Коллектив авторов - Лев Толстой в зеркале психологии Страница 2

– Почему невозможно благо в рамках личного существования?

– Во-первых, потому что появляется борьба ищущих личного блага существ между собой; во-вторых, возникает обман наслаждения, приводящий к трате жизни, к пресыщению, к страданиям, и, в-третьих, смерть. А я желал детям счастья.

– С чего начинается разумная жизнь?

– С самоотречения во имя Бога. Человек подчиняет свою жизнь воле Бога, понимая, что только эта высшая воля может объединить человечество.

– Зачем?

– Затем, что человечество – это не совокупность отдельных личностей, а целостность, развивающаяся по своим законам и движущаяся в соответствии с определенной целью. Если человек находит в себе силы изменить свое мировосприятие настолько, чтобы хотя бы не мешать этому движению, а в идеале – полностью ему подчиниться, то он живет жизнью не личностной, а разумной.

– Вы связываете понятие личности с понятием «личина» – маска?

– Личность – это то, что связано с человеком только поверхностно.

Пьер Безухов, когда находился в особо тяжелых для его духа условиях, вспомнил старичка учителя. Ему представилось, что учитель показывает глобус — «живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров». Вся его поверхность состояла из капель. «Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.

– Вот жизнь, — сказал старичок учитель.

«Как это просто и ясно, — подумал Пьер. — Как я мог не знать этого прежде».

– Когда человек начинает жить разумной жизнью?

– В первой половине своей жизни человек большое внимание уделяет жизни плотской, но с возрастом в нем растет осознание своей миссии в этой жизни (по крайней мере, должно расти). По мере угасания жизнедеятельности тела идет постепенное возрастание деятельности духа. Как только человек достигает своего «потолка» в духовном развитии, наступает духовная смерть, которая может прийти даже при жизни человека, не осознаваясь им. Но иногда при осознании смерти наступает просветление, и тогда человек анализирует прожитые годы и успевает раскаяться о пусто прожитой жизни. Это раскаяние приближает его к Богу, и рост духовности в последние дни или даже минуты жизни идет очень интенсивно, частично спасая душу человека.

– Как может проявляться подобное изменение? Что человек чувствует в кризисный период?

– Один человек придумывает себе предлоги, чтобы спешить, не поспевать, делать торопливо, он весь суета. Другой видит повод для злобы. Третий во всем ищет повод для своего возвеличивания. Четвертый – для печали, а пятый – для любви. Люди создают себе иллюзию жизни, в то время как важны духовные свойства.

К подобным иллюзиям относится представления о судьбе: «И какая удивительная случайность! Ведь надо же, чтобы это дело пришлось именно на мою сессию, чтобы я, нигде не встречая ее десять лет, встретил ее здесь, на скамье подсудимых! И чем все это кончится? Поскорей, ах, поскорей бы!»

Он все не покорялся тому чувству раскаяния, которое начинало говорить в нем. Ему представлялось это случайностью, которая пройдет и не нарушит его жизни. Он чувствовал себя в положении того щенка, который дурно вел себя в комнатах и которого хозяин, взяв за шиворот, тычет носом в ту гадость, которую он сделал. Щенок визжит, тянется назад, чтобы уйти как можно дальше от последствий своего дела и забыть о них; но неумолимый хозяин не отпускает его. Так и Нехлюдов чувствовал уже всю гадость того, что он наделал, чувствовал и могущественную руку хозяина, но он все еще не понимал значения того, что он сделал, не признавал самого хозяина. Ему все хотелось не верить в то, что то, что было перед ним, было его дело. Но неумолимая невидимая рука держала его, и он предчувствовал уже, что он не отвертится».

– Значит, жизнь мира совершается по воле Бога? Что же здесь зависит от отдельного человека?

– Он должен пытаться понять смысл этой воли, для чего надо, прежде всего, исполнять ее – делать то, чего от нас хотят. А если я не буду делать того, чего хотят от меня, то и не пойму того, чего хотят от меня, а уж тем менее – чего хотят от всех нас и от всего мира.

«Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и, к удивлению, замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что все, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что все это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростью».

– Процесс жизни уподобляется завязыванию узлов, которые нужно постоянно развязывать. Что же побуждает человека делать это?

– Есть три двигателя жизни человеческой: а) чувство, вытекающее из общения с другими существами; б) подражание, внушение, гипноз, и в) вывод разума. На миллион поступков, совершающихся вследствие первых двух двигателей, едва ли один совершается на основании выводов разума. Распределение это происходит и в каждом человеке, но в различных долях.

– Как человеку подготовиться к реализации смысла его жизни?

– Чтобы соответствовать замыслу божию и выполнять его задачи, необходимо выработать в себе два чувства: самоунижения и смирения. Основной недостаток воспитания в роскоши – в развитии гордыни. Противоположные чувства более развиты у простых людей. Легче верблюду пройти через игольное ушко, чем богатому войти в царство божие.

– У кого же можно научиться смирению?

– У простого народа. Вся жизнь этих людей проходит в тяжелом труде, но они менее недовольны жизнью, чем богатые. Я полюбил этих людей. Чем больше я вникал в их жизнь живых людей и жизнь таких же умерших людей, про которых читал и слышал, тем больше я любил их, и тем легче мне самому становилось жить. Я жил так года два, и со мной случился переворот, который давно готовился во мне, и задатки которого всегда были во мне. Со мной случилось то, что жизнь нашего круга – богатых, ученых – не только опротивела мне, но потеряла всякий смысл. Все наши действия, рассуждения, наука, искусство – все это предстало мне как баловство. Я понял, что искать смысл в этом нельзя. Действия же трудящегося народа, творящего жизнь, представились мне единым настоящим делом. И я понял, что смысл, придаваемый этой жизни, есть истина, и я принял его.

– Что нужно делать каждому человеку?

– Прежде всего, не лгать перед собой, как бы ни далек был путь жизни человека от истинного пути, открытого разумом. Нужно отречься от осознания своей правоты, своих преимуществ, особенностей перед другими людьми и признать себя виноватым. Но главное – исполнять тот вечный, несомненный закон человека – трудом всего существа своего, не стыдясь никакого труда, бороться с природой для поддержания жизни своей и других людей.

– Однако люди далеко не всегда следуют этим советам. Чаще они предпочитают не совсем адекватные способы ориентироваться в жизни.

– Для людей моего круга было четыре выхода из того ужасного положения, в котором мы все находились. Первый – выход неведения, который состоит в том, чтобы не знать, не понимать того, что жизнь есть зло и бессмыслица. Второй – выход эпикурейства, состоящий в том, чтобы, зная безнадежность жизни, пользоваться теми благами, какие есть. Третий – выход силы и энергии, который состоит в том, чтобы, поняв, что жизнь есть зло и бессмыслица, уничтожить ее. Четвертый – выход слабости, который состоит в том, чтобы, понимая зло и бессмысленность жизни, продолжать тянуть ее, зная наперед, что ничего из нее выйти не может.

– А в каком разряде находились вы?

– В четвертом.

– Где же настоящий выход?

– Выход из сложившегося состояния достаточно прост: спрашивать надо, не зачем я живу, а что мне делать. Я старался не смешивать процесс и результат. Главное правило для жизни – это натягивать ровно с обоих концов постромку совершенствования – и мысленного, и жизненного, чтоб одно не отставало от другого и не перегоняло. А то получается, что у нас идеалы высокие, но жизнь подлая, а у народа жизнь высокая, но идеалы подлые.

– Идеалы тоже могут быть подлинными и мнимыми.