Алексей Уминский - Основы духовной жизни Страница 2

И так далее и тому подобное… В общем, портрет получился достаточно устрашающим, и на вопрос: «Хотели бы вы дружить с таким человеком?» – дети категорически ответили: «Нет!»

Что же представляет собой совесть, ограничивающая нашу свободу? Попробуем подобрать какие-нибудь синонимы к этому слову. Весть от Господа? Нравственный закон? Голос Божий, звучащий в человеке? а кто в Евангелии назван голосом Божиим, гласом вопиющего в пустыне (Мф. 3: 3)?

Святой Иоанн Предтеча – совесть одушевленная – призывает всех нас: Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф. 3: 2).

Авва Дорофей учит: «Когда Бог сотворил человека, то Он всеял в него нечто божественное, как бы некоторый помысл, имеющий в себе, подобно искре, и свет, и теплоту; помысл, который просвещает ум и показывает ему, что доброе и что злое: сие называется совестью, а она есть естественный закон».

Об этом пишет и апостол Павел: Те, которые, не [имея] закона, согрешили, вне закона и погибнут; а те, которые под законом согрешили, по закону осудятся (потому что не слушатели закона праведны пред Богом, но исполнители закона оправданы будут, ибо, когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую) (Рим. 2: 12–15).

Совесть – категория универсальная для всех людей, а вот их представления о законах могут и различаться. Мы отождествляем совесть не с человеческими законами, а с естественным законом Божиим, который находится внутри нас. Голос Божий – это голос свободы в человеке. Бог и есть сама Свобода, совершенная и абсолютная Свобода.

Евангелие свидетельствует о том, что Бог принес людям свободу. Познаете истину , – говорит Христос, – и истина сделает вас свободными (Ин. 8: 32). А Себя Он характеризует так: Я есмь путь и истина и жизнь (Ин. 14: 6). Все Евангелие твердит нам о необходимости освобождения от того, что превращает нас в рабов чувственных страстей.

Получается, что совесть, ограничивающая свободу в человеке, – и есть призыв к свободе. Но в чем же заключается наша свобода? Как ни странно, в возможности выбора между двумя свободами: той, которая в Боге, и той, которая вне Бога.

Мы не можем не назвать желание человека поступать по своей воле свободой, так же как не можем назвать несвободным человека, осознанно выбравшего зло. Свобода человека заключается в том, какую именно свободу он изберет для себя. Этот выбор, по сути своей, – тяжкий крест; человек чувствует себя связанным по рукам и ногам. Выбирать свободу Божию тяжело, выбирать свободу без Бога легко, но совесть не оставляет человека в покое, если он делает ложный выбор.

Попробуем подобрать синонимы к слову «свобода». «Независимость»? «Воля»? Ну, может быть, еще «своеволие», «самость». Вот, например, замечательный поэтический образ: «путь легкости ветра»… Говорят же о свободе как о легкости! Свобода – это полет. И воля – тоже очень хорошее слово. А какой может быть воля? Благой, злой, сильной, слабой. А какой человек более свободен: обладающий сильной волей или слабохарактерный? Казалось бы, слабовольный, – ведь, потакая себе, он гораздо более раскован. Но вот простой пример: он хочет бросить курить и никак не может…

Только человек с сильной волей может быть по-настоящему свободен, того же, кто все время идет у кого-нибудь на поводу, нетрудно подчинить и закабалить. Но откуда берется сильная воля? Или это – дар Божий?

Воля в человеке воспитывается. В конце концов, каждый способен воспитать ее в себе. Хрестоматийный пример – граф Монте-Кристо. Эдмон Дантес, человек сильной воли, семнадцать лет провел в замке Иф. Он без устали боролся за свою свободу и наконец обрел ее. Другой вопрос, как он этой свободой распорядился…

Нам необходимо осознать: мы пребываем в тюрьме, мы – не свободны и наш путь – путь освобождения. Мы томимся в плену страстей, дурных привычек, лени и раздражительности. Разве это не рабство, разве это не тюрьма, из которой пора бежать, сбросив оковы?

Нам предстоит пройти долгий путь преодоления. Делая выбор между двумя свободами, вслушиваясь в голос собственной совести, человек борется за свободу истинную – а что может быть благороднее! Совесть – наша удивительная помощница в борьбе за освобождение.

