Джеймс Холлис - Обретение смысла во второй половине жизни. Как наконец стать по-настоящему взрослым Страница 31

Меня то и дело спрашивают, чем же так не угодила мне романтическая любовь. На самом деле я ничего не имею против романтики. Вот когда путают романтическую увлеченность с любовью – вот тут начинаются проблемы. Если под романтикой подразумевается внимательность к другому и те переживания, которые вырастают из возвышенной жизни чувств, тогда романтика может вполне укрепить и обновить отношения. Но если под романтикой понимается необходимость простираться у ног другого – а это бывает как раз чаще всего, – тогда со временем неумолимая реальность заставит спуститься с небес на землю. Сильные чувства пойдут только на пользу душе. Романтика же, иначе говоря, иллюзорное желание видеть другого на пьедестале, может развлечь на какое-то время, но не способна выдержать проверки временем, которой потребует подлинная взаимность. Проблема не в романтике, проблема в том чрезмерном грузе, который ей приходится тащить на себе. Впрочем, романтика как таковая, подпитывающая проекцию и скрытую программу, в действительности тоже способна розовым туманом заслонить сущность той загадки, которую представляет каждый из нас. Романтика, даже вызывая некие острые ощущения, а порой и душевный подъем, намекая на высокие возможности души, все же не способна цементировать взаимную связь и неизбежно ведет к разочарованию. В конечном итоге выяснится, что мимолетные увлечения, поиск острых ощущений – он-то и делает жизнь поверхностной и скоротечной. Век романтики, часто выступающей в роли светской религии, не может быть долог. Вряд ли кто сознательно увлечется религиозным культом-однодневкой, но в целом как культура мы снова и снова устремляемся в этот храм романтики, чтобы в очередной раз забыться в неприбранной постели памяти.

Как мы видим, когда близость строится в контексте души, а не гениталий или комплексов, не как плановый прием болеутоляющего[23] для лечения синдрома общей тревожности (уже вполне привычного для нас состояния), тогда одна загадка вселенского масштаба, которой мы являемся, получает приглашение взглянуть в глаза такой же загадке нашего партнера. И если мы проявим немного терпимости к этой загадке, то вполне может оказаться так, что нас с полным правом можно будет считать взрослыми людьми.

Главные психологические расстройства нашего времени – страх одиночества и страх взросления. Бегство от одиночества заставляет человека блуждать в лабиринтах торговых рядов, держаться за неудовлетворяющие отношения, злоупотреблять спиртным и, что хуже всего, избегать отношений с самим собой. Можно ли надеяться, что получится договориться с другим, когда не способен найти общий язык с собой? Бегство от себя означает и то, что всегда будет неуютно рядом с другим человеком. То, чего мы боимся в себе, испугает и в другом; то, чего не хотим касаться в себе, покажется отталкивающим и в другом тоже. Застой в нашей жизни означает, что рядом с другим человеком нас ожидает тот же застой.

Взросление означает и принятие психологической ответственности за себя, а не только экономической или социальной – это как раз более легкая часть ноши. Взросление – также и духовная ответственность. Кто сформирует за нас наши ценности, кто станет авторитетом или защитит от необходимости делать выбор? До тех пор, пока не будет принята ответственность за себя, мы и дальше будем искать того, кто приютит нашу неприкаянную душу. Да, такое желание вполне объяснимо, вдобавок присуще едва ли не каждому из нас. Однако не будем забывать, что в таком случае другой по праву будет ожидать того же. Какими застойными окажутся такие отношения, зацикленными на своих мелких переживаниях! Безграничной душе, что обитает внутри нас, едва ли понравятся такие тесные рамки, и о своем неудовольствии она сообщит множеством различных симптомов. И наступит время – неважно, сохраним ли мы внешние узы со своим партнером или нет, – психологически такие отношения все равно иссякнут, а энергия Эроса будет направлена или же на работу, или на другого человека. Иначе говоря, всегда отыщутся другие проективные возможности или энергия будет обращена вспять, приняв форму депрессии или соматического заболевания.

Есть какая-то жестокая насмешка в том, что «решение всех проблем», навязываемое масскультом, способно разве что сделать человека глубоко несчастным. То, что в расхожем мнении принимается за любовь, представляет собой сплав двух несовершенств, каждое из которых увлечено обслуживанием регрессивной программы. Но как это не похоже на представление о душевном союзе, каким его видел Рильке, – на приглашение разделить с другим свое одиночество. Ведь любовь потребует от нас, чтобы мы приняли нелегкую ношу пугающей задачи, перестали с робостью нащупывать тропу перед собой, а смелей двинулись вперед, избавив другого от необходимости заботиться о нас.

