Ангела Дакворт - Твердость характера. Как развить в себе главное качество успешных людей Страница 9

После этого Скотт записался во все кружки, какие были в школе. Он начал учить латынь. Петь в хоре. Участвовал в постановке мюзикла. Он не лелеял надежды добиться одинакового успеха во всем, но освоил то, чему учили в кружках. И понял, он – далеко не безнадежный.

Игра на скрипке давалась ему довольно легко. Его дедушка в течение полувека был скрипачом в оркестре Филадельфии, и внук попросил у деда помощи. Скотт начал играть на скрипке летом и занимался этим по 8–9 часов в день. Ему нравилось играть на скрипке, и он жаждал успеха: «Я хотел доказать, что в состоянии достичь поставленной цели. Хотел продемонстрировать это кому угодно. В тот момент мне было совершенно все равно, будет ли это скрипка или любое другое занятие».

Он делал успехи, и осенью того года его приняли в школьный оркестр. Если бы история на этом закончилась, она могла бы и не иметь никакого отношения к упорству. Но вот что произошло потом. Скотт начал репетировать еще больше. Чтобы иметь возможность подольше заниматься, он зачастую не обедал. Иногда он даже пропускал школьные уроки, чтобы подольше поиграть. В год окончания школы он уже был второй скрипкой в оркестре (то есть вторым по мастерству игры на скрипке во всем оркестре), он еще пел в хоре и получал самые разные грамоты и призы за успехи в области музыки.

К тому времени он уже очень хорошо учился и посещал массу кружков. Большинство его друзей ходили в классы для одаренных и талантливых детей, и Скотт хотел, чтобы его тоже туда перевели. Скотт мечтал рассуждать о Платоне, решать сложные проблемы и узнавать быстрее и больше. Но этому мешали результаты теста IQ, полученные несколькими годами ранее. Он вспоминает разговор, произошедший тогда со школьным психологом. Психолог нарисовал на салфетке кривую и, показывая на ее верхнюю часть, сказал:

– Это средний уровень. – Психолог перевел палец направо, выше по кривой, и продолжил: – Вот где ты должен быть, чтобы тебя перевели в класс для одаренных детей. – И, передвинув палец влево, где кривая понижалась, закончил: – Ты сейчас находишься вот здесь.

– Скажите, – спросил Скотт, – а бывает такое, когда достижения становятся важнее потенциальных способностей интеллекта?

Психолог отрицательно покачал головой и сказал, что разговор окончен.

Той осенью Скотт решил, что хочет заниматься вопросами так называемого «интеллекта», чтобы самому разобраться с этим. Он подал документы на курс когнитивистики, или науке о мышлении, в Университет Карнеги-Меллон, но получил отказ. Учитывая, что у него были блестящие оценки и много не входящих в обязательную программу предметов, Скотт понял, что причина – в его низких результатах «Академического оценочного теста».

– Но я решил не сдаваться, – вспоминает он. – Я сказал себе: я все равно добьюсь того, чего хочу. Я знаю, что хочу изучать, и меня ничто не остановит.

После этого Скотт прошел прослушивание для зачисления на оперную программу, которая была в Университете Карнеги-Меллон. Почему? Да потому, что на музыкальном отделении не придавали особого значения результатам «Академического оценочного теста». Здесь преподавателей больше интересовало исполнительское мастерство абитуриентов, и Скотта приняли.

В течение первого года обучения он в качестве дополнительного курса пошел на курс психологии. Потом он выбрал этот курс в качестве своей второй специализации. И чуть позже перевелся на отделение психологии. Скотт окончил университет членом Phi Beta Kappa[8].

Я, как и Скотт, прошла тест на IQ в начальных классах. Результаты теста были далеко не блестящими, и я не попала в классы для одаренных и талантливых детей. На следующий год меня тестировали снова (скорее всего, на повторном прохождении теста настоял мой преподаватель), и на сей раз результаты были лучше. Они показали, что я «одаренный ребенок».

Какой же вывод мы можем сделать из вышесказанного? Тесты на определение таланта приносят крайне мало пользы, да и все психологические тесты, включая тест на определение упорства, недоработаны и далеки от идеала.

Впрочем, можно сделать и другой вывод. Мы излишне концентрируемся на определении задатков и полностью забываем о том, чего человек может достичь, собрав волю в кулак и приложив максимум усилий.

В следующей главе мы поговорим о том, какое значение имеет упорство.