Об этом рассуждал преподобный Максим Исповедник (580–662). Его подвиг исповедничества заключался в том, что он не принял монофелитское лжеучение, согласно которому у Христа была одна воля, одна свобода – Божественная, а человеческой не было. Монофелиты не могли вместить, как в Боге Божественная и человеческая свобода могут не противоречить друг другу. Максим Исповедник учил: во Христе гармонично сочетаются две воли, пояснив, что существует воля гномическая, то есть выборная, а есть воля естественная. В Боге – воля естественная; Божественная воля не выбирает между добром и злом. Это – абсолютная свобода в добре, во благе, в любви; как птица не выбирает, ползать ли ей по земле или плавать по морю, – она летит. И рыба не выбирает, бегать ли ей или прыгать, – она плывет. Вот это – свобода настоящая, истинная, легкая и счастливая, та свобода, по которой так тоскуют наши сердца. Такую свободу не выбирают, она уже преодолела страшный, мучительный человеческий выбор и утвердилась в Боге. Через духовную борьбу, через воспитание своей благой воли постепенно происходит приобретение навыка добродетели. Человек выбирает путь к свободе и бежит из тюрьмы.

При этом свободным можно оставаться всюду. Митрополит Антоний (Блум) рассказывает: на стене одного каземата Шлиссельбургской крепости были нацарапаны такие строки:

Со Христом и в тюрьме я свободен,

Без Христа и на воле тюрьма!

Человек, заживо погребенный в одиночной камере, вдруг ощутил себя свободным! Он уже пребывал со Христом, пребывал с Богом, и ему стало хорошо и легко. С другой стороны, и на воле можно оставаться рабом собственных грехов и страстей…

Бывает так, что мы посещаем святые места, усердно там молимся, а возвращаясь домой, сразу же погружаемся в совершенно иную атмосферу. Но в этом-то и заключается смысл духовного воспитания! Человек приобретает определенные навыки молитвы, он помнит о том, что ему было хорошо именно тогда, когда он обращался к Господу и совесть его не обличала, а теперь он страдает и тянется к былому.

В одном из поучений авва Дорофей утверждает: «Семена добродетели неистребимы». Всем нам стоит запомнить эту фразу! Посеянное в человеке истребить нельзя; долгое время семя может пролежать подспудно, но рано или поздно непременно прорастет.

Следует отдавать себе отчет в том, что такое свобода в Боге и от чего она нас освобождает. Свобода в Боге – это свобода от греха, когда человек чист и целен, в то время как свобода вне Бога – это свобода потакания своим страстям. Повторю, хорошо бы каждый день начинать и проживать с мыслью, что это – последний отпущенный нам день. Относясь к каждому дню как к последнему из отпущенных нам, мы исполняемся благодати и каждую минуту проживаем не попусту. Ведь что мы делаем со временем? «Убиваем» его, а это очень страшно, потому-то Христос и говорит: За всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда (Мф. 12: 36).

Ежевечерне мы мысленно перечисляем свои грехи, а что, если для начала вспомнить, как мы этот день провели? Спросить у себя: как я употребил время, дарованное мне Господом для спасения? Как читал утренние молитвы? Как добирался в метро и какие чувства владели в тот момент моей душой? Как нетерпеливо ждал автобуса, как потом, раздраженный, пришел на работу, насколько усердно к ней приступил и помнил ли я в то время о Боге? Чем я занялся, вернувшись вечером домой? Неужели тут же включил телевизор, вместо того чтобы поговорить с детьми, снять с полки хорошую книгу или просто посидеть в тиши, побыть наедине с собой? Как много мог я сделать доброго в этот день! Сколько раз я поленился позвонить родителям, не вспомнил о человеке, о котором обещал помнить! Тогда-то и станет очевидно: это – и есть суд и не обязательно ожидать Страшного суда…

Отчего совесть в человеке вдруг замолкает? Авва Дорофей призывает нас: «Итак, потщимся, братия, хранить совесть нашу, пока мы находимся в этом мире; не допустим, чтобы она обличала нас в каком-либо деле; не будем попирать ее отнюдь ни в чем, хотя бы то было и самое малое. Знайте, что от [пренебрежения] сего малого и, в сущности, ничтожного мы переходим и к пренебрежению великого. Ибо если кто начнет говорить: «Что за важность, если я скажу это слово? Что за важность, если я съем эту безделицу? Что за важность, если я посмотрю на ту или на эту вещь?» – от этого «что за важность в том, что за важность в другом» впадает он в худой навык [5] и начинает пренебрегать великим и важным и попирать свою совесть, а таким образом, закосневая во зле, находится в опасности прийти и в совершенное нечувствие. Поэтому берегитесь, братия, пренебрегать малым, берегитесь презирать его как малое и ничтожное; оно не малое, ибо чрез него образуется худой навык. Будем же внимать себе и заботиться о легком, пока оно легко, чтобы оно не стало тяжким: ибо и добродетели и грехи начинаются от малого и приходят к великому добру и злу».