Реза Аслан - Zealot. Иисус: биография фанатика Страница 17

Пока Веспасиан готовился к последнему наступлению, он получил сообщение о том, что Нерон покончил с собой. В Риме началась смута. Город был охвачен гражданской распрей. Всего лишь за несколько месяцев в Риме сменилось три самопровозглашенных императора — Гальба, Отон и Вителлий, каждый следующий насильственно свергал предыдущего. В городе больше не было закона: воры и бандиты грабили жителей, не опасаясь наказания. Со времен войны между Октавианом и Марком Антонием, которая была сто лет назад, римляне не видели таких бесчинств. Историк Тацит рассказывает об этом периоде как о «временах, исполненных несчастий, изобилующих жестокими битвами, смутами и распрями, о временах, диких и неистовых даже в мирную пору».

Веспасиан, побуждаемый своими легионами, остановил кампанию в Иудее и поспешил в Рим, чтобы тоже заявить о своем праве на трон. Но спешка, похоже, была излишней. Задолго до того как он добрался до столицы летом 70 г. н. э., его сторонники взяли власть в городе, уничтожили соперников и провозгласили Веспасиана единственным императором.

Но Рим, властителем которого оказался Веспасиан, пережил глубокие изменения. Массовые беспорядки вызвали в обществе страхи насчет упадка римской власти и влияния. Ситуация в далекой Иудее была особенно неприятной. То, что какие-то низкие иудеи восстали первыми, было плохо; то, что восстание не удалось подавить после трех лет войны, было просто непостижимо. Естественно, другие покоренные народы тоже восставали. Но это были не галлы или бритты, это были суеверные крестьяне, кидавшиеся камнями. Сам масштаб Иудейской войны и то, что она случилась в период глубокой социальной и политической нестабильности в Риме, породило в римском обществе нечто вроде кризиса самосознания.

Веспасиан понимал, что для укрепления собственной власти и излечения напасти, одолевшей римское общество, ему нужно переключить внимание людей с внутренних проблем на какой-нибудь эффектный завоевательный поход. Маленькая победа ничего бы не решила. Императору требовался полный разгром вражеского войска. Для того, чтобы получить поддержку рассерженных граждан и уничтожить страх в сердцах подданных, ему нужен был триумф: пышная демонстрация римской мощи со множеством пленников, рабов и добычи. Поэтому сразу после вступления на трон Веспасиан решил завершить дело, которое он оставил незаконченным в Иудее. Он не просто подавит восстание, этого было бы недостаточно для его целей. Он уничтожит иудеев полностью. Он сотрет их с лица земли. Опустошит их страну. Сожжет их Храм. Разрушит их религию. Убьет их Бога.

С высоты своего положения в Риме Веспасиан посылает Титу приказ немедленно выступить на Иерусалим и любой ценой положить быстрый и решительный конец иудейскому восстанию. Император не мог знать того, что восстание само по себе уже оказалось на грани поражения.

Вскоре после того как Менахем был убит, а сикариев изгнали из Иерусалима, восставшие начали готовиться к римскому вторжению, которое маячило на горизонте. Они укрепляли городские стены и готовили военное снаряжение: собирали мечи и стрелы, ковали доспехи, расставляли катапульты и баллисты по периметру города. Юношей поспешно учили приемам рукопашного боя. Весь город был в панике, пока повстанцы расставляли людей на позиции и ждали, когда придут римляне и потребуют Иерусалим обратно.

Но римляне не приходили. Восставшие, безусловно, знали о тех опустошениях, которым подверглась земля вокруг. Каждый день толпы избитых и окровавленных беженцев стекались в Иерусалим. Город был переполнен до краев. Но внимание римлян в это время было сосредоточено на сельской местности и крупнейших опорных пунктах восставших, таких как Тивериада, Гамала и Гисхала. Чем дольше восставшие ждали прибытия римлян к Иерусалиму, тем сильнее становились нестабильность и раскол в правящих кругах города.

С самого начала в Иерусалиме было создано своего рода временное правительство, состоявшее в основном из представителей храмовой аристократии, примкнувших к восстанию (во многих случаях — неохотно). Так называемая «умеренная» группировка выступала за то, чтобы, по возможности, договориться с Римом. Они хотели сдаться без условий, попросить о милости и снова подчиниться империи. «Умеренные» имели довольно много сторонников в Иерусалиме, особенно среди более состоятельных иудеев, искавших способ сохранить свое положение и имущество, не говоря уже о жизни.

