Сергей Шведов - Русская вера, или Религиозные войны от Святослава Храброго до Ярослава Мудрого Страница 14

«Прототип «древа» – обычное дерево, а иногда и просто возвышенность – «скала», «гора», «большой камень». На небе «камни», подобные молнии. Внизу – «чудовище» – божество, никогда не имеющее человеческого облика, всегда страшное, зловредное, опасное. В нашем случае это медведь, «лезущий на дерево».

Примерно такова изначальная картинка. Кто же может в данном случае выступать в роли «громовержца», заступника? А тот, кого всегда изображают антропоморфным и никак иначе, – человек. Да, громовержец-герой – это именно человек, укрывающийся со своими близкими, детьми на вершине дерева. Ему не страшны ни «леопарды», ни «львы» в этом убежище. Он не боится ни волков, ни кабанов, ни прочих обитателей леса. Ему страшен только лишь «бог смерти и загробного мира» – «волосатый» медведь, способный настичь его повсюду. Остальные запоминаются постольку, поскольку с ними можно сосуществовать безбедно, подражая им, как волкам, например. От медведя можно укрыться лишь на вершине дерева или скалы, да не просто так, вскарабкавшись на дерево, так медведь достанет, а накопив в укрытии – шалаше или гнезде меж ветвей (то есть на «каменном небе») – большой запас крупных камней. Вот она, изначальная «ваджра-мьелльнир»! Камень! Тот самый, что за историю человеческую, или, вернее, предысторию, из поколения в поколение спасал миллионы человеческих жизней.

Добавим, что мотив медведя-змея, а потом змея совмещается с мотивом волоса-медведя не только через вредоносность, «подземность» и прочие черты, но и через орудие побития, то есть через камень, ибо змея (змею) тот же герой-громовержец побивает все тем же камнем, не рискуя к нему (к ней), как и к медведю, приблизиться. Нарисованная нами картина совершенно четко вписывается в общую картину мироустроения. Со временем камень превращался в каменный топор, «боевой топор» (вспомним название археологической культуры), в молот, «ваджру» и т. д. Но в основе всегда оставался самый обычный камень – только им и побивалось «чудовище». Даже изукрашенный и расцвеченный кельтский предводитель племен Дану по прозвищу Луг убивает кошмарно-чудовищного одноглазого Балора камнем, выпущенным из пращи. Заметьте, не мечом, не копьем, не трезубцем, а именно камнем. Закрепим лишь взаимосвязанную триаду: человек-волособорец, камнеметатель или его отец-защитник (так же как и прочие члены рода-племени) отождествляется с грозным молниеметателем отцом-небом, во всяком случае, делается попытка сравнения и уподобления, одновременно закрепляется в сознании существование промежуточного варианта – героя, богочеловека, заступника, не дающего олицетворению зла, «волосу-медведю», уже усложненному и обобщенному образу, одолеть человека. И одновременно, с нарастанием, идет обожествление самого «волоса» и поклонение ему как хранителю и накопителю, а стало быть, и покровителю.

Таковым нам видится главный исток прамифа, его ствол, что не исключает иных «ручейков», влившихся на различных этапах развития сюжета» (Петухов, «Дорогами богов»).

Как видим, у жрецов бога Велеса были причины для нелюбви к метательному оружию. И хотя их небесный патрон уже мало чем напоминал грозное волосатое существо из прамифа, табу сохранялось еще многие века. А теперь вглядимся попристальней в главного, пожалуй, персонажа богатырского цикла – Илью Муромца. Во-первых, он крестьянский сын, а Велес, как я говорил выше, является покровителем земледелия и скотоводства, во-вторых, в былинах Илью часто называют казаком и даже донским казаком, что, вероятно, тоже неслучайно, ну и, в-третьих, в Киеве он приезжий, из далекого Мурома. Примечательно его имя – Илья, оно вроде бы уводит нас в сторону от Велеса и приближает к Перуну, поскольку функции этого бога в христианскую эпоху были «переброшены» на святого, носящего это имя. Однако былинное имя Илья, по моему мнению, восходит к имени Валия, известному среди сарматов и готов. Во всяком случае, сын знаменитого Алариха, взявшего Рим, носил имя Валия и погиб в Испании, воюя с аланами. Скорее всего, и самого готского вождя звали Валия-рекс, а буква «в» могла просто выпасть в последующем при «кочевании» из летописи в летопись. В конце концов, для средневековых монахов это имя ровно ничего не значило, да и ромеи-современники воспринимали его только на слух. Таким образом былины по-своему, в образной форме, отражали процесс сближения славянской и сарматской знати, жизненно необходимый для противостояния готской, а потом и гуннской опасности.

