Василий Ефремов - Иисус Христос — Homo sapiens. Тацинский апокриф Страница 17

Мы солидаризуемся с исследователями, считающими, что Иисус помирать-таки не собирался. Пророк его масштаба настраивался на многолетнюю и многомассовую работу и оставлял после себя Писание, чего не успел сделать Иисус. Ясно, что его прервали против его желания говорить и быть услышанным, в те времена в этом заключалась жизнь и слава пророка. К тому же Иисус намерился победить синедрион и отметиться в Моисеевом Законе, на что нужно время. Даже Иуда, по мнению Муретова, прикидывал, что Иисус «волей-неволей должен был бы употребить свою чудотворную силу, чтобы избежать казни».

Конечно, постфактум, задним числом легко и удобно (и целесообразно) наделять Иисуса провидческими заявлениями и о его предстоящем осуждении, и о казни, и о воскресении, и о вознесении. Евангелисты в нетерпении уже с первых глав деяний Христовых вкладывают в его уста высказывания по этому списку. Хорошая мысль о втором пришествии приписана Иисусу несколько позднее. А сам Иисус лишь проповедовал, как упоминалось, к тому времени уже прописные идеи сектантского иудаизма, будущего христианства. Плюс исцеления, плюс нравоучения. Кстати, ни слова об оккупантах-римлянах. В политику Иисус не вмешивался и учеников не вмешивал. Бизнес отдельно, а политика отдельно.

Два слова о текущей политике. Римляне точно так же пропагандировали успокаивающие вассальное население и местные власти федеративные идеи и посулы, как любая центральная федеративная власть и ныне пытается уболтать, приглушить национальные (порой националистические) идеи обособления и самоуправления. Обещания приличной автономии, помимо угроз и пресечений, успокаивали, смиряли народ. А что подати, так это «на поддержание мира». Местные власти, естественно, поддерживали такой статус-кво, видя бессмысленность кровопролитных восстаний. И это помимо извечных личных и групповых интересов всевозможных правителей и магнатов, официальных и неофициальных, явных и тайных. Международного права в те поры не наблюдалось. Политика тоже стара как мир, особенно политика силы. Все было именно так, кроме терминологии. Иисус со своей трехлетней (однолетней) деятельностью попал в относительно спокойный период между восстанием Иуды Гавлонита и восстанием 66 года, в начале которого был заметен Иосиф Бен-Маттафий (Флавий). Империя круто навела «конституционный порядок», орднунг в Иудее.

В связи с обрисованным статусом Иудеи, синедрионистов, конечно, больше беспокоила массовость и устойчивость школы Иисуса, схожесть со смутой, нежели его скандальные нападки на фарисеев и книжников. Непоколебимость, незыблемость веры и власти их была несомненна. По тем временам в Иерусалиме на благодатной ниве сплотилось более 20 тысяч священников, помимо храмовых левитов, и это на 120–150 тысяч городского населения. Никто Моисеев Закон менять не собирался, а вот за смуту крепко досталось бы и им, и всему народу, как это случилось через 35 лет и чего они не хотели на своем веку. Поэтому иерархи заискивающе представили и предали Иисуса римлянам как политического, в обеспечение, подтверждение своей лояльности. Пилату перипетии иудейской веры были безразличны, а вот очередного потенциального смутьяна под боком он иметь не пожелал. И все произошло.

Но к какой же казни готовился Иисус? Вернее, какую смерть он собирался обмануть?

О подельниках

Но сначала еще раз вернемся к едва ли не главной тайне: где же пребывал Иисус 18 лет, с 12- до 30-летнего возраста? В Галилее? Плотничал в Назарете, как считают, пишут? Это предположение не подтверждается даже тем обстоятельством, что евангелисты довольно дружно описывают набор учеников как процесс случайный. Иисус, явившись в Галилею после Иоаннова крещения, набирал учеников походя. Например, у Марка: «Проходя же близ моря Галилейского, увидел Симона и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы. И сказал им Иисус: идите за Мною, и Я сделаю, что вы будете ловцами человеков. И они тотчас, оставивши свои сети, последовали за Ним» [1: 16–18]. Или: «Проходя, увидел Он Левия Алфеева, сидящего у сбора пошлин, и говорит ему: следуй за Мною. И он, встав, последовал за Ним» [Мк, 2: 14]. По разумной логике, если бы он 18 лет в этих краях жил, работал и пробовал себя в проповеди, в исцелениях, наверняка он имел бы друзей или знал людей надежных, способных его поддержать или просто людей образованных, сочувствующих идеям зарождавшегося христианства, которых можно было бы увлечь. Да и к крещению он пришел бы не один, а с единомышленниками, и апостольское ядро было бы уже им сформировано в каком-то приближении. Но по евангельским письменам получается, что он был 18 лет немым в Назарете, а потом вдруг «заговорил стихами» и стал суперцелителем в Капернауме. Так выходит, поскольку впоследствии выяснилось: в Назарете никто не был знаком с его религиозными идеологическими амбициями, проповедям его подивились и не приняли, целительство провалилось. Полная неестественность, до невероятности (конечно, догматику объяснить эту ситуацию проще пареной репы: снизошел дар, да и все, — послан свыше).

