Дэниел Пинк - Новый мозг Страница 26

Способность создавать такие необычные, парадоксальные комбинации – функция правого полушария. Нейробиологи-когнитивисты из Дрексельского и Северо-Западного университетов установили, что интуитивные озарения, предшествующие тому моменту, когда изобретатель кричит: «Эврика!», сопровождаются резкой вспышкой активности в правом полушарии мозга. Если же решение проблемы требует более последовательной, Л-ориентированной манеры мышления, наш «центр открытий» пребывает в пассивности[139]. Умение активизировать правое полушарие становится все более необходимым сейчас, когда мы выходим из Информационного века. В современном бизнесе путь от изобретения к массовому производству совершается так стремительно, что люди и фирмы, стремящиеся к успеху, буквально не знают покоя. Им нужно изобретать, изобретать и изобретать – а реализацию изобретений отдавать на откуп аутсорсингу или автоматизации. А значит, востребованы будут те, у кого хватает умения и настойчивости экспериментировать с нестандартными комбинациями, кто готов к тому, что работа на вдохновении чревата ошибками. К счастью, такая способность к изобретательству живет в каждом из нас – даже если кто-то в это не верит. Послушаем, что говорит Тревор Бейлис, британский каскадер, переквалифицировавшийся в изобретатели и придумавший радио с механическим заводом, работающее без батареек и электричества: «Изобретательство – это не раздел магии, недоступный для непосвященных: пробовать может всякий». Большинство изобретений и новаций возникли благодаря перегруппировке старых идей. Именно те, кто рискнет развить в себе эту способность, станут королями Концептуального века.

Представьте себе: в один прекрасный день вы сидите в офисе, и начальник говорит вам: «А теперь одолжите мне свои уши». Поскольку буквальный смысл этой фразы связан лишь с очень неприятным значением, левое полушарие даст сигнал легкой тревоги (см. главу 1) и направит вопрос по другую сторону мозолистого тела. Правое полушарие успокоит своего напарника – оно поместит эту фразу в контекст и объяснит, что «одолжить кому-либо свои уши» – английская метафора. Ваш начальник вовсе не собирается играть с вами в Ван Гога – он хочет, чтобы вы его внимательно выслушали.

Метафора (перенос свойств одного предмета на другой) еще одно важное составляющее звено Симфонии. Однако, как и многие другие компоненты П-ориентированного мышления, оно пользуется незаслуженно плохой репутацией. «В западной традиции… метафора исключается из пространства рационального мышления», – пишет знаменитый лингвист Джордж Лакофф. Метафора часто считается средством украшения, достоянием поэтов и каких-нибудь кривляк, чем-то вроде одеколона, которым можно спрыснуть что-то заурядное или неприятное. На самом же деле метафора – один из основных инструментов мышления, ведь «наше мышление, – пишет Лакофф, – в значительной степени обуславливается метафорой»[140].

В нашем многогранном мире развитое восприятие метафоры – это свойство целостного сознания, которое многие когнитивисты называют «творческой рациональностью», и оно все больше повышается в цене. Каждое утро, выйдя из объятий Морфея и включив свет, мы уже знаем, что большую часть времени нам придется барахтаться в водовороте информации и цифр. Некоторые компьютерные программы способны систематизировать эти разрозненные частички и выстраивать из них модели. Однако только человеческий мозг умеет мыслить метафорически и видеть взаимосвязи, которые компьютер никогда не сумеет заметить.

Кроме того, в эпоху изобилия, когда на коне оказываются те, кто умеет придумывать нечто новое и привлекательное, искусство создавать метафоры становится жизненно важным. Жорж де Местраль, к примеру, заметил, как колючки репейника цепляются за шерсть его собаки, и в его воображении возникла метафора – идея о липучке Велькро[141]. Компьютер никогда бы так не смог. «Все, что вы творите, есть материализация чего-то иного; в этом смысле все, что вы творите, обогащено метафорой», – пишет хореограф Твайла Тарп. Она поощряет других развивать свой «метафорический коэффициент» – MQ, потому что «для творчества MQ ценен не менее, чем IQ»[142].

«Метафора – кровь всякого искусства».

