Занэ послушался совета и отправился к братьям, которые тоже оказались князьями и ничего не имели против равного им по статусу жениха. Однако Барахуновы предупредили гостя: «Наша сестра обладает богатырской силою; она не только горда, но и жестока. Никто из нас не решится сообщить ей о твоем сватовстве; да и никто из нас не дерзнет переступить порога ее терема». Но такая преамбула не смутила настойчивого жениха, а младший брат невесты заявил, что готов рискнуть жизнью и сообщить сестре о том, что ее руки просит заезжий князь.

Ко всеобщему удивлению, красавица благосклонно отнеслась к сватовству, все, включая жениха и брата, остались живы, и свадьба была сыграна. Когда же настала первая брачная ночь, молодой муж притворился спящим и увидел, что его супруга встает с постели и направляется в смежную со спальней залу. «В зале она открывает сундук и вынимает оттуда панцирь, шишак, гятэ (меч. — О. И.) и лук с колчаном, наполненным стрелами. Привычною рукою она надевает на себя доспехи и прячет под шишаком свою золотистую косу. Перед удивленными взорами Занэ предстал настоящий рыцарь с воинственной осанкой».

Новоявленный рыцарь вышел из дворца, оседлал коня и пустился в путь. А изумленный Занэ пустился за ним следом. В конце концов оба оказались в глухом овраге, где уже собрался большой отряд вооруженных людей. «Не замеченный никем Занэ смешался с толпою и стал наблюдать за тем, что творится. Затевался набег на соседний город, и всем делом, как оказалось, руководила его жена». План действий, разработанный разбойниками, был прост и сводился к тому, что их тэт (вождь) «богатырской своей рукой станет сдерживать напор врагов», в то время как остальные будут заниматься грабежом. Этим вождем, которому выпала самая опасная и самая воинственная роль, оказалась, естественно, юная новобрачная. Ее спутники все исполнили буквально, и молодой жене одной пришлось биться с превосходящими силами противника.

«Согласно уговору богатырь-женщина громит врагов, напирающих на нее отовсюду большою толпою. Но их число растет все больше и больше; стеною подступают они к одиноко борющейся женщине. К своему ужасу заметил Занэ, наблюдавший со стороны за исходом борьбы, что его жена как будто изнывает в неравной борьбе. Недолго думая он бросается в свалку. Вдвоем они совершают чудеса храбрости». Когда же Занэ, чье лицо было скрыто, получил рану, богатырша перевязала ее своим платком.

После того как набег завершился победой и добыча была поделена, супруги, не раскрывая своего инкогнито, поодиночке вернулись домой, но в конце концов правда вышла наружу, и они открылись друг другу. Как следует из текста сказки, участие в воинских набегах все-таки не было типичным для горянок: богатырша в порыве откровенности признается супругу, что раньше она «не была похожа на других женщин». Она также сообщает: «…По ночам я выезжала тайно от всех, чтобы принять участие в набегах, и пропадала по целым неделям и месяцам, совершая в разных местах геройские подвиги». Попутно выяснилось, что давний спутник Занэ, который покарал его преступную первую жену, и вторая жена Занэ — это одно и то же лицо. Впрочем, такая новость лишь растрогала князя, который с радостью узнал черты своего старого друга в своей новой супруге.