Игорь Можейко - 5000 храмов на берегу Иравади Страница 2

В камере генуэзской тюрьмы было двое. Пизанец Рустичелло записывал под диктовку неторопливый рассказ купца и путешественника Марко Поло о его долгих странствиях. Шел 1298 год.

«Стал этот царь делать вот какие великие приготовления: было у него, скажу вам по правде, две тысячи больших слонов; и на каждого слона приказал он приладить деревянный теремец, красивый и приспособленный к бою; в каждом теремце было по двенадцать воинов, в ином шестнадцать, а в ином и побольше; было у него шестьдесят конных, были и воины».

Переписчик Рустичелло скептически покачал головой. Марко Поло не знает удержу в своих рассказах. Ну где это видано, чтобы у царя было две тысячи слонов, да еще с теремцами на спинах? Но все равно — интересно узнать, чем же кончилась эта битва. И переписчик снова склоняется над листами пергамента.

В самом же деле венецианец рассказывал чистую правду. Чистую правду о последних днях восточного царства Паган (под названием Мянь оно было известно китайцам), о действительно происшедшей битве между китайцами и войсками паганского царя, известного в бирманских легендах под именем Тарукплюй, что значит «убежавший от китайцев».

Четыре маленькие главки в книге Марко Поло — это первые сведения в Европе о Паганском царстве. Еще не ушли из Пагана последние жители, не заросли травой и кактусами дорожки между храмами, не сгнили резные колонки царских дворцов, а читатели чудесной книги с удивлением и недоверием листали страницы с описанием страшной битвы.

Правда, никто, кроме самого Марко Поло, не мог бы точно указать путей к погибшему царству, и название его — Мянь — больше никогда не встретится в книгах. Поэтому в течение столетий никто не связывал царство Мянь с Бирмой. И только лет сто назад исследователи, старавшиеся проследить по карте путь Марко Поло, поняли, что он имел в виду, говоря о царстве Мянь.

Марко Поло сам вряд ли побывал в Пагане, но в походе китайцев против Мянь и в одной из битв, решивших судьбу царства, Марко Поло, вернее всего, участвовал. Он рассказывает о ней очень живо, точно, образно, и ни в чем его рассказ не противоречит тем данным, которыми сегодня располагают историки.

О Пагане Марко Поло знает только, что в нем было две башни — одна позолоченная, другая — посеребренная. В вышину они были десять шагов и столько же в окружности. Кругом были золоченые колокольчики; подует ветер — они позванивают. В Бирме и по сей день золотят пагоды и вершину их украшают звенящими колокольчиками. Серебряных, правда, пагод там не встречается.

Марко Поло присутствовал при агонии Паганского царства. К 1300 году последние жители покинули его и город умер. Остались только многочисленные пагоды и храмы, почитаемые жителями соседних деревень и изредка посещаемые паломниками. Долгий период смут, междоусобных войн, раздоров ослабил страну, и уж не только о Пагане, да и о самой Бирме до XVI века мало что было известно за ее пределами.

Город становится легендой

В XV веке европейские путешественники и миссионеры начали все чаще и чаще проникать в восточные государства, кто в поисках пряностей, кто стараясь найти легендарное христианское королевство Иоанна, кто пытаясь проповедовать христианство. Попадали они и в Бирму.

При дворах князей и царьков раздробленной Бирмы писались хроники. В них род правителя прослеживался к самому Будде, в них смешивались легенды и правда, и в них обязательно фигурировал Паган, также превращавшийся в легенду о славном прошлом, о времени, когда Бирма была едина и могуча.

Венецианский купец Николо де Конти, который провел в Азии двадцать пять лет, вернувшись домой в 1444 году, продиктовал свои воспоминания папскому секретарю. Он не только был в Бирме, но даже поднимался по Иравади до тогдашней столицы — Авы и неизбежно Должен был увидеть Паган. Но об оставленном жителями городе он не говорит ни слова. Не упоминает о Пагане ни русский путешественник Афанасий Никитин, посетивший Бирму вскоре после де Конти (ошибка. Никитин в Бирме не был. — Прим. OCR), ни Иеронимо де Санто Стефано, проживший в монской столице Пегу полтора года, ни крупнейший путешественник и авантюрист XVI века Лодовико ди Вартема, оставивший интересное описание Пегу и Малаки. Это не удивительно. Путешественники тех времен были в первую очередь разведчиками, и причем разведчиками торговыми. Они описывали только те города, страны и места, которые могли бы представить интерес для купцов. Паган такого интереса ни для кого не представлял.