Метафорическое мышление важно еще и потому, что оно помогает нам понимать других. Этой причины достаточно, чтобы маркетологи дополняли количественные исследования качественными, позволяющими заглянуть в метафорику потребительского сознания[143]. Например, профессор бизнес-школы Гарвардского университета Джеральд Залтман разработал методику, в которой опросы и фокус-группы дополняются другими исследованиями. Респондентов просят выбрать картинки, которые ассоциируются у них с теми или иными товарами и услугами, а потом составить из этих картинок коллажи. С помощью этой методики Залтман выявляет метафоры, которые связаны в воображении потребителей с тем или иным продуктом: кофе соотносится с «двигателем», система сигнализации – с «дружелюбным сторожевым псом» и так далее.

Однако преимущества владения метафорикой выходят далеко за пределы коммерции. Сегодня, благодаря удивительному развитию систем телекоммуникаций, доступности путешествий и ускоряющемуся ритму жизни, мы общаемся с бóльшим числом самых разных людей, чем какое-либо другое поколение в истории. Метафорическое воображение необходимо, чтобы устанавливать человеческие связи и выразить то, что другие не смогут проговорить. И последнее обстоятельство (быть может, самое важное): метафора помогает нам в поисках смыслов. Материальное благополучие, принесенное изобилием, далеко не так важно при осмыслении жизни, как метафоры, которыми мы живем, – будь то, скажем, метафоры «странствия» или «беговой дорожки». «Самопознание, – утверждает Лакофф, – в большой степени связано с поиском удачной персональной метафоры, через которую наша жизнь обретает смысл»[144]. Понять метафору – значит понять самого себя.

В любой симфонии композитор и дирижер решают огромное количество задач. Они должны добиться, чтобы медные духовые инструменты играли в лад в деревянными, а ударные не заглушали скрипку. Однако главная цель этих усилий – не в том, чтобы согласовать разрозненные элементы, как бы ни была важна эта задача. Композитор и дирижер стремятся к другому – к тому, чтобы выстроить из отдельных элементов прекрасное единое целое, более значительное, чем сумма составляющих его частей. То же самое относится и к «концептуальной» категории – симфонии. И «нарушители границ», и изобретатели, и творцы метафор – все они понимают важность взаимосвязей. Однако Концептуальный век требует еще и умения улавливать взаимосвязи между взаимосвязями. Эта способность второго уровня известна под разными названиями – «системное мышление», «образное мышление», «холистическое мышление». Я предпочитаю называть ее панорамным видением.

Без панорамного мышления в современном бизнесе нечего делать. Если в прошлом работники знания, как правило, выполняли частные функции и каждый из них изо дня в день возделывал одну часть огромного сада, то сейчас работа такого рода либо перемещается в другие страны, либо передается хитроумным компьютерным программам. Цену обретает то, чего не могут сделать ни быстродействующие компьютеры, ни низкооплачиваемые специалисты за границей, – интеграция и умение увидеть, как разрозненные элементы совмещаются в единое целое. Это обстоятельство становится очевидным при взгляде на процветающих бизнесменов.

Например, одно исследование недавно выявило примечательный факт: миллионеры, добившиеся всего сами, в четыре раза чаще всех остальных людей страдают дислексией[145]. В чем тут дело? В том, что дислексия противоречит самой сути Л-ориентированного мышления, линейного, последовательного, алфавитного. И подобно слепым, у дислексиков вынужденно развиваются способности в других сферах, например невероятно чуткий слух. Сэлли Шейвиц, нейробиолог и специалист по дислексии из Йельского университета, пишет: «Дислексики мыслят иначе. Они великолепно разрешают проблемы на интуитивном уровне, умеют превращать сложное в простое и обладают панорамным видением… Механическая память развита у них слабо, зато способность к прозрению – превосходно»[146]. Люди, изменившие правила, по которым играет наш мир – Чарльз Шваб, придумавший дисконтное брокерство, или Ричард Брэнсон, совершивший революции на рынке музыкальной продукции и авиаперевозок, – оба называют тайной своего успеха дислексию. Именно она заставила их овладеть панорамным видением. Анализ частностей давался им с трудом, поэтому они достигли совершенства в распознавании образов. Майкл Гербер, изучавший жизнь самых разных предпринимателей, пришел к сходному заключению: «Все великие предприниматели – Люди, Мыслящие Системно. Всякий, кто хочет стать великим предпринимателем, должен научиться быть Человеком, Мыслящим Системно… и развить в себе внутреннюю страсть видеть мир в целостности»[147].