Валентина Еремеева - Мальчики и девочки — два разных мира Страница 17

А если бы мамы их все-таки привели, но на следующий год, когда та же школа получила статус гимназии и стала ограничивать прием с помощью конкурсного отбора? Оказывается, мамы во многом были правы. Отбор, как и в большинстве школ, проводился с упором на развитие речи и речевого мышления, и прошли в гимназию в основном «мыслители» (будущие крепкие середнячки), а среди мальчиков смешанного типа, увы, попали в гимназию единицы. «Художников», на которых родители возлагают такие большие надежды, тоже прошло немного, и, как мы знаем, большинству из них учиться в гимназии будет трудно, намного труднее, чем в обычной школе.

А если изменить методику отбора? Сказано — сделано.

В список конкурсных методик внесли тесты на внимание, разные виды памяти, образное мышление и… получили такой же по составу класс, что и тот, который сформировали сами мамы без всякого отбора. Тогда исключили тесты на память (она прекрасно развивается за время учебы) и расширили число тестов на пространственное и образное мышление. И вот он — идеальный для обучения в гимназии класс: по сравнению с классом, отобранным по методикам на речевое развитие, в 4 раза снизилось число мальчиков-«мыслителей», в 3,5 раза возросло число детей смешанного типа.

Но эксперимент продолжался: еще более усложнили тесты на пространственное мышление и добавили тесты на воображение-творческое мышление. И кто же она, творческая личность, кто сумел преодолеть новый рубеж? Вот они: «художники» и левши. Почти каждый пятый мальчик в этом классе пишет левой рукой. У нас идет разговор о мальчиках, но заметим сразу: и почти каждая четвертая или пятая девочка (всего 19 % детей).

Итак, при любом виде отбора наименее страдает группа мальчиков-«художников»: по сравнению с массовой школой их число в отобранных до конкурсу классах либо сохраняется на том же уровне, либо выше, чем обычно в группе мальчиков данного возраста. «Мыслители» попадают в первый класс исключительно в тех случаях, когда отбор ведется по уровню развития речи, и значительное их число отсеивается при всех других видах отбора.

Мальчики смешанного типа лидируют, если, кроме речевого мышления, тестируется и образное, и лишь единицы их попадают в класс, когда отбор ведется по другим признакам. Левши и другие правополушарники («художники») лучше других преодолевают порог отбора, если упор делается на творческое и пространственное мышление (рис. 21).

Конкурсный отбор мальчиков

Рис. 21. Избирательность разных видов конкурсного отбора мальчиков 6–7 лет с разными типами функциональной асимметрии мозга.

А как действует отбор в отношении девочек? При отборе престижа в английскую школу, при отборе по показателям развития речи, внимания, памяти и т. д. состав класса по индивидуальным типам асимметрии мозга не отличается от состава детей в массовой школе, где отбора нет. Нет значительных различий и при углубленном отборе по показателям речевого развития: в этом случае чуть меньше попадает в школу «мыслителей» и чуть больше девочек смешанного типа асимметрии (но только правоглазых). То есть отбор как бы не влияет на состав класса — из каждого типа отсеивается одинаковый процент детей.

Можно думать, что уровень развития данных психических функций мало зависит от индивидуальных особенностей развития двух полушарий мозга у девочек. Отбор начинает работать при включении методик на образное, пространственное мышление. В этом случае преимущественно поступают в школу девочки смешанного типа (но только правоглазые) — их в этих классах в 3 раза больше, чем в обычной массовой школе. Надо отметить, что это единственный тип девочек, который наименее страдает при любых видах отбора, — их всегда проходит больше, чем в массовую школу. Число девочек-«художников» при любом виде отбора стабильно остается на одном и том же уровне, том же, что и в массовой школе.

В таком случае закономерен вопрос: а кого же мы отбираем и оправдывает ли конкурсный отбор в том виде, в котором он проводится, поставленные цели? Чаще всего не оправдывает. Если он нужен для того, чтобы педагог мог работать только с той группой детей, которую он способен обучить по данной методике, то для каждой методики необходимо разработать свой способ отбора, свои методики и тесты, а не брать тот случайный набор тестов, который доступен педагогу, или которые применяются в соседней школе, или те, которые разработаны в «высших инстанциях» — одни на все типы школ.

