Шалва Амонашвили - Как живете, дети? Страница 22

Глава IV. Так же, как Орфей... (20 ноября)

II класс в системе начальной школы, обучающей детей с шестилетнего возраста, я считаю переломным в силу ряда причин. Мы, я и мои дети, — одна семья — это раз. Интересы детей и сферы их познавательной деятельности резко расширяются — это два. Дети тянутся к общественным и коллективным делам — это три. Они взрослеют настолько, что воспитание их значительно усложняется, — это четыре. Дети начинают задумываться над общением с ними взрослых — это пять.

На днях Ираклий дал мне посмотреть третий том своего «Мзиури» («Солнечный»), где я обнаружил страницу, на которой нарисована шахматная доска, вокруг нее наклеены вырезки из шахматных этюдов, фигуры. А в окрашенном в желтый цвет треугольнике записано: «Хочу хорошо уметь играть в шахматы. Часто играю с отцом. Радуюсь, когда действительно выигрываю, но мне не нравится, когда дают выиграть».

Вот так, им не нравится уже, когда с ними сюсюкаются. Дай им серьезные дела, установи с ними отношения без скидки на их детство, то есть — деловые отношения, дай им жить взрослой жизнью!

Но почему дети так стремятся быть взрослыми, поскорее войти во взрослую жизнь?

Каждодневное общение с моими второклассниками все больше и больше убеждает меня в том, что действительное детство детей — это процесс взросления, действительное счастье ребенка — это ощущение того, что он взрослеет, он уже большой. Однако взросление само собой, без социального общения не происходит, и для него очень важно утвердить свою взрослость именно в среде тех, кто старше. Ну, конечно, это не значит, что одновременно дети приобретают и соответствующий опыт. Они стремятся войти во взрослую жизнь всегда чуть раньше, чем сами готовы для нее. Они пробуют, испытывают себя в том или другом (хорошем или плохом) деле, которым обычно заняты взрослые.

Нам, взрослым, надо и радоваться стремлению детей стать поскорее взрослыми и бояться, ибо дети могут войти не в такую жизнь взрослого, к которой мы готовим их. Они могут войти не в трудовую жизнь, что в действительности и есть сущностная черта взрослого сознательного человека, а в ту легкую жизнь, которая осуждается обществом. Ребенок может утверждать свою взрослость тем, что пристрастился к некоторым пагубным для его здоровья привычкам и искажающим его жизнь поступкам.

Вот вышел сегодня из туалета Бадри. Он почему-то долго там возился. Выходят из туалета «взрослые» старшеклассники, они хлопают по плечу мальчика, молодец, говорят, есть у тебя успехи. И Бадри доволен похвалой старшеклассников.

— Подойди ко мне! — говорю мальчику. — Когда у тебя день рождения?

Я знаю, когда его день рождения. Мне нужно, чтобы он что-то сказал мне, а я в это время успею вдохнуть воздух прямо из его рта. Мальчик открывает рот, и мне сразу все становится ясно. Становятся понятными каждодневные туалетные увлечения мальчика, его неестественные связи и близость со старшеклассниками, причина бледности его лица. Я волновался за него, несколько раз пытался связаться с родителями и выяснить, не болен ли он чем-нибудь. Но родители были так заняты, что мне не удалось повидаться с ними. Ожидал всего, но не этого. Нюхаю пальцы мальчика. Как это могло произойти? Он входит во взрослую жизнь через строго запретную детям и подросткам дверь, прекрасно зная, что нельзя входить в эту дверь. Потому и смотрит теперь на меня с испугом. Ну как, мальчик, пустить мне тебя дальше в эту «взрослую» жизнь или вернуть немедленно в свое положенное детство? Тут у меня нет альтернативы.

— Значит, скоро тебе исполнится 9 лет? — и я забираюсь в его карманы. Вот скомканная половина сигареты, я прячу ее в кулак, чтобы никто не заметил. Мой дружелюбный тон сразу обрывается.

— Неужели это правда?! — говорю я возмущенно.

Почему я не подумал о том, что следует провести профилактические меры? Ведь это могло произойти! Ну что же, что в моей прошлой практике во II классе ничего подобного не было! А возможно, и было, но я не мог представить себе такое, потому ни разу ничего не заметил! Дети находятся в постоянном общении со взрослыми и видят, чем они увлечены, они общаются и со старшими по возрасту ребятами.

Как мне теперь поступить с этим маленьким, который пробует свою взрослость в курении?

Накричать на него? Нет, это не мой стиль воспитания, не верю я такому методу извержения гнева.

Взять с него слово, что больше не будет? Нет, это будет слишком мягкой реакцией на такой необычный в жизни второклассников поступок.

Сохранить его тайну и простить? Конечно же, нет, это будет скорее поощрением, нежели предупреждением.

Дать детям на осуждение? Рискованно, потому что дети могут разорвать с ним дружбу, а если узнают и родители, то они могут запретить своим детям дружить с «плохим» мальчиком.