В самой же Бирме интерес к Пагану неуклонно рос. Вызывался он не только памятью о славном прошлом, но и проблемами настоящего: первоочередными становились задачи объединения страны, и Паган — пример того, что может достигнуть единая, сильная Бирма.

Десятки хроник, посвященных в большей части славному Пагану и ставящих его в пример современникам, появляются в течение XVII–XVIII веков. Авторы их уже не ограничиваются описанием сказочных подвигов паганских царей. Они изучают более древние хроники, обращают внимание и на надписи на камнях, сохранившихся почти у каждой бирманской деревни.

Крупнейшей из бирманских исторических хроник стала хроника У Кала. Если обычно авторами хроник были монахи, что и сказывалось на содержании их трудов, то У Кала был светским человеком. Отец его, богач, был приближенным бирманского царя, сам У Кала тоже много лет провел при дворе и был образованным, знающим и передовым человеком своего времени. Хроника У Кала не только крупнейшее историческое сочинение Бирмы XVIII века, но и очень важный памятник литературы, язык и стиль которого долго служили образцом для такого рода сочинений. У Кала, прежде чем написать свой труд, прочел почти все, что было написано до него, причем он критически сравнивал сведения, приводимые в старых хрониках, не все брал на веру, старался избавиться от неправдоподобных легенд, которыми монахи обильно украшали свои труды. За хроникой У Кала последовало множество подражаний, дополнений. Таким образом, уже двести лет назад история Пагана, хоть и не всегда достоверная и точная, но в общих чертах правильная, была создана в Бирме. Бирманцы о Пагане не забывали.

Тем временем к бирманским берегам все чаще приставали иноземные корабли. Уже захвачены голландцами Я'ва и Суматра, утратили независимость Филиппины, англичане покорили большую часть Индии. В течение XVII–XVIII веков европейцы неоднократно пытались укрепиться и в Бирме, но попытки их кончались неудачно.

Больше других удача сопутствовала португальскому авантюристу де Бриту, который сумел захватить южнобирманский порт Сириам, объявить себя королем и продержаться вместе с отрядом португальских наемников двенадцать лет, но и он в 1613 году потерпел поражение и был казнен бирманцами.

Во второй половине XVIII века, при короле Алаунпая, Бирма снова стала единым, сильным государством, и европейцы не могли уже играть на противоречиях между отдельными князьями и царями страны. Но на пороге Бирмы уже появился сильный, жестокий враг, с которым бороться было куда труднее, чем с отдельными авантюристами. Этим врагом была Великобритания, одно за другим покорявшая государства и княжества раздробленной Индии.

Что увидел Саймс

В 1795 году губернатор Индии послал к бирманскому двору миссию во главе с Майклом Саймсом. Англичан беспокоило, что их соперники — французы ремонтировали свои суда в бирманском порту Мергуи. Кроме того, англичанам хотелось получить разрешение бирманского правительства на то, чтобы в столице Бирмы жил английский торговый резидент.

Корабль, на котором поднимались по Иравади англичане, медленно плыл среди рисовых полей, лесистых холмов, увенчанных белыми пагодами, мимо деревень и небольших сонных городков.

Руководитель миссии был незаурядным человеком. Он отличался любознательностью, образованностью и доброжелательным отношением к бирманцам. Целыми днями Саймс не покидал палубы корабля, стараясь не пропустить чего-нибудь интересного. Ведь никто в Европе не знает ничего достоверного ни о культуре этой страны, ни о памятниках ее искусства, ни о нравах и обычаях. Ежедневно в дневниках Саймса появлялись новые записи, которые через гол лягут в основу первой действительно интересной и достоверной европейской книги о Бирме. Но вряд ли бы эта книга представляла для нас такой интерес, если бы Сайме не посетил Паган.

Чудо, увиденное английским офицером, оказалось неожиданным. Низкий левый берег реки был усеян странными постройками, пагодами, храмами, — ничего подобного не приходилось видеть ни Саймсу, ни его спутникам. На берегу Саймса ждали роскошно одетые бирманские вельможи. По приказанию царя Бирмы навстречу английской миссии был выслан разукрашенный и покрытый тонкой резьбой царский корабль, на котором Саймсу и предстояло продолжить путешествие. Царь Бирмы сознательно послал своих приближенных и корабль именно в Паган. Здесь, где остро ощущалось величие и древность Бирмы, встреча эта была особенно торжественна и внушительна.