Эвтаназия, или Путь в Кюсснахт - Исаак Розовский Страница 13

После ликвидации гетто в сентябре 1943-го Ковнер сколотил еврейский партизанский отряд. А весной 1945 года в Румынии он создает подпольную организацию «Нокмим», что означает «Мстители» (ивр.). До середины пятидесятых она действовала по всей Европе, но главным образом в Германии. За это время они уничтожили сотни или тысячи нацистов. Цифры разнятся, но даже если несколько сотен. Ты представляешь?

«Мстители» были засекреченной военизированной структурой. Об их делах можно было бы снять сотню фильмов. Вот что пишут, – тут Рува бросился к столу, открыл один из ящиков, долго в нем рылся, нашел, что искал и зачитал Анне: «После разгрома фашизма в одной ФРГ насчитывалось более 13 миллионов человек, которые были связаны с преступлениями нацистского режима. Подавляющее большинство из них даже не предстало перед судом. А к 1949-у году в тюрьме сидели лишь 300 нацистских преступников». Триста из 13 миллионов! Понятно, что у их жертв не могла не возникнуть идея мщения. Идея взять правосудие в собственные руки.

Бывших нацистов стали находить в придорожных канавах, сбитыми незадачливыми водителями или в авариях, вызванных загадочной неисправностью техники. Гестаповцам, ожидавшим в больницах какой-нибудь несложной операции, вдруг в кровь через капельницу начинал поступать керосин. Кое-кого внезапно обнаруживали задушенными или повешенными у себя дома или в гараже.

– А в 1946 году, – продолжал Рува, – «Мстители» провели самую масштабную операцию – отравили мышьяком хлеб в лагере для бывших эсэсовцев. По крайней мере, несколько сот из них скончались. Но это еще не всё. Убийства нацистских преступников осуществлялись в рамках плана Б. А был еще план А.

Ань, ты помнишь, как барон Мюнхгаузен объявил войну Англии? Ковнер решил поступить примерно так же – объявить войну Германии. Вернее, немцам. Ковнер уготовил им ту же участь, что постигла евреев. Должно было погибнуть шесть миллионов немцев – «око за око»! Нацисты придумали газовые камеры. Ковнер хотел отравить водные запасы в крупнейших немецких городах – Берлин, Мюнхен и Гамбург. Свои люди были внедрены для работы в системах очистных сооружений. Одновременно изготовлялся яд. Кстати, хотя, скорее всего, это миф, ходили упорные слухи, что его помог изготовить Хаим Вейцман, химик и будущий президент Израиля. Словом, когда все было готово, Ковнер с двумя канистрами яда направился в Германию – вершить возмездие. Лишь по случайности он был задержан британцами и оказался в тюрьме. «Так погибают замыслы с размахом, вначале обещавшие успех…», – писал Шекспир. Так сорвался план А, но ведь мог бы и не сорваться. И что тогда?

– Это было бы ужасно! – воскликнула Анна.

– Ты думаешь? Да, с такими ситуациями мы сталкиваемся только в книжках или в кино. И слава богу, что так. Ведь в них человек оказывается перед невозможным выбором. Вот и Ковнер оттуда – из Библии. Он чувствовал себя десницей Божьей. Но кто он на самом деле? Герой или злодей? Мы – люди маленькие – подобных вопросов бежим. Но мне хочется додумать все до конца. И написать об этом.

– Написать его биографию?

– Нет, не биографию. Фантазию. Историю о том, что было бы, если бы он осуществил свой план А. Каким был бы мир после этого. Вариант альтернативной истории.

– Фантазия – это совсем другое. Тут писателю и карты в руки. Выдумывай, лишь бы поинтереснее да пострашнее. Но Ковнер, он ведь реальный человек. А ты хочешь заставить его совершить такое…

– Не я! Он мечтал об этом. И сорвалось только по чистой случайности.

– Но ведь сорвалось, слава богу? И потом – как эта правда вперемешку с ложью будет воспринята? Возможно, до сих пор живы люди, которые его знали, любили? Ты представь, если бы кто-то про нас такую «фантазию» написал? Как бы мы себя чувствовали? Тебе бы вряд ли понравилось.

– Эва куда тебя занесло! Во-первых, нам с тобой это не грозит. А, во-вторых, может быть, и понравилось бы. Но, кстати, почему ты говоришь о Ковнере в прошедшем времени? Он жив, и ему сейчас лет 65, не больше.

– А что с ним было после?