«Барельефы II–III вв., времен Русколани, обнаруженные на ее территории, подтверждают, что русичи действительно сражались не в лаптях и посконных рубахах. На них изображены конные воины, вооруженные длинными копьями, в остроконечных шлемах и длинных чешуйчатых бронях, поверх которых накидывался плащ-корзно. Одним словом, уже тогда очень напоминающие столь привычный нам образ русских витязей, разве что рубахи из цельнометаллических чешуек заменились позже кольчугами.

Таким образом, создалась могучая держава от Карпат до Волги, на севере граничащая с дружественными финнами, на востоке – с уграми и гуннами, на западе – с готами, а на юге – с римлянами, дакийскими племенами, греческими колониями и аланами» (Шамбаров, «Когда оживают легенды»).

После смерти Кия Великая Русколань распалась. Из нее выделилась Беруссия, или Порусия, с центром в Киеве. Смуты и междоусобицы привели к тому, что держава, созданная Кием, попала в зависимость от готов.

В 235–237 году готы захватили степи Причерноморья от Ольвии до Танаиса. Иордан выводит готов из Скандинавии. Вернадский считает, что в I веке н. э. готы жили на балтийском побережье в устье реки Вислы. Во второй половине II века готы двинулись на юг в поисках более плодородной земли. Путь их в Причерноморье, таким образом, занял более восьмидесяти лет. Шамбаров полагает, что путь в землю обетованную им преградили именно русколанцы. И только с распадом державы Кия сыны Одина смогли наконец прорваться в места, в которые так стремились попасть. К середине III века готы контролировали все северное побережье Черного моря. Вот что пишет по поводу их расселения Вернадский: «Готы первоначально не создали какого-либо централизованного государства в Южной Руси, каждое племя было самодостаточным. Готское племя, которое поселилось в Бессарабии, было известно как тервинги («лесные люди», ср. русские древляне) или вестготы. Тайфалы остались далее на запад, в Малой Валахии. Гревтунги («степные люди», ср. русские поляне), также известные как остготы, были сильнейшим племенем среди восточных готов. Тавридская группа готов позднее стала известна как трапезитские готы с Крымской горы Чатыр-даг, которая имеет очертание стола (trapeze по-гречески). К середине III века н. э. готы уже терроризировали римские владения к югу от Дуная. В 251 г. император Деций выступил против них, но его армия была окружена силами врага, и сам он погиб в сражении. Во второй половине третьего века готы освоили море, и их морские экспедиции нанесли даже больший вред балканским и эгейским провинциям Римской империи, чем наземные грабительские операции» («Древняя Русь»).

Причину движения готов в Причерноморье и их упрямство в достижении цели Шамбаров объясняет религиозными мотивами. Вот что он пишет о верховном божестве готов Одине: «Если в песнях «Старшей Эдды» и «Младшей Эдды» рассказывается о божествах, асах и ванах, то в «Круге земном», записанном, как и «Младшая Эдда», в XIII в. исландцем Снорри Стурлуссоном на основе древних преданий, те же асы и ваны выступают реальными народами, а Один и еще некоторые персонажи пантеона – вполне земными вождями, совершившими поход в Скандинавию и обожествленными после смерти. Упоминается, что Один правил в эпоху римских завоеваний, а его правнук Фроди сел на датский престол, «когда Август Кесарь водворил мир на всей земле. Тогда родился Христос». То есть поход Одина можно датировать I в. до н. э. Откуда же пришли асы в Скандинавию?

«Сага об Инглингах» сообщает, что к северу от Черного моря лежит Великая Свитьод (Suidiod), где течет река Танаис или Танаквисль, впадающая в Черное море, а «местность у ее устья называлась тогда страной ванов». «Страна в Азии к востоку от Танаквисля называлась тогда Страной асов… а столица страны называлась Асгард», где и правил Один. Другое древнескандинавское сочинение («Какие земли лежат в мире») рассказывает о том, что Великая Свитьод лежит на восток от Танаквисля, т. е. Дона, и о том, что из Великой Свитьод, что обычно переводится как Великая Швеция, заселялась Малая Свитьод – Швеция скандинавская. Еще в одном анонимном географическом описании Великая Свитьод отождествляется со Скифией. Предположив, что в эддических сагах о богах и описаниях небесного Асгарда содержится описание Асгарда земного, и сравнивая их тексты с результатами археологических раскопок, В. Щербаков в 1989 г. доказал, что реальный Асгард – это Ниса, духовный центр Парфии вблизи нынешнего Ашхабада. Даже название почти не изменилось: Ашхабад (Асхабад) – в тюркской транскрипции, Асгард – в германской, ведь «бад», как и «гард», это «город». Возможно, он же был и Асааком – первой парфянской столицей, названной Исидором Харакским» («Когда оживают легенды»).