Антонио Менегетти - Система и личность Страница 35

Я особенно благодарен великому Салику[100], который ищет по всему миру тех, чьи инициатива и неординарные умственные способности позволят внести свой вклад в создание сети «от человека к человеку». При этом речь идет не об управлении посредством сети, как это было однажды в США, а о контакте света, который бы мог породить информацию, упреждающую то, что представляет собой Интернет, что представляет собой системная сеть, потому что всюду, где система предшествует человеку, там в конце концов побеждает машина. Машина влечет за собою противоречия, а расплачиваться за них впоследствии всегда приходится человеку самыми слабыми сторонами своего существа. Поэтому нам следует оживить и укрепить сознательную ответственность, что невозможно осуществить с помощью ассистенциализма, околоправительственных или правительственных учреждений: гений всегда индивидуален.

Следовательно, как велики то счастье, та благодарность, тот высокий смысл, которые присущи цивилизации субъектов, идеалистически воплощающихся в названных вечных ценностях! Они важны для каждого великого человека на нашей планете, который всегда ощущал необходимость прежде всего духовного, затем морального и, конечно же, экономико-политического прогресса для всех, боролся за них и проявлял инициативу в их достижении.

Представляя здесь общие положения своего нового анализа международной социальной проблематики, я хочу предложить инструменты для радикального разрешения тех проблем, от которых, похоже, страдает большая часть человечества, и дать некоторые рекомендации, на мой взгляд, безусловно, более эффективные, нежели применяемые сегодня системы педагогического, экономического, политического, социального вмешательства.

Эти новые положения порождены точным клиническим опытом и анализом множества внутренних факторов проблем международной жизни. Через пять лет после грандиозного конгресса, организованного ООН в Пекине, на конференции в Нью-Йорке[101] перед десятитысячной аудиторией были изложены все главные проблемы нашей планеты. Все выступающие останавливались в основном на двух моментах:

1) проблемы здоровья, насилия, нищеты, права на самоопределение, в том числе проблема торговли женщинами (прежде всего, проблема вынужденной проституции), детьми, человеческими органами, оружием и т. п.;

2) проблема роста преступности, прежде всего в сильных, граждански развитых странах. Все инициативы, все усилия, направленные на предупреждение и ликвидацию какого бы то ни было вида преступности, не только не привели к желаемому результату, не только повлекли за собой огромные издержки для общества – материальные, финансовые или человеческие, но и вызвали рост ее уровня.

В этой ситуации наши социальные учреждения должны признать свою неспособность к эффективной стратегии практического вмешательства.

Эта картина, характерная для всех стран мира, предполагает некоторую раздвоенность. С одной стороны, существует бюрократия учреждений, которые работают сами на себя; они не способны войти в контакт с реальностью и предложить действенное решение возникающих ситуаций. С другой стороны, существует известная форма неспособности и неопытности, не позволяющая уловить внутренние движущие причины того, что мы считаем преступностью.

Именно этот аспект я хотел бы вкратце проанализировать, чтобы дать первые практические советы тем организациям, которые во всем мире призваны создавать лучшие условия для человека. Сегодня это уже можно сделать благодаря частной инициативе влиятельных ассоциаций, таких, например, как Международная академия информатизации, которая предоставляет любому лидеру в мире возможность прямого общения с другими учеными, с другими практическими деятелями. Лучшие гении в любой сфере деятельности не сидят в учреждениях, они держатся несколько обособленно, опираясь на частную инициативу, а крупнейшие религиозные, правительственные и научные учреждения утратили присутствие творческого гения.

Для решения мировых проблем, поднимаемых ООН, необходимо отказаться от профилактики, расследований и судебно-полицейских преследований, например, путем увеличения численности полицейских или внедрения их в преступные группировки, которые затем начинают действовать еще активнее, не нужно также усиливать хронический или ситуативный ассистенциализм государства. Во всем нашем способе понимания проблемы мы слишком привыкли настаивать на неполноценности массы, растущего числа социально слабых; слишком распространена эта пауперистская[102] психология, в обществе чрезмерно вырос удельный вес разного рода инвалидов. Это значит, что мы сверх всякой меры акцентируем внимание на нуждах больных, чтобы обеспечить рабочие места такому множеству чиновников и при этом размыть границы институциональной ответственности.

