Остроумие и его отношение к бессознательному - Зигмунд Фрейд Страница 13

Двусмысленность заключается в применении слова «жизнь», а смещение состоит в том, что шадхен переходит от обычного смысла, противоположностью которому является слово «смерть», к тому смыслу, который выражается оборотом «Это не жизнь». Он дает запоздалое объяснение своему первому утверждению, хотя неоднозначное толкование сюда не подходит. Такая техника в целом сходна с техникой шуток о «золотом тельце» и «ванне». Но здесь следует учесть еще один фактор, который из-за своей показательности мешает пониманию техники. Можно было бы назвать шутку «характерной»: она призвана показать присущую брачным посредникам смесь лживой дерзости и находчивости. Впрочем, как мы увидим, это лишь наружность, фасад шутки; ее смысл, то есть цель, отличается. Пока отложим попытки редуцировать данную шутку[65].

После этих сложных и трудно поддающихся анализу примеров нам доставит удовлетворение образец, который послужит наглядным и простым свидетельством шутки со смещением.

Шноррер (еврей-попрошайка) просит у богатого барона вспомоществование для поездки в Остенде. Врачи, мол, посоветовали ему для восстановления здоровья посетить морской курорт. «Хорошо, я ссужу вам немного денег для этой цели, – говорит богач. – Но должны ли вы ехать именно в Остенде, самый дорогой среди всех морских курортов?» – «Господин барон, – обиженно отвечает проситель, – для меня нет ничего дороже здоровья». Такая точка зрения, безусловно, правильна, однако она не подобает просителю. Он отвечает, как бы ставя себя на место богача, и ведет себя так, словно жертвует собственные деньги на заботу о своем здоровье.

Обратимся вновь к поучительному примеру в виде шутки о «семге с майонезом». Он тоже предъявляет нам фасад, по которому можно судить о поразительной силе логического мышления. Но благодаря анализу мы узнали, что логика здесь должна скрывать недочет мышления, а именно – смещение хода мыслей. Поэтому можно, хотя бы путем сопоставления противоположностей, вспомнить о других шутках, которые – иным способом – открыто выставляют напоказ нечто несуразное или нелепое. Мы полюбопытствуем узнать, в чем состоит техника таких шуток.

Начну с самого яркого и вместе с тем нагляднейшего примера всей этой группы. Это снова еврейская шутка.

Ицика назначили служить в артиллерию. Будучи смышленым малым, он при этом был склонен к непослушанию и относился к службе без всякого интереса. Один из начальников, к нему расположенный, отвел его как-то в сторонку и сказал: «Ицик, ты для нас бесполезен. Дам тебе совет: купи себе пушку и работай самостоятельно».

Совет, над которым можно от души посмеяться, является очевидной бессмыслицей. Пушки не продают свободно, а индивидуум не способен составить самостоятельную армейскую единицу и, так сказать, приступить к делу. Но нисколько не подлежит сомнению тот факт, что этот совет – не пустая, а остроумная бессмыслица, отменная шутка. Благодаря чему тогда бессмыслица становится шуткой?

Нам не придется долго размышлять над ответом. Из рассуждений классических авторов, приведенных во введении, мы уяснили, что в подобной остроумной бессмыслице скрывается определенный смысл и что именно этот скрытый смысл превращает бессмыслицу в шутку. Смысл в нашем примере найти легко. Офицер, который дает будто бы бессмысленный совет артиллеристу Ицику, только притворяется дурачком, чтобы показать Ицику, как глупо тот себя ведет. Он будто копирует Ицика: «Хочу дать тебе совет, такой же глупый, как и ты сам». Он примиряется с глупостью Ицика, выпячивает ту и кладет в основание для предложения, которое должно отвечать желаниям Ицика. Ведь владей Ицик собственной пушкой и исполняй он воинские обязанности для собственной прибыли, как пригодились бы ему тогда его сообразительность и честолюбие! В каком порядке он содержал бы свое оружие, насколько освоился бы с его механизмами, дабы успешно соперничать с владельцами других пушек!

Прерву анализ этого примера, чтобы показать наличие смысла в бессмыслице на другом, более кратком и простом, но менее ярком случае бессмысленной шутки.

«Лучшая доля для смертных – совсем на свет не родиться[66]. Но, как прибавляют мудрецы из еженедельной газеты “Fliegende Blätter”, среди сотни тысяч человек вряд ли найдется хоть один, кто воспользовался этим советом».

Современное дополнение древнего изречения является очевидной бессмыслицей, которая становится еще более нелепой из-за предусмотрительно вставленного оборота «вряд ли». Но эта фраза связана с первым предложением как неоспоримо верное ограничение и может, таким образом, открыть нам глаза: сама мудрость, принимаемая с благоговением, немногим лучше бессмыслицы. Кто вовсе не родился, тот вообще не является смертным; для него не существует ни хорошего, ни самого лучшего. Бессмыслица в шутке служит для раскрытия и предъявления другой бессмыслицы, как в примере с артиллеристом Ициком.

Присовокуплю третий пример; по своему содержанию он едва ли заслуживает подробного изложения, которого требует, но отчетливо, опять-таки, показывает применение бессмыслицы в шутке для отображения другой бессмыслицы.

Один человек, уезжая по необходимости, поручил свою дочь заботам друга с просьбой охранять ее добродетель. Он вернулся несколько месяцев спустя и нашел дочь беременной. Разумеется, он пустился упрекать своего друга, а тот никак не мог объяснить этот ход событий. «Где она спала?» – спросил наконец отец. – «В комнате с моим сыном». – «Но как же ты позволил ей спать в одной комнате с твоим сыном, хотя я просил тебя о ней заботиться?» – «Между ними была ширма. Кровать твоей дочери стояла с одной стороны, кровать моего сына – с другой, а между ними была ширма». – «А если твой сын заходил за ширму?» – «Разве что так, – задумчиво сказал друг отца. – Тогда и вправду возможно всякое».

Эта шутка, по остальным ее качествам ничем не примечательная, легко редуцируется. Она, по всей видимости, имеет такой смысл: «Ты не имеешь никакого права упрекать меня. Как ты мог совершить такую глупость, что оставил свою дочь в доме, где она постоянно находится в обществе молодого человека? Разве возможно постороннему при таких обстоятельствах блюсти добродетель девушки?» Мнимая глупость друга тут выступает отображением глупости отца. Редукцией мы устранили нелепость в шутке – и упразднили в итоге саму шутку, хотя от элемента нелепости не избавились: он проявляется в ином месте предложения, сведенного редукцией к исходному значению.

Теперь можно приступать к редукции шутки о пушке. Офицер должен был сказать так: «Ицик, я знаю, что ты смышленый делец. Но уверяю тебя, что ты допускаешь глупость, полагая, будто на военной службе можно вести себя так же, как в деловой жизни, где каждый работает на свой риск и соперничает с остальными. На военной службе необходимо подчиняться и действовать сообща».

Техника «бессмысленных» шуток заключается, следовательно, в том, что нам преподносятся нелепость и бессмыслица, смысл которых состоит в наглядном изображении какой-то другой бессмыслицы