– Недолго посидел у англичан в каирской тюрьме и уехал в Палестину. Писал стихи и песни. Жил в кибуце. Да и сейчас там живет.

– Ох, какая книжка могла бы получиться! Но про реального человека, тем более, живого – так нельзя!

– Я и сам об этом думал. Можно немного изменить имя. Скажем, не Ковнер, а Колкер. Но чувствую, – это важно, чтобы он оставался узнаваемым. Кстати, давай попробуем с ним созвониться. Мне важно понять, почему после первой неудачи он не предпринял вторую попытку, а отказался от своего намерения. Ты как думаешь?

– Не знаю, – опешила Анна. – Мог просто яда не достать. А мог одуматься. Мало ли?..

– Вот второе уже теплее. Но тут не мелодрама – мол, грех там и тому подобное. Ковнер ведь из другого теста. Он – библейский герой, беспощадный к другим и к себе. И жалости к случайным невинным жертвам испытывать не мог. Мне кажется, что после того, что с ним произошло в войну, он душой умер. И воду отравлять, превращать ее из живой в мертвую, отправился уже мертвец. Решил, что послан высшей силой, и отказался, поняв, что возмездие в ее замысел не входит. А что же тогда в этот замысел входит?

– Что? – спросила Анна в замешательстве.

– Не дает ответа, – усмехнулся Рува. – Чтобы этот ответ получить, придется вводить еще один персонаж. Бога.

– Но ты же в бога не веришь?

– Не верю. Я надеюсь. Как и большинство. Надеяться-то мы надеемся, но шансов «Бога узреть» у нас нет. Об этом в Откровении от Иоанна сказано: «О, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих». Это он о нас, о надеющихся. А шанс остается только у горячих, тех, кто верой своей может горы двигать, или у ледяных, как Ковнер.

– Что ты имеешь в виду?

– Я думаю, он понял, что Бог не даст ему установить справедливость, как он, Ковнер, ее понимал. Так или иначе, не допустит своеволия и справедливого возмездия. Словом, Бога узрел, но не уверовал, а наоборот. Понял, что такой противник ему не по зубам. Потому и отказался. Отказался, скрежеща зубами. Хотя соратники обвинили его в предательстве.

– Почему же он им не объяснил этого? Причину своего отказа, то есть?

– А как это можно объяснить? Кто поймет? Да я и сам не понимаю, почему Бог не допустил. Может, из ревности…

– Почему из ревности? Может, просто не дозволил ему загубить свою бессмертную душу, – сказала Анна.

– Но Холокост же он допустил? И Гитлеру позволил «загубить свою бессмертную душу»? – передразнил ее Рува. – Почему же Ковнеру нельзя?

– Не знаю.

– Думаю, что Ковнер представлял для него опасность. Не Гитлер, а именно Ковнер. Потому что, как ни ужасно это звучит, но Катастрофа соответствовала божественному плану. Он ее не допустил, а запланировал. Да, миллионы жертв. Зато какой урок для выживших! А вот Ковнера и его план божественный замысел не предусматривал. И такого своеволия он позволить никак не мог. Понимаешь?

– Бог не может быть таким!..

– Как же добрый бог, который слепил человека по своему образу и подобию, может допустить не только Холокост, но ежедневное убиение миллионов своих созданий? Вот в эту самую минуту. И не просто убиение. Он же еще заставляет их мучиться, страдать от боли. И ладно бы – грешников, чье место в аду. Но ведь и детей, по определению безгрешных? Он же устраивает людям страшные пытки еще при жизни. Зачем? А когда они пытаются эту пытку прервать, совершив самоубийство, так он им запрещает. Ну, не то, чтобы запрещает, а как бы пальчиком грозит – мол, ну-ну-ну, нехорошо. Ковнер в каком-то смысле сродни самоубийцам. Чувствую – тут надо копать, я еще не додумал. Да, а добрый бог… Для него добро – только то, что соответствует его замыслу.

– Ты думаешь, Ковнер тоже мог так чувствовать? – спросила она.

– Не знаю, но допускаю. Вот об этом я и хотел бы его спросить. Впрочем, это всего лишь версия. Впрочем, есть еще один вариант – что Бога нет. И не было никогда. Но тогда мы возвращаемся к Федору Михайловичу – «Если бога нет, то все позволено». И Холокост, и план А Ковнера, и бессмысленная пытка болью умирающих, и их запредельное унижение и тоска. Это уже не так интересно,