Карен Хорни - Наши внутренние конфликты. Конструктивная теория невроза Страница 2

И хотя первоначально конфликты связывались с противоречивыми аттитюдами к другим, со временем в число их причин были включены противоречивые аттитюды к самому себе, противоречивые качества и противоречивые множества ценностей.

Повышенное внимание к наблюдению открыло мне глаза на значение таких конфликтов. То, что меня поразило с самого начала, так это слепота пациентов в отношении своих внутренних противоречий, очевидных для всех окружающих. Когда я указывала на такие противоречия, пациенты становились уклончивыми и, казалось, теряли интерес к продолжению анализа. После неоднократных экспериментов подобного рода я поняла, что уклончивость выражает глубокую неприязнь к признанию этих противоречий. Наконец, панические реакции на внезапное осознание конфликтов показали мне, что я работаю с динамитом. Пациенты имели хорошее основание всеми способами избегать подобных конфликтов: они боялись той силы, которая разрывала их на части.

Затем я начала осознавать, какое поразительное количество энергии и ума вкладывалось в отчаянные попытки «решить» конфликты или, более точно, отвергнуть их существование и создать искусственную гармонию. Я наблюдала четыре основные попытки решения конфликтов примерно в том же порядке, в котором они описаны в этой книге. Первая состояла в том, чтобы принизить значение одного из конфликтующих влечений и возвысить значение ему противоположного. Вторая состояла в том, чтобы «двигаться от людей». Функция невротического обособления предстала теперь в новом свете. Обособление было частью базисного конфликта, т. е. являлось одним из конфликтующих аттитюдов к другим; но оно также представляло попытку решения конфликта, поскольку сохранение эмоциональной дистанции между « Я » и другими нейтрализует конфликт. Третья попытка была другого рода. Невротик, вместо движения от других, двигался от самого себя. Его подлинное целостное « Я » переставало отчасти быть для него реальным. На месте реального «Я» невротик создавал идеализированный образ самого себя, в котором конфликтующие стороны настолько видоизменялись, что больше не казались таковыми, а выглядели разными сторонами богатой личности. Такое объяснение помогло понять множество невротических проблем, которые до сих пор были за пределами нашего понимания и тем самым нашей терапии. Оно также прояснило естественную связь двух невротических влечений, которая ранее казалась невозможной. Потребность в совершенстве теперь выглядела как попытка достигнуть соответствия со своим идеализированным образом; желание быть предметом восхищения можно рассматривать как потребность пациента иметь внешнее подтверждение того, что он действительно соответствует своему идеализированному образу. И чем дальше образ был удален от реальности, тем более ненасытным было это желание. Из всех попыток решения конфликта идеализированный образ, вероятно, является самым важным из-за своего долговременного воздействия на личность в целом. Идеализированный образ порождает новый внутренний раскол личности и поэтому требует организации новых защитных мер. Четвертая попытка связана в основном с устранением указанного раскола, но она помогает облегчить решение и других конфликтов. Посредством того, что я называю экстернализацией, внутренние процессы ощущаются как протекающие вне «Я». Если идеализированный образ означает шаг в сторону от действительного «Я», то экстернализация представляет еще более радикальное расхождение. Она порождает новые конфликты или значительно обостряет исходный конфликт — между «Я» и внешним миром.

Я остановилась на этих четырех способах решения конфликта частично оттого, что они, как можно заметить, регулярно наблюдаются во всех неврозах, хотя и в разной степени, и частично потому, что они порождают резкие изменения личности. Но эти способы никоим образом не являются единственными. Менее важными оказываются такие стратегии, как деспотическая справедливость, чьей главной функцией является подавление всех внутренних сомнений; жесткий самоконтроль, который посредством невероятной силы воли сдерживает разрываемую личность от полного распада; и цинизм, который, пренебрежительно относясь ко всем ценностям, исключает все конфликты, порожденные несовместимостью идеалов.