Глава 3

Усилия засчитываются дважды

Не проходит и дня, чтобы я не услышала или не прочитала слово «талант». Причем в любом разделе газеты – от спортивных новостей до бизнес-колонок, в биографиях актеров и музыкантов и передовицах о новых, перспективных политиках – везде я встречаю намек на присутствие у кого-то природного дара. Такое ощущение, что всех, кто достиг чего-то стоящего, мы тут же наделяем исключительным «талантом».

Если мы придаем такое большое значение таланту, мы недооцениваем все остальные качества. В самом экстремальном случае в глубине души мы придерживаемся такого представления:

Вот, например, что сказал в эфире радиокомментатор. Он сравнил Хиллари и Билла Клинтонов и заявил, что оба супруга – мастерские коммуникаторы и большие политики. Но про Билла говорят, что он – талантливый политик, а Хиллари – сделала себя таковой, «добилась». Билл – талант, Хиллари – «трудяга». А за этим маячит вот еще какой неозвученный вывод: Хиллари никогда не будет Биллу ровней.

Я и про себя заметила: когда меня кто-нибудь по-хорошему удивляет, у меня в голове проносится мысль: «Вот это гений!» Но я-то точно не готова подписываться под этой мыслью. Так что же происходит? Почему существует такая устойчивая установка по отношению к таланту и почему от нее так трудно избавиться?

Несколько лет назад я прочитала исследование о пловцах-профессионалах под названием «Прозаичность мастерства». Собственно говоря, в названии статьи все уже сказано: любые удивительные достижения человеческого тела представляют собой набор отдельных элементов, каждый из которых в отдельности является совершенно обыденным и невыдающимся.

Вот что писал автор исследования социолог Дэн Чамблисс:

«Высшее достижение состоит из десятков небольших умений и действий, каждое из которых было в свое время заучено. Каждое из этих действий отрепетировано до совершенства, и все они соединены и синхронизированы. В каждом из этих действий нет ничего сверхчеловеческого. Мастерства достигают только путем правильности в их исполнении и в последовательности».

Впрочем, прозаичность продать всегда сложно. Дэн закончил исследование и дал почитать коллеге несколько глав своего труда.

– Без сенсации получилось, надо текст немного «приукрасить», – посоветовал ему его приятель. – Тебе, старик, надо сделать этих людей немного поинтереснее…

Дэн сам был профессиональным пловцом и несколько лет работал тренером на полставки. Он был доцентом и решил изучать талант на примере пловцов, сравнивая разных спортсменов. Он шесть лет провел, проводя наблюдения и собирая интервью у спортсменов самого разного уровня – от олимпийцев до членов местного клуба по плаванию и их тренеров. Он часто ездил со спортсменами на соревнования и жил рядом с ними. Он говорил мне:

– Талант – это распространенное непрофессионалами объяснение причин выдающихся спортивных достижений.

Он говорил, что, по мнению многих людей, «талант – это словно невидимая субстанция, которая отличает наиболее успешных спортсменов». Нам кажется, что у этих спортсменов «есть особый дар», которого нет у всех остальных, какие-то физические, психологические или генетические отличия. Мы полагаем, что талант или есть, или отсутствует. Некоторые рождены быть спортсменами, а иные – нет.

Я совершенно согласна с ходом мыслей Дэна. Когда мы не в состоянии объяснить, как спортсмену, музыканту или кому угодно удается сделать что-то потрясающее, нам остается только всплеснуть руками и сказать: «Ну, это просто дар! Такому научиться нельзя». Мы не хотим верить, что опыт и тренировки могут помочь человеку достичь такой высокой степени мастерства, поэтому объясняем это природными способностями.

Дэн рассказывает, что в биографиях величайших пловцов мы можем увидеть множество факторов, которые в сумме делают их великими. Например, родители практически всех успешных пловцов интересовались этим видом спорта и имели достаточно денег, чтобы оплатить услуги тренера и поездки на соревнования, а также самую важную статью расходов – постоянный доступ к бассейну. Благодаря этому спортсмены посвятили тренировкам тысячи и тысячи часов, шлифуя отдельные элементы мастерства, сумма которых и позволяла им победить в соревновании.

Почему мы объясняем успехи спортсменов наличием особых талантов? Это как раз совершенно понятно.

– Большинство людей видят топовых спортсменов по телевизору каждые четыре года, когда транслируют их выступления на Олимпиаде. Мы не наблюдаем их во время ежедневных тренировок.