И вот еще о чем предпочитают умалчивать кинофильмы, романы и мыльные оперы: постоянным спутником Эроса был и остается патос[24]. Вожделение и страдание – близнецы-братья. Рискнув полюбить, мы обязательно открываем настежь дверь для большого страдания. (Вот для чего Купидону, этому белокурому малышу, лук в руках – чтобы выпускать из него стрелы, те самые, что пронзают нам сердце.) Любить кого-то – значит узнать на собственном опыте, что не всегда удается избавить любимых от боли, что и они не смогут оградить нас от житейских невзгод. Слишком скоро мы открываем для себя неизбежность предстоящей разлуки. И тогда выяснится, что мы, едва ли способные узнать самих себя, никогда по-настоящему не сможем узнать таинственного другого, даже выучив назубок его привычки, сильные стороны и уязвимые места. Мы убедимся, что основной дар отношений – совсем не тот, что предлагается с телеэкранов и о чем поется в популярных песенках. Близость с другим человеком поможет прежде всего узнать самого себя порой куда больше, чем хотелось бы. Человеческие слабости другого потребуют и меры сострадания больше обычной; однако и посреди своего одиночества мы сможем испытать радость общения с теми, кому уже привычно уединение.

Лучшее лекарство от одиночества, если верить старой поговорке, – именно уединение. Ему еще можно дать и такое определение – это средство узнать, что мы не одиноки, когда остаемся одни. Когда достигнуто состояние уединения, иначе говоря, когда мы приходим к сознательным отношениям с собой, куда свободней получается дарить себя другим и принимать ответные дары. Нам незачем уже вести себя по-детски в угоду обоюдной архаической программе детства, той самой, что негласно пользуется другим человеком, чтобы заставить его обслуживать нас.

Зрелые отношения немыслимы без жертвенности, и не только без каждодневной жертвы нарциссическими интересами ради другого человека, хотя и это само по себе немалое достижение. Но будь это единственной жертвой, даже столь благородной, тогда горечь, накопившаяся за многие годы такого союза, приравняла бы его к мученическому подвигу. Ядом подобной вынужденной жертвенности и без того оказалось отравлено немало отношений. Подлинная жертвенность скорей заключается в понимании каждым из партнеров диалектики отношений, согласия, что отношения призваны способствовать взаимному развитию. Она потребует добровольно отказаться от общей для всех нас (и это вполне объяснимо) регрессивной программы для того, чтобы оставаться открытым для инаковости другого; и это тоже нелегкая задача. Поэт Стивен Данн напоминает нам:

Пусть никто не спрашивает другого:«О чем ты думаешь?»

Пусть не спрашивает,если не хочет услышать о прошлом

И о его обитателяхили о странно одиноком настоящем[25].

Такая жертва – вовсе не проявление созависимости, не излишне завышенные требования Супер-Эго, но вклад в душевное развитие обеих сторон. Мне не раз на примере многих и многих супружеских пар доводилось быть свидетелем того, как один человек противится росту своего партнера то ли из страха, что ему меньше достанется энергии партнера, когда тот начнет расти, то ли из опасения, что пути их бесповоротно разойдутся. И все же, когда одна сторона отказывает другой в личностном росте, раздражение и обиды начинают расти как снежный ком и в таком союзе несладко приходится обеим сторонам.

Пермутации Эроса, отклонения желания зовут нас к неизведанным областям в таком обширном мире и к непознанной загадке, что находится в постоянном развитии и зовется нашим внутренним миром. Без Эроса, той жизненной силы, которая манит в открытый мир, мы никогда не вышли бы за порог родительского дома и сгинули бы в безвестности – и не было бы великих людей, способных позаботиться о судьбах мира или просто взрослых, достаточно взрослых, чтобы подставить плечо ближнему в трудную минуту. Но близкие отношения с другим человеком, если те поистине служат душе, – лишь одно среди многих свиданий с загадочным, назначенных нам. Они не способны подменить собой те области, которые мы, будучи духовными существами, также должны посетить в ходе своего странствия по жизни. В противном случае мы не только взвалим на ближнего тяжесть своей непрожитой жизни, но и сами откажемся от того предназначения, к которому постоянно призывает нас душа.