Карл Саган - Мир, полный демонов: Наука — как свеча во тьме Страница 33

Среди знаков, предоставляемых Девой Марией свидетелям и сочтенных убедительным доказательством, имеются: обычная свеча, кусок шелка и магнит; обломок расписной черепицы; отпечатки ног; необычная скорость, с которой свидетель собрал чертополох; воткнутый в землю простой деревянный крест; разнообразные конвульсии — двенадцатилетняя девочка странно держала руку, у другой ноги загнулись назад, третья временно лишилась дара речи, потому что у нее крепко сжимались челюсти, излеченные в тот момент, когда свидетельству поверили.

В некоторых случаях рассказы свидетелей сверялись и уточнялись перед окончательным их принятием: например, жители маленького городка дружно сообщали о явлении высокой женщины в белом, несшей на руках младенца-сына и излучавшей сияние в ночи. В других случаях люди, стоявшие подле свидетеля, ничего не наблюдали. Вот сообщение о подобном явлении в Кастилии (1617):

«Ах, Бартолом, та дама, что являлась ко мне в прошлые дни, идет по лугу. Вот она опустилась на колени и обнимает крест — взгляни на нее, взгляни!» Но юноша, сколько бы ни всматривался, не видел ничего, кроме пташек, порхавших над крестом.

Нетрудно догадаться о причинах, побуждавших выдумывать подобные сюжеты и принимать их на веру: местные священники, нотариусы, ремесленники и купцы получали дополнительную работу; впавшая в депрессию экономика оживала; сам свидетель и его семья заметно повышали свой социальный статус: умершие и забытые в пору чумы, засухи и войны родичи вновь удостаивались заупокойных молитв: народ сплачивался против неверных, в первую очередь против мавров; укреплялся гражданский дух и повиновение каноническому праву; благочестивые находили подтверждение своей вере. Пилигримы с искренним рвением устремлялись к новым святыням. Нередко в качестве панацеи от всех болезней они собирали «святую» землю или отскребывали частицы скалы рядом с ней, растворяли этот порошок в воде и пили. Но я не утверждаю, будто все свидетели выдумывали ложь. Тут происходит нечто более сложное.

Почти все требования Марии удивляют своей простотой и прозаичностью. Вот, например, явление 1483 г. в Каталонии:

Заклинаю тебя спасением твоей души заклинать спасением их душ жителей приходов Эль Том, Мильерас, Эль Салент и Сан Микель де Кампмайор, заклинать спасением их душ священников, чтобы те просили людей платить десятину и все церковные подати и все то, что они держат тайно или открыто из непринадлежащего им, вернуть законным владельцам не позднее, чем через тридцать дней, ибо это обязательно, и соблюдать святой воскресный день.

А во-вторых, пусть перестанут кощунствовать и подают обычную милостыню и сборы, как установлено их покойными предками.

Зачастую видения появляются сразу после пробуждения. Франсиска ла Брава в 1523 г. заявила, что поднялась с постели, «не ведая, владеет ли своими чувствами», однако в более поздних показаниях уверяла, будто вполне проснулась. (Ей предложили выбрать ответ из целого спектра: полностью проснулась, в полудреме, в трансе, спала.) Иногда в сообщении отсутствуют существенные подробности (как выглядели сопровождавшие Деву ангелы) или же эти подробности противоречат друг другу: например, Мария одновременно и высока ростом, и мала, она и мать, и дитя — безошибочные приметы сновидения. В «Диалоге о чудесах» (Dialogue on Miracles), написанном в 1223 г., Цезарий Гейстербахский указывает, что клирикам Дева Мария зачастую являлась во время заутрени, в дремотный полуночный час.

Напрашивается подозрение, что многие, если не все, явления были особого рода сном, в полудреме или наяву, что тут немалую роль сыграли мистификации и откровенные подделки — в Средневековье процветало производство искусственных чудес, по наитию или божественному указанию отыскивались религиозные картины и статуи и т.д. Эта проблема охвачена кодексом церковного и канонического права «Семь партид» (Siete Partidas), составленном под руководством короля Кастилии Альфонсо Мудрого около 1248 г. В этом документе сказано:

Некоторые люди, прибегая к обману, отыскивают или сооружают алтари в полях и городах, заявляя, что там находятся реликвии святых, и прикидываясь, будто эти реликвии вершат чудеса. Тем самым пилигримы из иных краев соблазняются отправиться в эти места в паломничество, и все это делается лишь затем, чтобы паломников обобрать; также некоторые, под влиянием снов или пустых видений, возводят алтари или находят их в указанных местах.

