Мессии, лжемессии и толпа - Юрий Миранович Антонян Страница 14

здесь как тонкий знаток человеческой психологии: абсолютное отчаяние действительно «выводит» на бога, который может стать единственным утешением, когда тебя окружают враждебные силы, а также в случае страшного личного горя, тяжелой болезни и т. д. Уточним: у человека может даже отсутствовать твердо выраженная вера в бога, он просто надеется на него как на нечто таинственное, непостижимое и трансцендентное, но всемогущее. В подобной надежде, стимулируемой отчаянием или страхом, заключен порыв к иному бытию, свободному от страданий.

На поставленный вопрос о том, каким образом могло распространяться на других завоеванное в результате страданий Иисусом, ответ может быть дан только на психологическом уровне: никакого иного способа передачи, распространения не существует. Другое дело, что страдание и смерть Иисуса не могут искупить грехи людей (если согласиться с религиозной позицией об их наличии) в принципе. Это не более чем сакральная догма, чрезвычайно устойчивая и не подвергаемая сомнению ни церковью, ни богословием. Мнение о психологических механизмах закрепления и передачи всем последующим поколениям верующих достаточно хорошо известно. Возможно, первые христиане острее сопереживали Христу, скорее всего, по причинам пространственной и временной близости. Подчеркну, что с помощью социально-психологических механизмов передается лишь представление о том, что Иисус своими страданиями искупил так называемые грехи людей, а вовсе не нечто, что якобы является их искуплением. Это искупление, обретя в религиозном сознании статус непререкаемой нормы, обрело автономное существование, оказывая подчас исключительное влияние на другие сакральные атрибуты.

Уместно поставить вопросы: почему вообще возникла потребность в том, чтобы некто, а не сам человек (человечество) искупил грехи? Что такое само искупление?

Постоянный поиск и определение кого-то сверхъестественного, трансцендентного, могущественного и в то же время милосердного, кто поможет в решении самых главных проблем жизни и смерти, а точнее, сделает это сам, — исконная и, по-видимому, неистребимая тенденция человека, доказывающая, что себе он в столь важных делах совсем не доверяет. На это у него, конечно, есть веские основания, смутно предугадываемые или чаще лежащие вне сознания. Личность сначала как бы делегирует божеству (а часто и так называемую вождю) соответствующие права и возможности, причем чрезвычайно широкие, лежащие за пределами человеческих, затем (таким сложнейшим путем) этим божеством совершается то, что представляется совсем непосильным анемичному разуму человека. Грех в религиозном понимании есть не что иное, как способ объяснения несчастий, поэтому нетрудно убедить себя в собственной греховности. Проблема греха и его искупления — это та проблема, которая вызывает особенно острую тревогу, главным образом потому, что без искупления греха, т. е. его снятия, устранения, невозможно обеспечить себе загробное существование.

Искупление и спасение — это почти одно и то же. Искупить грехи людей своей смертью, несмотря на всю невероятность этого, христианское учение сочло вполне возможным. Вообще без цели искупления распятие (казнь) Христа во многом представляется бессмысленным. Но его казнь ради спасения всех людей вполне в духе всего учения. Иисуса многие теологи, в частности русские, называли вторым Адамом, подразумевая тем самым, что он искупал грехи первого Адама. Эту идею очень детально развил апостол Павел в Послании римлянам (5:12–19), и она заняла более чем прочное место в христианстве.

Искупление — это возможно более полное возмещение нанесенного ущерба, прежде всего возмещение нематериальное, духовное, моральное, психологическое, это несение кары, претерпевание таких же или даже больших страданий и мучений, чем были причинены жертве, при полном, конечно, раскаянии в содеянном. Искупление может быть тогда, когда даже сам человек лично в произошедшем не виновен, но по каким-то соображениям высшего порядка берет вину и на себя, чувствует себя ответственным за произошедшее.

Понятие «искупитель» может также использоваться, согласно Библии, в смысле «спаситель». Так, несчастный Иов, замученный Яхве, говорит: «А я знаю, Искупитель мой жив и он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию» (Иов, 19:25).

Но иначе понимает искупление, ссылаясь на апостола Павла, А. Швейцер. Опираясь на послания этого апостола, он пишет, что искупление у него мыслится космологически.

Человеческая природа преображается, преходящее сменяется непреходящим — потому что весь мир, а с ним и человек переходит из одного состояния в другие. Искупление, которое переживает верующий, не есть поэтому событие, разыгрывающееся обособленно: между верующим, Богом и Христом, но — мировой процесс, к которому он становится причастен. Не приняв в расчет космическую обусловленность первохристианского представления об искуплении, невозможно составить правильное понятие об искуплении, невозможно составить правильное понятие о раннехристианской религиозности[32].

Между тем тексты посланий апостола Павла не дают оснований считать искуплением нечто, что совершается на космическом уровне, хотя, конечно, апостол и говорит в своих посланиях о действиях, которые должны быть совершены христианами на небесах. Разумеется, христианин верит, что мессия берет на себя искупительное страдание, которое должен претерпеть человек, чтобы получить прощение за свои грехи. Этот вывод вырастает из общей оценки страдания как искупления и очищения. Но, как хорошо известно, со времен мученической гибели Иисуса человечество отнюдь не стало чище, хотя страдало слишком часто. Очищение же через страдание было известно еще древним греками, уверен, не только им. Люди всегда верили в очистительную силу страдания, поэтому их мифология заставила спасителя принять мученическую смерть на кресте. Но мифология забывает, что он страдал совсем как человек, а не бог; впрочем, достаточно сомнительно, чтобы бог страдал.

Иисус понимается в христианстве как спаситель от первородного греха, но не только первородного, а вообще всех грехов, всей греховности человеческого рода. Иисус — бог уже потому, что только кровь бога может спасти такое человечество. То, что мессия умирает, доказывало, что он человек или «дитя человеческое», он страшился смерти, страдал и умирал совсем как обычный смертный. Но нужно было, чтобы этот «обычный смертный» воскрес, что давало надежду другим людям на воскресение. В то же время он воскрес и как бог, вписываясь в известный архетип воскрешающего бога.

Глава 2. Мессия как архетип

Мессия — спаситель — один из главных архетипических образов. Собственно, идея бога во многом, хотя и не полностью, есть идея спасения и помощи. Поэтому она могла появиться уже в первобытном обществе. Существенные черты спасителя имеет древнеегипетский Осирис, который, подобно Христу, был изувечен силами зла и претерпел смерть, но восстал из мертвых, сделавшись царем подземного мира, который во всех религиях занимает одно из первых мест в учениях. Для древних египтян загробное существование имело огромное значение, в связи с чем спасительные возможности Осириса существенного расширялись. Вот почему Осириса можно отнести к первым спасителям.

Как справедливо отмечается в «Мифах народов