В некоторых странах чиновников социальной и подобной ей сферы, обязанных решать проблемы безработицы, даже больше, чем самих безработных; численность институционального персонала превышает количество наркоманов или детей, которых он должен спасать. Обратите внимание на эту невероятную диспропорцию финансовых ресурсов и работников, каждый из которых постоянно ищет, кого бы полечить или перевести через дорогу. Мы сами содействуем непрерывному увеличению денежных средств, инвестируемых в укрепление бюрократического аппарата и органов полиции. Все это только облегчает жизнь разума преступного мира: чем масштабнее вмешательство, производимое нашей институциональной бюрократией, тем больше возможностей для хитрой изворотливости разума преступного мира, то есть мы сами создаем почву для его процветания.

Я видел так много детей, которые решались подвергнуть себя опасности, потому что стать жертвой означало для них обрести важность, привлечь к себе внимание газет и навредить кому-то из сильных мира сего. Их отличала чуть ли не потребность в этом бедствии. Например, те из них, которые впоследствии утверждали, что якобы оказались в рабстве, уже вначале понимали всю греховность своих деяний в религиозном смысле (католическом или иудейском, мусульманском, протестантском или буддистском), совершая сознательный выбор – идти по этому пути, чтобы без труда заработать деньги, чтобы уйти из этой семьи, от такого отца и т. п. Я каждый раз наблюдал добровольную склонность к преступности у этих детей, которых впоследствии все считали объектами насилия неких личностей, нарушающих закон. Говоря языком психологии, когда значительная личность позволяет вовлечь себя в преступную объективность маленького слабого человека, она существенным образом криминализует собственную как личную, так и социальную власть.

Деньги, инвестируемые в бюрократический аппарат органов полиции, обогащают, по существу, фонды всякого рода псевдолегальных деяний. В ходе множества операций по борьбе с преступностью, на проведение которых выделяются значительные средства, всегда появляются люди, изображающие бурную деятельность, которые в действительности воруют эти деньги, стремясь при этом удержаться в среде бюрократии, дабы эффективно удовлетворять собственные мелочные интересы.

Другое следствие этих панических настроений и этих законов состоит в том, что среда социально слабых представляет собой питательную почву для импровизированных переворотов, террористических актов, а также служит каналом для распространения насилия, наркотиков, информации, отражающей интересы какого-нибудь преступника. Группа этих лиц, нуждающихся в спасении, создает общество ловких и мелочных манипуляторов, крепнущих и процветающих на фоне славных успехов бюрократического аппарата.

Последним следствием становится создание ложных ценностей, таких как фидеистическая убежденность адептов ассистенциализма. Сегодня многие люди прямо состязаются друг с другом в том, кто окажется лучшим адептом ассистенциализма. Они ищут несчастного, которому можно было бы помочь, поскольку лишь благодаря чьему-то несчастью эти люди чувствуют свою важность и могут заслужить себе рабочее место. Такое положение дел вызывает, в конце концов, одинаковое состояние неполноценности и у так называемого спасенного, и у спасителя. Между тем оно приветствуется в некоторых странах – в основе своей хороших, перспективных в экономическом и интеллектуальном плане. Так называемые страны третьего мира оказываются объектом насилия и злоупотребления идеологий стран «Большой восьмерки», использующих их как орудие для поддержания интеллектуальной, моральной и экономической колонизации. Эта ситуация обусловливает комплекс отсталости в психологии лидеров столь многих наций, которые владеют сокровищами, достойными того, чтобы сообщить о них человечеству, и не позволяет им обрести ответственность и быть наравне с другими главными действующими лицами мировых событий, сохраняя при этом свою культуру и свои традиции.