Приведем в этом контексте примечательное высказывание А. Меня: «Находясь в самом центре церковной жизни, Он [Иисус] видел ее болезни, замаскированные показным благолепием». Далее перечисляются болезни церкви. Тем самым, вольно или, скорее, интуитивно, Мень допускает, что Иисус некоторое время находился «в центре церковной жизни», — т. е. в Иерусалиме, в храме. Конечно же, это не единовременное наблюдение, не однодневное. Но когда? Когда в жизни у Иисуса был такой период, в течение которого он хорошо изучил церковную изнанку? В известные три года он был занят лишь пророчеством, скитанием по Галилее и сопределам, и лишь по Иоанну считанное количество раз побывал в Иерусалиме. Кстати, Штраус, доверяя больше синоптикам, считает, что роковое путешествие Иисуса в Иерусалим было первым и последним, и здесь Штраус задумывается: когда это Иисус познакомился и даже сдружился с Иосифом Аримафейским? Естественно предположить, что знакомство с Иосифом произошло при каких-то обстоятельствах в Иерусалиме, еще до начала самостоятельного служения Иисуса. И это хорошо согласуется с предположением о наличии иерусалимского «дотридцатилетнего» периода в становлении Иисуса как личности.

Ко всему не мог он, сидя в Назарете, столь сильно проникнуться нелюбовью по отношению к фарисеям, чтобы произнести гневную, обличительную речь [Мф, 23: 13–36; Лк, 11: 42–52]. Сам Мень хорошо иллюстрирует церковные наблюдения Иисуса в тексте, который мы приведем полностью: «Мимо Него, снисходительно отвечая на поклоны, шествовали надменные законники. Их „тефиллин“, повязки на лбу с текстами Торы, и другие атрибуты набожности каждому бросались в глаза, но как мало соответствовали они духовному состоянию этих людей! Иисус видел и ученых, которые часами обсуждали ничтожные оттенки устава; видел и фарисеев, спотыкавшихся на пути о камни, чтобы продемонстрировать свою полную отрешенность от мира. Иисус знал, как легко проникают в эту среду честолюбцы, которые потом упиваются властью над душами» (курсив автора). Не вяжутся такие сведения с мечтательной назаретской юностью по Ренану и лишь кратковременными посещениями Иерусалима по Меню. Повторим, синоптики вообще считают, что в Иерусалим Иисус прибыл, чтобы в первое же посещение пострадать и умереть, а не наблюдать.

Если придерживаться логики событий, то разумно предположить, что успехи в проповеднической работе в Иерусалиме или в других местах, где он был в молодости на вторых или третьих ролях, натолкнули его на мысль о самостоятельной работе, организации своего дела. А может, иерусалимская пророческая среда вытолкнула его как опасного конкурента или в результате разногласий, конфликта. И ему ничего не оставалось, как вернуться домой, в Назарет. Скорее в Иерусалиме он законфликтовал с какими-то группировками, поскольку дома, в Назарете, некоторое время пребывал в депрессии. По тексту Евангелия евреев: «Матерь и братья Господа говорили Ему: Иоанн Креститель крестит во оставление грехов; пойдем к нему и крестимся». Иисус же меланхолично отвечал: «В чем же Я согрешил, чтобы Мне идти креститься?» — принимая между тем их слова к сведению. И, поразмыслив, отправился он к Иоанну из Назарета, как пишут евангелисты. А вот вернулся не в Назарет, а в Капернаум. Галилейские края, полуязыческие, не так плотно охваченные пророчеством, как Иудея, были невыгодными для проповедников. Захолустье, короче. Только достаточно опытный пророк мог здесь рассчитывать на успех, на сколько-нибудь значительный доход. Естественно, по ходу дела он организовывал общину, набирал учеников — этот процесс и стандарт общины были ему, значит, знакомы.

И набирал учеников в жесткой форме. Будучи психологом от природы и по опыту сложной молодости, он хорошо различал людей и наперед угадывал их преданность и послушание. Естественно, это были люди его возрастной категории, и, как далее выяснилось, в основном он не ошибся — некоторые из них погибли, так или иначе продолжая его дело. Причастность к пророчеству в те времена была делом престижным, народ был наслышан о феноменальных способностях пророков, славе и неплохом достатке этих специалистов. Так что Иисус уверенно находил отклик и желание попытать счастья в этой деятельности. Заметим, что некоторые из двенадцати учеников неплохо освоили это дело и впоследствии, пользуясь именем Христа, успешно исцеляли немощных, тем самым прославляя и подвигая христианство по всей Палестине (и не только), работая на свою иерусалимскую общину. Хотя, повторимся, гонений не избежали.