Перечисляя источники ложных убеждений, Альфонсо приводит целый ряд — от сектантства, упорных заблуждений, фантазий и снов до галлюцинаций. Вот как он описывает особый род фантазии под названием antoianca:

Antoianca — нечто, возникающее перед глазами и затем исчезающее. Человек видит или слышит это в трансе, и это видение без сущности.

Папская булла 1517 г. провела разграничение между явлениями «во сне» и «божественными». Даже в эпоху предельного легковерия светские и церковные власти все же оставались настороже, остерегаясь галлюцинаций и обмана.

Тем не менее католическое духовенство в основном поддерживало эти явления повсюду в средневековой Европе, особенно потому, что наставления Богородицы вполне соответствовали идеологии клириков. Хватало самого ничтожного «доказательства» — камня, отпечатка ступни, — ничего более убедительного не требовалось. Но к началу XV в. Реформация вынудила католическую церковь пересмотреть свое отношение к видениям: претендуя на откровение, свидетели нарушали монополию церкви на посредничество между Богом и человеком. К тому же некоторые видения, в том числе видения Жанны д'Арк, были отнюдь не так удобны с политической или моральной точки зрения. Судьи Жанны д'Арк в 1431 г. весьма откровенно писали, чем им досаждают ее видения:

Великая опасность происходит от самонадеянности человека, убежденного, будто он имел видения и откровения и потому лгущего о делах Божьих, произносящего лжепророчества и иные слова якобы от Бога, а на самом деле вымышленные. Этим соблазняется народ, возникают новые секты и прочее неблагочестие, подрывающее церковь и католическую веру.

И Жанну д'Арк, и Джироламо Савонаролу их видения привели на костер.

В 1516 г. Пятый Латеранский собор предоставил право судить о подлинности видений исключительно Апостольскому престолу. Бедные крестьяне подвергались суровой казни даже за видения, не имевшие никакой политической подоплеки. Инквизитор Лисенсиадо отзывался о видении молодой женщины Франсиски Брава как о «ущербе для святой католической веры и подрыве ее авторитета». Ее видение сводилось к «суете и легкомыслию». «Следовало бы обойтись с ней с большей суровостью», — заключает господин инквизитор:

Но с учетом определенных разумных причин, побуждающих нас смягчить суровость приговора, мы назначаем в наказание Франсиски ла Бравы и в пример другим, дабы не покушались на подобное, посадить ее на осла и, дав ей публично сто ударов кнутом, провезти по улицам Бельмонте обнаженной выше пояса, и такое же число ударов сходным образом в городе Эль Китанар. И отныне ей запрещено говорить или доказывать публично или частным порядком, словом или намеком то, о чем она говорила на исповеди, или же она будет осуждена как нераскаянная грешница, не признающая то, чему учит святая католическая церковь.

Удивительно, как часто вопреки таким угрозам человек, имевший видение, упорно его отстаивал, и хотя его всячески поощряли признаться, что то был сон, или ложь, или какой-то обман чувств, свидетель все же твердил, что было истинное и подлинное видение.

И каким образом богословские и иконографические подробности видений в разных местах могли так точно совпасть в эпоху, когда почти все население было безграмотно, когда информация не распространялась газетами, радио и телевидением? Уильям Кристиан видел ответ на эту загадку в церковной драматургии, особенно в рождественских спектаклях, в проповедях с амвона и рассказах странствующих монахов и пилигримов. Слухи о новом святилище распространялись быстро. Люди отправлялись за сто и двести километров в надежде исцелить больного ребенка у камня, на который ступила Богоматерь. Ведения и формировавшиеся легенды влияли друг на друга. В эпоху частых засух, эпидемий и войн, при отсутствии медицинской и социальной помощи, когда никто и не слыхивал о систематическом образовании и научном методе, эти рассказы скептицизма не вызывали.

Почему видения дают такие простенькие указания? Неужели столь чтимая католиками Дева Мария должна самолично явиться лишь затем, чтобы в деревне, населенной несколькими тысячами душ, восстановили часовню и перестали браниться? Почему в ее речах не содержится ничего более существенного — какого-нибудь пророчества, смысл которого открылся бы спустя годы, и стало бы ясно, что подобное знание могло исходить лишь от Бога? Разве это не сыграло бы на руку католичеству в борьбе против Реформации и Просвещения? Но ни одно видение не пытается исправить известное заблуждение Церкви, помещавшей Землю в центр Вселенной, или предостеречь ее от соглашательства с нацистской Германией — двух серьезных как с моральной, так и с исторической точки зрения ошибок, которые, к его чести, признал папа Иоанн Павел II.