Но, предположим, отобрал педагог начальной школы для себя группу детей, которых легко научить по данной методике основам грамоты. Тогда встает вопрос: а хорошо ли детям в коллективе, составленном из одинаковых по типам асимметрии мозга, по типам мышления, по типам психики сверстников, легко ли жить и учиться в таком классе, легко ли найти друзей среди похожих на тебя?

Наши исследования показывают: нет, нелегко, тяжело складывается такой коллектив, сложны в нем отношения между детьми, трудно учителю при передаче определенного круга знаний — не на кого опереться в классе, нет разнообразия откликов, многосторонности восприятия материала.

Другой вопрос связан с переходом из начальной школы в среднюю, так как методы преподавания часто не увязаны между собой и разные предметы могут подаваться по разным методикам: «левополушарным» или «правополушарным». В этом случае отбор в первый класс может сыграть о детьми в средней школе злую шутку: отбирали один тип, который был успешен в первых классах, а в средней школе именно эти дети наименее успешны, так как принципиально меняются методы обучения, опора делается на другой тип мышления.

Это трагедия для детей и причина непонимания и конфронтации между учителями начальной и средней школы.

«Как вы их учили, если ваши отличники у нас из троек не вылезают?» Да и учителей в средней школе много, и каждый при преподавании своего предмета выбирает методику, которая оптимальна для какой-то одной части детей и трудна для обучения остальных. И между учителями нет согласованности, по разным предметам методические подходы могут быть прямо противоположными.

Но, скажете вы, есть ведь гуманитарные предметы и математические, а это уже предполагает, что первые основаны на эмоционально-образном мышлении, а вторые — на рациональнологическом. И будете не совсем правы. Мы уже приводили пример с решением одной и тоц же геометрической задачи детьми с разными типами функциональной организации мозга. Среди выдающихся математиков и физиков преобладают левополушарники: Пифагор, который говорил: «Все есть число…»; Ферма, который мыслил формулами; Лейбниц, который писал о логическом исчислении. Но среди них был и Ньютон, который открыл закон всемирного тяготения с помощью образа — падающего яблока, и Эйнштейн, который до 4 лет почти не говорил, страдая дислексией, обнаруживал слабые способности по математике, физике и древним языкам, был изгнан из школы, но создал теорию относительности.

А почему именно правополушарнику Эйнштейну удалось решить проблему, которая не давала покоя ведущим физикам мира? А потому, что теория относительности не вписывается в те цепочки умозаключений, которые способен выстроить ученый левополушарного типа, а требует охватить нетрадиционным целостным взглядом все сложные и противоречивые факты, отрешиться от тирании штампов и классификаций, которые расчленяют, искусственно дробят целостную картину мира. На такое способен только правополушарник. Так же, как понять и принять, что свет является одновременно и потоком частиц, и волной, способен тоже только ученый правополушарного типа, такой, как Ньютон. И все открытия подобного рода, которые полностью меняют, взрывают созданную ранее картину мира, уводят с привычной дороги рассуждений и умозаключений, ломают привычные рамки знаний — все это делается обычно людьми правополушарного типа.

Можно привести и еще один удивительный пример: английский физик Стивен Хокинг обладает уникальной способностью решать сложнейшие физико-математические задачи, не выписывая длинные ряды уравнений, а каким-то непостижимым образом сразу выдавая результат. По-видимому, здесь работает не рационально-логический способ мышления, а образный, интуитивный, опирающийся не только на огромные знания, но и на способность мыслить целостно, отрешиться от прессинга букв, цифр, формул.

Но почему мы так уверены, что одни из этих выдающихся ученых левополушарники, а другие правополушарники? Иногда мы судим по косвенным признакам, а в каких-то случаях можем говорить с уверенностью. Эйнштейн, например, был левшой, и после его смерти было обнаружено, что правое полушарие его мозга значительно больше, чем левое. Хокинг же страдает тяжелой болезнью с полной потерей речи (дефект левого полушария) и обездвиженностью. Общается он с помощью электронного синтезатора речи, а передвигается на моторизованной коляске.