Алистер МакГрат - Понимание Троицы Страница 18

Но когда мы изучаем другого человека, ситуация оказывается совершенно иной. Другой человек активен, а не пассивен. Пока мы начинаем выяснять, что это за человек, ситуация может очень быстро измениться: он может отнять у нас инициативу и начать задавать вопросы нам, прежде чем мы начнем задавать ему. Интервьюирование людей может быть очень простым, если они позволяют вам задавать им вопросы и соглашаются ответить на них. Таким путем вы можете выяснить, что они собой представляют, не давая им возможности много узнать о вас самих. Но иногда интервьюированный может изменить ситуацию и начать задавать вам вопросы и если вы не перехватите инициативу, ситуация может оказаться неуправляемой. Люди — это активные субъекты. Мартин Бубер делает различие между изучением (когда мы имеем дело с пассивным объектом, и активным субъектом, как другой человек). Мы изучаем стул, но мы встречаем человека.

Когда мы пытаемся описать, что мы знаем о человеке, мы обнаруживаем, что нам очень трудно это сделать точно таким же путем, каким мы описываем, что мы знаем о столе. Мы можем указать его вес и рост и дать его физическое описание. Но есть что-то в этом человеке, чего мы не можем описать, мы не можем низвести его до статистических и описательных выражений. Представьте себе близкого вам человека, который много для вас значит. Теперь подумайте обо всем, что вы знаете о нем: его возраст, его вес, цвет его глаз и т.д. (этот список может быть очень длинным), но вскоре вы обнаруживаете, что не можете полностью описать его. Предложите свой список кому-нибудь и спросите его, может ли он сказать, что он знает этого человека, исходя из того, что вы о нем сказали. И ответ его будет «нет», он многое теперь знает об этом человеке, но не знает его. Почему же? Отчасти потому, что вы просто не можете таким путем описать столь сложное существо, как человек. Но также отчасти и потому, что знание предполагает двухсторонний процесс, в котором нас узнает другой человек в той же мере, в которой мы узнаем его. Если «А» знает «Б», то «Б» знает «А». Это очень важный момент, который Бубер пытался выразить своей идеей «встречи», взаимной встречи двух людей.

То же самое можно сказать и о Боге, как о личности. Во-первых, мы можем рассматривать Бога как объект, то есть то, что мы можем изучать на досуге и по своему желанию. Многие богословы, особенно XIX в. считали Бога своего рода биологической моделью, которую они могли изучать любым путем, какой им нравится. После Первой Мировой войны такой подход к Богу потерял своих сторонников, так как стало ясно, что Бог должен быть признан Богом, и таким упрощенным путем Его нельзя рассматривать. Библия подчеркивает, что Он активен, Он отнимает у нас инициативу и находит нас, прежде чем находим Его. Библия постоянно подчеркивает эту Его инициативу и почти не уделяет внимания идее нашего поиска Бога. Мы поставлены в положение ответа Богу. Может быть, нам захотелось бы оказаться в положении интервьюера, который может задавать Богу все вопросы и держать инициативу в своих руках, но, напротив, именно Бог задает вопросы, в условиях, которые Он Сам выбирает. Инициатива принадлежит Богу, а мы должны научиться отвечать Ему, когда Он открывает нам Себя.

Философия Бубера (иногда называемая «диалогический персонализм») с ее идеей встречи между Богом и человеком по аналогии со встречей между двумя людьми, придает еще больший вес коренному различию между знанием о Боге, о чем мы уже говорили в этой книге. Любое понимание Бога, которое запрещает нам говорить о познании Бога, является неправильным, недостоверным и просто околохристианским. Христианская молитва, например, с ее акцентом на просьбе аналогична связи между двумя людьми, как мы это уже видели (Мф.7.7-11). Если понимание Бога не может объяснить, почему христиане таким образом молятся Богу, то его надо сразу же отвергнуть, как неспособное проникнуть в глубину христианской веры. Может быть рассуждения о Боге как «основе нашего бытия», «абсолютной реальности» или каких-то других подобных абстрактных представлениях, будут более понятны для современных философов, но для практики христианской молитвы они бессмысленны. Как можем мы познать «абсолютную реальность»? В лучшем случае мы можем только что-то узнать о ней.

Размышление о Боге, как о личности, следовательно, показывает и утверждает глубокое понимание природы и характера Бога. Наивысшее же проявление Бога, как личности, надо искать в Его воплощении. В Иисусе Христе мы встречаем именно Бога в воплощении человеческой личности.

