Любовь Смирнова - Реально работающий проект. Счастье. Мечты. План. Новая жизнь Страница 26

Я стала искать решение и нашла. Совместная деятельность, и побольше! «Я должна перестать так много думать о работе… Думать — или делать это в ущерб мыслям о детях?» — осенило меня. Я достала телефон и позвонила сестре:

— Привет! Скажи, тебе удается думать о работе и детях одновременно?

— Ну, учитывая, что с некоторых пор я преподаю в лицее…

— Ах, ну да, я забыла! Да я не об этом!

— О чем тогда? Все счастьем своим мучаешься?

— Хм… Чужим, между прочим, тоже!

— Так что ты хотела спросить? Работа и дети?

— Да-да, именно. Тебе удается одновременно думать о работе и СВОИХ детях, и чтоб при этом ни они, ни дело не страдали? Она рассмеялась.

— Хороший вопрос! Только я тебе вот что скажу: самое главное — не совмещать мысли о том или об этом сразу. Главное — это ты и они, ваша поддержка. Взаимная. Всегда. — Ясно. Один за всех и все за одного…

— Вроде того! Ой, все, прости, до вечера, не могу больше говорить, мне пора… Пока-пока! — весело прощебетала Нора на прощанье, и трубка пискнула и смолкла.

И, наконец, я помню, что и наша тетушка 9 лет назад учила, что такой способ построения отношений в семье, когда родителей и ребенка объединяет общая цель, совместные дела — это сотрудничество. Томми сказал бы: как в бизнесе. Может, он и прав. Мы и дети — одна компания? Почему нет? Все равно отправной точкой в данном случае будет слово «мы».

Я присмотрелась к себе и постаралась вспомнить все, что говорила детям за последние месяцы, а самое важное и памятное — даже годы. Да, я старалась давать им свободу и научить самостоятельности. Но я стала кое-что забывать… Я должна всегда находиться, а не теряться, в минуту, когда нужно вовремя прийти на помощь, поддержать, растолковать, успокоить… Я! А кто же еще?!

Когда я подумала об этом, на крыльце раздался топот ног, дверь в прихожую открылась, и на пороге появилась Элис. «Мам! Хорошо, что ты дома! — сразу же сказала она. — Нам задали написать небольшую сказку. Можно я напишу про тебя? Ты будешь доброй феей…» Я засмеялась и обняла ее. «Конечно, можно! А ты случайно будешь не Золушкой?»

Мне кажется, что в нашей семье есть и общие ценности, и интересы, и даже семейные традиции. Все это рождает эмоциональную потребность друг в друге.

Правильно объясняем, чего мы от них хотим. и учим этому других людей…

Это беда взрослых — неумение спокойно объяснить, чего им от ребенка, собственно, нужно. Вроде бы папа или мама хотят, как лучше, а излагают свои мысли слишком эмоционально, что ребенок воспринимает как «неуважение» и «наезд» по отношению к нему. Когда Томми пытается указать Алексу на то, что он плохо отмыл руки от уличной грязи, а уже направляется к обеденному столу, он не говорит про то, что это негигиенично и вредно. Он говорит, что такой большой парень не умеет мыть руки, и над ним скоро вся школа будет смеяться, причем таким тоном, что даже мне тут же хочется спрятаться. Но вот руки уже помыли, все вроде бы уладилось, однако ребенок ест со слезами на глазах, а муж все еще на взводе: «Нет, ну ничего себе! Мой сын — грязнуля!»

«Папа просто волнуется за тебя. Томми, не нервничай, успокойся!» — пытаюсь вставить я свое слово и… нечаянно подливаю масла в огонь. «Я не грязнуля!» — бурчит Алекс, надувшись и отставив тарелку. «Я спокоен! — взрывается Томми. — А вот ты ему во всем потакаешь! Лучше объясни еще раз, что так нельзя, а надо вот так!»…

Справедливости ради могу сказать, что такое бывает не часто. Но… все-таки порой бывает! А значит, пора взяться за нас, взрослых. В конце концов, от таких затянувшихся разборок портятся не только настроение, но и аппетит, нервы и отношения в семье.

Не такая уж редкость, когда взрослые не могут спокойно и четко объяснить ребенку, чего они от него хотят, внятно озвучить ему свои ожидания. При этом они бесконечно его ругают, привлекают посторонних людей, чтобы те внушили сыну или дочери, каким ему (или ей) надо быть. Бедный ребенок запутывается и начинает думать не о том, как правильно следует поступить. Он думает, что родители — злые тираны, которые его не очень-то любят.