Между тем для меня становились все более ясными следствия всех этих неразрешенных конфликтов. Я наблюдала разнообразные страхи, которые порождались на совершенно пустом месте якобы из-за неотвратимого падения моральных устоев; глубокую беспомощность как следствие чувства безысходной запутанности.

Только после того, как я уяснила значение невротической беспомощности, стало, наконец, проясняться значение садистских наклонностей. Теперь я понимала, что они представляют попытку невротика, отчаявшегося когда-либо быть самим собой, восстановить целостность своей личности, начав жить жизнью другого. И всепожирающая страсть, которую часто можно наблюдать в садистских действиях, также вырастает из ненасытной потребности невротика в мстительном триумфе. Мне стало ясно тогда, что потребность в деструктивной эксплуатации фактически была не отдельной невротической наклонностью, а исключительно никогда не исчезающим выражением той всеобъемлющей целостности, которую за отсутствием более подходящего термина мы называем садизмом.

Так развивалась теория невроза, чей динамический центр образует базисный конфликт между аттитюдами «движение к людям», «движение против» и «движение от» людей. Из-за своего страха быть расколотым на части, с одной стороны, и необходимостью функционировать в качестве единой личности — с другой, невротик делает отчаянные попытки разрешить этот конфликт. Пока он способен создавать какое-то подобие искусственного равновесия, постоянно возникают новые конфликты и постоянно требуются все более новые средства для их нейтрализации. Каждый шаг в этой борьбе за единство личности делает невротика более враждебным, более беспомощным, более нерешительным, более отчужденным от самого себя и других, а ее результатом становится то, что препятствия, ответственные за конфликт, становятся еще более непреодолимыми, а их реальное устранение — все более недостижимым. Наконец, он теряет всякую надежду и может попытаться восстановить свою целостность с помощью садистских действий, которые, в свою очередь, увеличивают его беспомощность и порождают новые конфликты.

Сказанное представляет достаточно мрачную картину невротического развития и его результата — структуры невротического характера. Почему тем не менее я называю свою теорию конструктивной? В первую очередь потому, что она устраняет неоправданный оптимизм, что мы можем «лечить» неврозы абсурдно простыми средствами. Но отсюда не следует в такой же степени неоправданный пессимизм. Я называю эту теорию конструктивной, потому что она позволяет нам прежде всего понять и устранить невротическую беспомощность. В не меньшей степени я называю ее конструктивной, потому что вопреки своему акценту на серьезности невротических проблем она позволяет не только смягчать лежащие в их основе конфликты, но и разрешать их, и тем самым открывает возможность достигать реальной интеграции личности. Невротические конфликты нельзя разрешать рационально. Попытки невротика решить конфликт не только тщетны, но и опасны. Но эти конфликты могут быть разрешены посредством изменения тех внутренних условий, которые их вызвали. Любая добросовестно выполненная аналитическая работа изменяет эти условия и делает невротика менее беспомощным, менее нерешительным, менее враждебным и менее отчужденным от себя и от других.

Пессимизм Фрейда относительно неврозов и их лечения проистекал из его глубоко скрытого неверия в человеческую порядочность и развитие человека. «Человек, — утверждает Фрейд, — осужден на страдание или разрушение. Влечения, которые управляют им, можно только контролировать или, в лучшем случае, «сублимировать». Мое личное убеждение состоит в том, что человек обладает возможностью, как и желанием, развивать свои способности и становиться нормальным человеческим существом и что способности значительно сужаются, если отношение человека к другим и тем самым к самому себе нарушено и продолжает оставаться дезорганизованным. Я верю, что человек может изменяться и продолжает изменяться, пока живет. Это убеждение становилось тем сильнее, чем более глубоким становилось понимание природы неврозов.

Часть1. Невротические конфликты и попытки их решения

Глава 1. Острота невротических конфликтов

Позвольте начать с утверждения: не только невротики имеют конфликты. Раньше или позже наши интересы, наши убеждения сталкиваются с интересами и убеждениями тех, кто окружает нас. А поскольку такие столкновения носят повседневный характер, внутренние конфликты составляют неотъемлемую часть всей человеческой жизни.