Но более многочисленная и более говорливая партия была убеждена в том, что Господь повел иудеев на войну против Рима и он же приведет их к победе. На данный момент обстоятельства могли казаться безрадостными, а враг — непобедимым. Но это была часть Божьего замысла. Разве пророки не предупреждали о том, что «засеянные поля внезапно явятся как незасеянные, и полные житницы окажутся пустыми» (3 Езд. 6. 22)? Но если израильтяне останутся верными Господу, очень скоро они узрят Иерусалим облаченным в славу. Трубы вострубят, и все, кто услышат их, будут поражены страхом. Горы станут равнинами, а земля разверзнется, чтобы поглотить врагов Бога. Нужна всего лишь преданность. Преданность и рвение.

Ядро этого лагеря составляли крестьяне, храмовые служители низшего ранга, разбойники и недавно прибывшие беженцы, которые вместе образовали так называемую партию зелотов. Бедные, набожные и полные ненависти к аристократам, члены этой группировки стремились сохранять верность первоначальным целям восстания: очистить Святую Землю и установить власть Бога на земле. Они были категорическими противниками временного правительства и его планов по сдаче города римлянам. Это было богохульство. Это была измена. И зелоты хорошо знали, какое наказание положено за то и другое.

Зелоты заняли внутренний двор Храма, куда имели право входить только служители культа, и оттуда запустили настоящую волну террора против тех, кто казался им недостаточно преданным целям восстания: против состоятельных аристократов и иудеев из высших слоев общества, старой знати Ирода и бывшего руководства Храма, главных служителей культа и все тех, кто принадлежал к умеренному лагерю. Вожди партии зелотов создали свое теневое правительство и тянули жребий, чтобы определить, кто из них будет следующим первосвященником. Жребий достался неграмотному крестьянину по имени Фанний, сын Самуила, которого обрядили в яркие одежды первосвященника, поставили перед входом в Святое святых и пытались научить, как совершать обряды, в то время как оставшиеся в живых священники стояли на расстоянии, обливаясь слезами при виде того, что считали надругательством над их священным родом.

Пока между соперничающими группировками продолжалось кровопролитие и братоубийство, в город стекались все новые беженцы, которые раздували пламя междоусобицы и раздора, которое грозило поглотить весь Иерусалим. После того как умеренных заставили замолчать, за контроль над городом теперь соперничали три главных группировки. Если партия зелотов, состоявшая примерно из двадцати пяти сотен человек, удерживала внутренний двор храма, внешние дворы попали в руки бывшего вождя восстания в Гисхале, состоятельного горожанина по имени Иоанн, который едва спасся от римлян, разрушивших его город.

Поначалу Иоанн из Гисхалы встал на сторону зелотов, с которыми его объединяла преданность религиозным идеалам восстания. Трудно сказать, можно ли назвать зелотом его самого. Несомненно, он был ярым националистом, глубоко ненавидевшим Рим, и жил в то время, когда националистический настрой и мессианские устремления были неразрывно связаны между собой. Он даже расплавил священные сосуды из Храма и пустил металл на оружие для войны с римлянами. Но борьба за контроль над Храмом в конце концов заставила Иоанна порвать с зелотами и образовать свою собственную группировку, которая состояла примерно из шестисот вооруженных мужчин.

Третий и самый большой лагерь в Иерусалиме возглавлял Симон, сын Гиоры, один из главарей разбойников, которые отбили первую атаку Цестия Галла на Иерусалим. Первый год войны Симон провел в сельской Иудее, зачищая местность, грабя имущество богатых и отпуская рабов на свободу, в результате чего он заработал себе славу защитника бедноты. После недолгого пребывания у сикариев в Масаде Симон прибыл в Иерусалим с собственным войском в десять тысяч человек. Поначалу город встретил его благосклонно, надеясь на то, что он сможет обуздать излишнее рвение зелотов и подрежет крылья Иоанну из Гисхалы, поведение которого становилось излишне авторитарным. Хотя Симон не мог вырвать Храм из рук своих соперников полностью, он сумел установить контроль над большей частью верхнего и нижнего города.

Но настоящим отличием Симона от остальных вождей восстания было то, что он с самого начала беззастенчиво провозгласил себя мессией и царем. Как раньше Менахем, Симон надел на себя царскую одежду и прошествовал по городу, как спаситель. Он объявил себя «хозяином Иерусалима» и использовал свой статус помазанника Божьего для того, чтобы хватать и казнить знатных иудеев, которых подозревал в измене. В результате Симона бар Гиору признали верховным вождем всего восстания, распавшегося на группировки, и это было очень вовремя, поскольку не успел Симон укрепить свою власть над остальными мятежниками, как перед городскими воротами появился Тите четырьмя римскими легионами и потребовал немедленной сдачи города.