Я предложила Алексу после его прихода с прогулки помыть руки с мылом вместе. «У тебя же они совсем чистые», — хитро прищурился он. «Это только кажется. Я только что протирала пыль на полке с книгами». Он согласился. Мы поболтали о микробах, которые не видны без микроскопа. Я даже пообещала как-нибудь вскорости при случае показать ему микроскоп. Ясное дело, в семь лет Алекс не очень-то в таких штуках разбирается, но, кажется, пора ему объяснить. Как все мальчишки, он заинтересовался непонятным ему техническим приспособлением, позволяющим видеть то, что не видно всем остальным. «Это что, похоже на калейдоскоп?» — спросил Алекс. «Не совсем, — ответила я. — Но примерно похоже».

Может, я и говорю иногда со своими и чужими детьми, как ребенок. Мне кажется, они меня понимают лучше на своем «языке». Умение правильно обсудить возникшую проблему с ребенком — это своеобразное педагогическое искусство. Я всегда стараюсь помнить, что мы с ним говорим на равных. Мы ведь не борьбу ведем, а сотрудничаем, это вообще мой принцип по жизни — устанавливать отношения сотрудничества, а не соперничества. Мне самой так спокойнее. Но и у меня иногда это не совсем выходит. А получается так, по моим наблюдениям, в тех случаях, когда я выхожу из себя, когда меня что-то вдруг выбивает из привычной колеи. Например, зимой, выйдя во дворик нашего дома, я неожиданно увидела своих детей сидящими на крыше беседки. Вместо того чтобы спокойно попросить их слезть, я устроила скандал с криками типа: «Немедленно слезьте! Вы же оттуда сейчас свалитесь!» Потом у забора остановилась проходившая мимо соседка миссис Томпсон. «О, дети на беседке! — удивилась она. — Милые крошки, как вам это удалось?!». — «Действительно! — осенило меня. — Могу поспорить, слезть вам так просто оттуда не удастся. Сейчас начнете реветь и попросите вас снять. Так вот знайте: я вас не сниму!» — войдя в раж, я пообещала, что Алекс и Элис просидят на крыше беседки до позднего вечера, когда прогноз погоды обещал проливной дождь, который их намочит до последней нитки.

Не успела я закончить монолог под аханье миссис Томпсон, как мои малыши со смехом (хотя и не без возгласов и воплей) оказались на земле. Выразив удивление их неземными талантами к лазанью, я тут же поспешила высказать и надежду, что больше этого зрелища не увижу. «Ваша мама права, это небезопасно», — уходя, подтвердила соседка (за что миссис Томпсон отдельное спасибо).

— Ладно, мы не будем… Не надо волноваться… Нам самим лазать там уже надоело, — сказали дети. И точно, больше я их там не видела — видела только на горке и заборе, но и Бог уже с ним, с забором. Это все же не крыша высотой почти в три метра!

Я перелопатила за апрель кучу педагогической литературы и сделала вывод, что сотрудничество с детьми возможно. Но для этого надо с раннего детства вести с ними диалог, а не монолог. Если разговор начинается со слов «Я говорю, а ты молчи и слушай» — честное слово, не пройдет и нескольких лет, как нам придется говорить ребенку совсем другое. Например, «Что ты не отвечаешь, я же тебя спрашиваю, а не эту стенку». Или упрекать его в том, что он не делится с нами своими новостями и размышлениями. У меня немало знакомых, с детьми которых сейчас происходят или происходили в прошлом именно такого рода истории. Если коротко, это называется не чем иным, как отчуждением.

Но ведь мне интересно, что думают и чувствуют мои дети — и в этом весь секрет. Так же интересно было это в отношении меня и моей сестры моим родителям (да и сейчас это интересует их тоже). Я взяла себя в руки и перестала (чем очень горжусь) давать волю своим эмоциям, не позволила им больше вредить моим отношениям с детьми. Пусть они с самого раннего возраста чувствуют каждый день: они родителям интересны, каждая их мысль нас интересует, а кое-что мы попросим их объяснить, потому что они понимают это даже лучше нас!

Кстати, это правда. Мы, взрослые, полагаем, что в силу своего возраста и опыта можем считаться всезнайками, пусть даже и только по сравнению с малышами, но давайте же признаемся, что это не верно. Я, например, призналась себе в этом легко. Весь апрель я не корчила из себя всезнайку по принципу «Ты не понимаешь, я тебе все объясню», а делала наоборот — спрашивала у детей. И, если честно, почему-то абсолютно не удивилась, когда дети с первого же раза с готовностью начинали объяснять, что к чему.

«Главное, — сказала я Томми, когда Алекс и Элис уже мирно спали в своих комнатах на втором этаже, — чтобы они не думали, не ожидали, что их тут же осадят и начнут доказывать их неправоту». Он начал вспоминать свое детство, и мы прекрасно провели вечер.

Итак, я решила назвать свою задачу так: «Создать погоду для солнышка». Для солнечных дней в нашем доме. И для своих двух солнышек…