В следующей главе мы покажем, что признание Иисуса Христа Самим живым Богом, и подтверждает, и развивает идею Бога, как личности, и является основой сугубо христианского понимания Бога, выраженного в самом загадочном христианском учении — учении о Троице. Интересно, что через признание всех аргументов, показывающих, что Бог есть личность, мы становимся на путь, который приводит нас к признанию, что Бог — это Триединая Личность.

6 Воплощенный Бог — Иисус Христос

Водной из предыдущих глав я просил вас представить себе, что вы всю свою жизнь прожили в темнице, ничего не зная о внешнем мире. И вот приходит человек, который знает этот мир, и он рисует его вам на бумаге. Хотя ваше знание этого внешнего мира становится фрагментарным и путаным, вы по крайней мере начинаете понимать, что что-то существует за стенами вашего жилища. Теперь представьте себе другую ситуацию. Вы живете в темнице, зная по слухам или намекам, что за этими стенами что — то существует. Долгое время вы представляете себе, как выглядит тот мир, лежа, может быть, по ночам без сна, и надеясь что когда-нибудь сможете видеть его. Затем вы что-то слышите, какой-то шум со стороны одной из стен. Сначала это только легкий шорох. Вы прислушиваетесь, желая выяснить, не обманывает ли вас слух. Затем он становится громче, и вы понимаете, что там что-то происходит. Внезапно в стене появляется дыра размером в вашу ладонь, и вы понимаете, что кто-то просверливает ее в стене. Когда пыль спадает, яркий луч света ослепляет вас. Вы так долго жили в темноте, что ваши глаза привыкли к мраку и теперь должны адаптироваться к новой ситуации. Вы подползаете к дыре и смотрите через нее. И там, за толстой каменной стеной вы видите внешний мир — мир света и цвета, движения и звука. Дыра не настолько велика, чтобы вы могли увидеть все, звук искажен, так как он доходит до вас, как эхо, через дыру в стене. Но перед вами внезапно предстает новый, неизвестный вам мир.

Вы были подготовлены к тому, что увидели, так как видели этот мир раньше нарисованным на бумаге, но теперь вы впервые осознаете все значение тех двухмерных рисунков. Вы видите дерево, слегка сгибающееся под ветром, зеленеющее на фоне голубого неба, и понимаете, что было изображено на этом двухмерном одноцветном рисунке. И, может быть, благоухание свежего воздуха с его ароматом цветов начинает проникать и освежать затхлый воздух вашей темницы. И внезапно перед вами начинает открываться новая перспектива вашего положения, когда вы понимаете, что за вашими стенами существует волнующий новый мир, манящий, призывающий и приглашающий вас участвовать в нем. Он там, а вы здесь, но каким-то образом он кажется вам намного ближе, чем вы могли себе представить.

Параллель между этой аналогией и христианским пониманием воплощения совершенно ясна. «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне [Который]… сияние славы и образ ипостаси Его» (Евр.1.1-3). Из ветхозаветных пророков, закона и писаний мы узнаем, что Бог постепенно открывал Себя Своему народу. Подобно людям, попавшим в темницу, Его народ постепенно начинал понимать, что реальность, которую они могут видеть, гораздо шире. Рамки времени и пространства ограничивают описание реальности. Сначала они узнали «многообразно», что такое Бог, через словесные описания, которые им дали пророки. Каждая стадия этого откровения кладет основание для следующей стадии, пока, наконец, происходит великий прорыв. Но это не прорыв, сделанный людьми с их стороны стены, а прорыв, сделанный Богом с Его стороны. Ветхий Завет приготавливает путь для этого прорыва, давая нам намеки, что представляя собой этот мир по ту стороны стены, и побуждая нас ожидать и различать звуки пробиваемого отверстия в стене.

А затем, когда прорыв произошел, прежде данные словесные описания Бога предстают перед нами в их истинном свете. Мы смогли понять, может быть, впервые, в чем их реальный смысл. Все те намеки на пришествие страдающего раба (Ис.53), те слухи об оправдании страдающего праведника (Пс.21), те обетования, что Господь внезапно придет в храм Свой (Мал.3.1) — все это предстает теперь в новом свете как реальность, о которой раньше свидетельствовали словом. Теперь мы уже не зависим от описаний Бога, которые передавались от поколения к поколению — Бог Сам «посетил народ Свой» (Лк.1.68). Бог Сам приходит к нам в лице Иисуса Христа. Не в славе, силе и величии приходит к нам Бог, а «презрен и умален», чтобы встретить нас там, где мы есть, в обличии, которое нам известно. Иисус отражает, отображает и воплощает то, что есть Бог. Иначе говоря, Иисус есть Бог во плоти, Бог воплощенный.