Карл Саган - Мир, полный демонов: Наука — как свеча во тьме Страница 32

Психолог из Университета штата Вашингтон Элизабет Лофтус убедилась, что и без гипноза можно убедить человека в том, что он якобы что-то видел. Типичный эксперимент: людям показывают видеозапись автомобильной аварии. Затем их расспрашивают об увиденном, одновременно осторожно подбрасывая им ложную информацию. Например, как бы между делом упоминается знак «стоп», хотя в записи он не фигурировал. Когда испытуемым объясняют, каким образом они вдались в обман, некоторые яростно протестуют, настаивая, что отчетливо помнят этот знак. Чем больше времени пройдет между просмотром фильма и моментом, когда будет выдана ложная информация, тем легче осуществляется подтасовка. Лофтус приходит к выводу, что «воспоминания больше похожи на постоянно редактируемый сюжет, нежели на свод первичной, раз навсегда отложившейся информации».

Можно привести много других примеров, в том числе ложные воспоминания взрослого о том, как малышом он потерялся в торговом центре. Стоит подбросить ключевую идею, и пациент сам нарастит на нее плоть и добавит убедительные детали. Достаточно немногих намеков и вопросов, особенно в условиях психотерапевтического сеанса, чтобы возникли отчетливые, хотя и полностью вымышленные воспоминания. Память легко подделать. Ложные воспоминания удается укоренить даже в сознании людей, вовсе не считающих себя легковерными.

Стивен Сеси из Корнелльского университета вместе с коллегами убедился, что особенно восприимчивы к внушению (как того и следовало ожидать) маленькие дети. Если первоначально ребенок отвечает на вопрос верно и говорит, что никогда не попадал рукой в мышеловку, то позднее вспоминает это событие весьма отчетливо, снабжая его множеством самостоятельно придуманных подробностей. Если ребенку сообщают, что с ним, когда он был мал, произошло то-то и то-то, со временем он начинает без сопротивления признавать эти привитые ему воспоминания. Просматривая видеозаписи бесед с детьми, даже профессионалы с трудом отличают ложные воспоминания от истинных. Есть ли у нас основания считать, что взрослые безусловно непогрешимы?

Президент Рональд Рейган провел Вторую мировую войну в Голливуде, но это не мешало ему увлеченно повествовать о собственном участии в освобождении узников нацистского концентрационного лагеря. Он жил в мире кино и, видимо, перепутал фильм с реальными воспоминаниями, которых у него не было. Во время обеих предвыборных кампаний Рейган рассказывал об отваге и самоотверженности солдат Первой мировой, которые всем нам служат примером, вот только сюжет он приводил не из жизни, а из фильма «Крыло и молитва» (A Wing and a Prayer) — этот фильм и на меня произвел сильное впечатление, когда я посмотрел его в девять лет. В выступлениях Рейгана можно найти немало примеров такого рода. И нетрудно догадаться, какими опасностями грозит миру неумение политических, военных или религиозных лидеров или же ведущих ученых отличать факт от фантазии.

Юристы специально готовят свидетелей к даче показаний. Зачастую им велят повторять свой рассказ снова и снова, пока не получится «правильно», чтобы они запомнили и воспроизвели на суде именно ту историю, которую затвердили в кабинете адвоката. Стираются опасные нюансы, подчас эта повесть в существенных деталях расходится с тем, что произошло на самом деле, но свидетели (как удобно!) могут забыть даже о том, что их воспоминания подверглись такой обработке.

Эти особенности приходится учитывать, оценивая общественное влияние рекламы и пропаганды. И мы также видим, что психотерапевты должны с большой осторожностью подходить к сюжетам о похищении инопланетянами, тем более что беседа с пациентом, как правило, происходит спустя много лет после предполагаемого события: во время сеанса терапевт рискует сам «подсадить» или как минимум выбрать сюжет, который и будет ему рассказан.

Возможно, наши воспоминания — это обрывки подлинных событий, вшитые в ткань нашего воображения. Умелый «портной» сошьет запоминающуюся историю, которую будет легко воспроизвести. Сами по себе, не привязанные ни к каким ассоциациям, эти обрывки труднее извлечь. Чем-то схоже с научным методом в целом: отдельные данные запоминаются, анализируются и объясняются в рамках цельной теории. Впоследствии легче припомнить теорию, чем эти данные.