Может быть, вызвать родителей и сказать, чтобы они проявили больше внимания к мальчику? «Видите, чем ваш сын занимается, и вам все некогда за ним присмотреть, прийти в школу!» Однако, зная их, я представляю, какие будут приняты меры, какой скандал поднимется в семье. Конечно, я должен сообщить о случившемся, но одновременно нужно дать родителям строгие наставления, как действовать.

А если повести его к врачу? Пусть тот с помощью наглядных плакатов напугает его! Да, но и это не решающая проблему мера.

Надо дать ему жизненный урок, строгий, доступный, внушительный. На что этот урок должен опираться? Может быть, надо, чтобы он был жестоким? Пройдут годы, и, по всей вероятности, вспомнит он добрым словом и меня, и своих родителей за то, что мы дали ему урок на всю жизнь. Да, именно урок, длительный, долгий, а не 35-минутный я должен ему преподнести. Он нужен и другим. Ему — урок предотвращающий, а всем остальным — урок профилактический. Урок этот должен быть продуманным, глубоким, он должен привести и его, и всех остальных вместе и в отдельности к критическому осмыслению некоторых поступков взрослых.

Взрослые ведь тоже бывают разные — хорошие, плохие; бывают взрослые грубые, невоспитанные, с дурными привычками и поступками, безалаберные, бездельники. Мои дети должны знать это. Если бы все взрослые, с которыми ребенок общается, которых видит, о которых слышит, олицетворяли бы образец человечности, высокой морали, то, уверен, проблема воспитания или вовсе исчезла бы из жизни общества, или же имела бы лишь символическое значение. Но беда в том, что наше воспитание — организованное, целенаправленное — есть, с одной стороны, воплощение идеалов будущего, с другой же стороны, отгораживание детворы, молодого поколения от всех тех проявлений асоциальности и аморальности, грубости и хамства, нежелательных привычек, поступков и действий, против которых борется общество.

Однако отгородить — это не значит заставить детей ходить с закрытыми глазами. Здесь скорее мыслится устранение всяких нежелательных социальных проявлений хотя бы в том окружении, в котором живет ребенок. Ребенок видит, слышит, догадывается, и его слабая жизненная закалка, его пристрастие к взрослению через образы праздной жизни взрослых влекут его войти именно в те двери, на которых крупными буквами написано: «Детям вход строго воспрещается!» Могут ли удержать его такие строгие предостережения от неудержимой тяги познать запрещенный мир? Не всегда. Могут в том случае, если они исходят от умного воспитателя, который знает, как провести его мимо этих дверей (так как жить среди людей и проходить мимо, не замечая их, невозможно), чтобы ребенок поверил: входить туда ему действительно неинтересно, действительно опасно. Могут еще тогда, если вырвавшегося из-под надзора ребенка перед этими дверьми встретят добрые люди, ну, скажем прохожие, которые не позволят ему войти туда.

Думаю, не стоит публично уличать мальчика. И родителям скажу, чтобы они без лишнего шума усилили контроль за ребенком. Надо еще выяснить обстоятельства, которые толкнули (да, именно толкнули) ребенка к курению. Курит ли отец? А вдруг окажется, что курит и мать? А ребенку хочется быть таким, как папа, он так красиво двумя пальцами держит сигарету, выпускает дым, откидывая голову! Дымом пропитана вся квартира. Выходит, что родители уже сами приучили ребенка курить, так как он и без горящей сигареты дышит в квартире ее дымом.

А Вы, отец, сможете ли принять действенные меры, чтобы Ваш сын Не привык к курению? Как? Ремнем, криками, запугиванием? Да он же не послушается Вас! Не будет курить, скажем, еще года 3—4, ну, 5 лет. А что Вы сделаете с подростком, которому 13—15 лет? Ведь его уже ничем не запугать, тогда он и доброго совета не послушает, так как в этом возрасте еще больше будет стремиться к самостоятельности и взрослости. Нет, меры должны принимать мы все вместе и начиная с сегодняшнего дня. И давайте начнем с того, что вы, папа, и, может быть, мама, тоже демонстративно бросите курить, чтобы преподать своему сынишке пример родительской воли, преданности, дать ему возможность почувствовать, что значит в квартире чистый воздух. А затем будете неназойливо следить: кто будет пытаться приучать его к курению? Может быть, во дворе, где он играет, есть взрослые ребята, которые собираются в укромном месте и балуются сигаретами. Им доставляет удовольствие приучать к этому маленьких, смотреть и хохотать, как те захлебываются при первой же затяжке. Сделайте так, чтобы ваш ребенок больше времени проводил вместе с вами — с папой, мамой, со всей семьей. А я, со своей стороны, постоянно буду следить, с какими старшеклассниками он общается в школе, буду стараться изолировать его от них. Приму и другие меры. Ребенок должен убедиться в том, что перешагнуть некоторые запретные зоны не только опасно для его жизни, здоровья, но и непрощаемо.