В науке теории постоянно проверяются на прочность и переоцениваются в связи с появлением новых фактов. Если факты заметно расходятся с теорией — причем так, что это нельзя списать на обычную погрешность, — теорию приходится корректировать. Но в обычной жизни весьма редко выплывают на свет новые факты о давних событиях. Нашим воспоминаниям ничто не бросает вызов. Они либо цементируются намертво вместе со всеми своими изъянами, либо постоянно подвергаются художественному переосмыслению.

Лучше, чем явления богов и демонов, засвидетельствованы явления святых, в особенности Девы Марии в Западной Европе с конца Средневековья и до последних дней. Хотя истории об инопланетных похищениях обнаруживают заметное сходство с демоническими явлениями, кое-что понять в мифе об НЛО помогут и «священные» видения. Наиболее известны во Франции видения Жанны д'Арк, в Швеции — святой Бригитты, а в Италии — Савонаролы, но нам больше подходят рассказы пастухов, крестьян и детей. В мире, полном тревог и неожиданностей, эти люди стремились соприкоснуться с чем-то высшим. Подробный рассказ об испанских и каталонских видениях приводится в книге Уильяма Кристиана «Явления святых в Испании Позднего Средневековья и Возрождения» (Apparitions in Late Medieval and Renaissance Spain, Princeton University Press, 1981):

Типичный случай: женщина или ребенок сообщают в родной деревне, что повстречали девочку или же крохотную женщину — ростом чуть больше метра — и та назвалась Девой Марией, Богородицей. Благоговейно внимающему ей свидетелю она велела пойти к деревенским властям или к местному священнику, велеть им читать заупокойные молитвы по умершим, исполнять заповеди или же построить часовню на месте их встречи. Если этот приказ не будет выполнен, на деревню обрушатся страшные бедствия, скорее всего, разразится эпидемия чумы. И напротив, в разгар эпидемии Дева обещала исцеление, если ее послушаются.

Человек, удостоившийся личной беседы с Марией, спешил выполнить ее приказ. Но когда жена рассказывала об этой встрече мужу, ребенок — отцу или же священнику, те велели молчать, сочтя все это женским вздором, детской выдумкой или же дьявольским наваждением. Свидетель соглашался молчать, но несколько дней спустя ему вновь являлась Дева, несколько недовольная тем, что ее требование до сих пор не выполнено.

«Мне не поверили! — сокрушался собеседник Девы Марии. — Дай мне знамение». Иными словами, нужны доказательства.

Богоматерь, которая почему-то не предвидела, что понадобятся доказательства, дает знамение. Теперь соседи и священники полностью убеждаются в истинности этой встречи. Они строят часовню. Поблизости начинаются чудесные исцеления. Со всех концов света устремляются паломники. Священники заняты по горло. Экономика края процветает. Счастливый свидетель занимает должность хранителя святыни.

В большинстве известных нам случаев для расследования собиралась комиссия из светских и церковных руководителей, и те подтверждали подлинность чуда — вопреки первоначальному скептицизму (как правило, скептицизм исходил исключительно от мужчин). Однако требования к «знамениям» были не так уж высоки. В одном случае приняли свидетельство бредящего от лихорадки восьмилетнего мальчика — за два дня до его смерти. Комиссии нередко собирались лишь спустя десятилетия, а то и через целый век после чудесной встречи.

В трактате «О различении истинных и ложных видений» (On the Distinction Between True and False Visions) Жан Жерсон, признанный специалист по этому вопросу, около 1400 г. приводил критерии, по которым можно распознать истинного свидетеля чуда, и среди этих требований одним из первых значилась готовность принять решение политических и религиозных иерархов. Это значит, что всякий, получивший неприятное для властей предержащих видение, заведомо объявлялся ненадежным свидетелем, а святые и девственницы вынуждены были повторять угодное начальству.

Среди знаков, предоставляемых Девой Марией свидетелям и сочтенных убедительным доказательством, имеются: обычная свеча, кусок шелка и магнит; обломок расписной черепицы; отпечатки ног; необычная скорость, с которой свидетель собрал чертополох; воткнутый в землю простой деревянный крест; разнообразные конвульсии — двенадцатилетняя девочка странно держала руку, у другой ноги загнулись назад, третья временно лишилась дара речи, потому что у нее крепко сжимались челюсти, излеченные в тот момент, когда свидетельству поверили.

В некоторых случаях рассказы свидетелей сверялись и уточнялись перед окончательным их принятием: например, жители маленького городка дружно сообщали о явлении высокой женщины в белом, несшей на руках младенца-сына и излучавшей сияние в ночи. В других случаях люди, стоявшие подле свидетеля, ничего не наблюдали. Вот сообщение о подобном явлении в Кастилии (1617):